— Что случилось?

— Ничего особенного, если не считать того, что хозяевам придётся сильно потратиться, дабы возвести новый дом. Вряд ли это научит их хорошему отношению к бедным людям, но теперь они не будут чувствовать себя достаточно богатыми.

— Это ты их... так? — с замиранием сердца спросил Отто.

— Ну а кто же ещё? — деланно удивился Гуго. — Не твои же приказчики пришли отомстить за глумлением над их работником и за попорченные образцы ткани.

— Но как?!

— Магия, — прозвучал гордый ответ. — Магия и мой ум. Большего тебе пока знать и не надо.

— Та же магия, которая помогала мне попасть шарами в кегли?

— Да! — школяр хлопнул себя по лбу. — Идём скорее на поле, время уходит, а я ещё без денег.

Парни рванули быстрым шагом в известном направлении. Но набранная скорость не мешала им болтать.

— А почему ты сам не играешь, а ждёшь меня? — задал логичный вопрос Отто.

— Кто тебе сказал, что я не играю? Просто за долгие месяцы меня запомнили все завсегдатаи ближайших площадок для игры. Приходится ставить очень небольшие суммы или подолгу ждать новичков, которые ещё не поняли, с кем связались. Поэтому, ты всегда подходишь первым, а я стою в сторонке и делаю вид, что мы незнакомы.

Как и в предыдущий раз, Отто начал с небольшой суммы. После недолгого наставления он окончательно запомнил, что надо чередовать недолгие серии побед с немногими поражениями, дабы не вызвать ненужных пересудов. До другой площадки для игры в мяч было идти намного дальше, а времени терять не хотелось. Правда, им всё равно когда-то придётся ненадолго покинуть это место, когда Отто будет играть чаще одного раза в седмицу.

— Ну, давай посчитаем наши доходы, — протянул руку приятель, когда они отошли подальше. — Я думаю, надо будет изменить соотношение наших долей. Ты теперь станешь получать треть от выигрыша, то есть, больше, чем ранее. Но на последующее повышение своей доли не рассчитывай. Сам понимаешь, магия — слишком затратная вещь, чтобы использовать её на такие незначительные вещи. К сожалению, на большее ты не годен, поскольку не распоряжаешься собой.

— Да, жаль, — согласился мальчишка, получив из рук Гуго три серебряных монеты и горсть медных. — Но кому я, не владеющий никаким ремеслом и малограмотный, нужен здесь?

— Жизнь — это боль, — процитировал приятель сентенцию. — Ладно, мне пора по своим делам. Увидимся!

Гуго напевая, быстро исчез за углом, а Отто неторопливо шёл в лавку и размышлял о превратностях судьбы. Вот совсем недавно он имел вполне приличную жизнь: у него был кров, работа, какая-никакая еда. Даже несколько монет на редкие сладости тоже были. И вот теперь, получив несколько талеров благодаря каким-то махинациям нового знакомого, мальчишка почувствовал тоску. Прав, всё-таки, Гуго, — человеку, ходящему по ровной земле, мало что хочется изменить в своём существовании. Но стоит лишь подняться на одну ступеньку, и он уже ищет взглядом другую, чтобы побыстрее поставить на неё свою ногу. И чем выше забирается этот человек, тем скорее ему хочется подняться снова. Надо бы поспрашивать Оттилию, вдруг она даст дельный совет, как ему быть.

Паренёк всё шёл и смотрел по сторонам на дома бюргеров, которые чувствовали себя неплохо, заняв определённую нишу в местном обществе. Их жизнь подчинялась известным правилам, и эти люди понимали, что, несмотря на достигнутые блага, им вряд ли получится достичь чего-то большего. Ведь тем, кто находится выше, вовсе не улыбается перспектива увидеть толпы выскочек, возомнивших себя равными потомкам патрициев.

Да, правильные слова сказал Гуго — трудом рук своих много не заработаешь. Можно добавить, что и известным человеком тоже вряд ли станешь. А вот используя ум, скорее всего, можно и разбогатеть и продвинуться по социальной лестнице. Вот только получится ли это у него, мальчика на побегушках в торговой лавке?

В круговерти почти однотипных дней Отто и не заметил, как прошло более года. Ранее парень не обращал внимание на подобные мелочи, поскольку отмечать прожитые года подростков было в традициях только у высшего общества, когда было важно показать окружению, что первенец становится старше и уже вскоре может начать обучение как официальный наследник накопленных богатств. Поздравлять детей обычных людей, а, тем более, совсем небогатых, было не только не принято, но и осуждалось как гордыня. Сирот при живом родителе вообще мало кто за полноценных людей считал, поскольку подобное являлось свидетельством неправильного образа жизни в сообществе, где одной из главных ценностей считалась крепкая семья, опираясь на которую родственники могли бы понемногу подниматься по социальной лестнице.

Оттилия продолжала работать в лавке, но её статус изменился с обычной работницы до невесты одного из приказчиков. В их отсутствие молодая женщина отвечала за всё происходящее, в том числе и за деятельность Отто. Теперь она всё реже и реже беседовала с парнем по душам, но не по причине внезапной появившейся гордыни. Нет, просто теперь ей приходилось вести гроссбух, и времени на болтовню оставалось не очень много. Да и, честно говоря, за год с небольшим Отто узнал от бывшей напарницы всё самое необходимое, чтобы считаться если не начитанным человеком, то кем-то близким к подобному.

Внешне парень тоже изменился. Он подрос ещё больше, и теперь молодая женщина смотрела на него снизу вверх, а её по-прежнему тугая грудь уже не маячила так настырно перед глазами подростка. Но взросление прибавило одну проблему, которая ранее не вызывала невыносимую тоску — парень влюбился в Оттилию. Он испытывал к ней нечто большее, чем обычный мужчина при виде симпатичного личика. Отто уже насмотрелся, как Манфред украдкой лапает девушку, а Вилли — почти по праву своего статуса жениха, и его неустоявшаяся психика вызывала приступы ревности, с которыми приходилось усиленно бороться, дабы не привлекать ненужного внимания.

Нельзя сказать, что Оттилия не видела происходящее с бывшим напарником. Женщины вообще более внимательны в таких вещах и замечают даже то, что другие не рассмотрят даже после прямого указания. Именно поэтому она всё чаще и чаще утыкалась в толстую учётную книгу, дабы не провоцировать подростка. Но и ей иногда приходили неправильные мысли, что будь Отто старше хотя бы лет на пять-шесть, то она... Нет, у неё теперь есть жених и какая-никая романтика тоже присутствует.

***

— Привет, Отто! — Гуго, как всегда, был жизнерадостным и полным различных идей, далеко не всегда приемлемых, с точки зрения законов.

— Привет, привет! — ответил парень, в последние месяцы представляющий довольно грустное зрелище.

— Ну как, идём зарабатывать деньги?

— Что-то мне не хочется, Гуго, — Отто явно чувствовал себя неважно.

— Ну давай тогда найдём более спокойное место и поговорим, — уж чему, а вниманию к мелким деталям будущего мага учить не надо.

В общественном саду они выбрали неплохое место с приятной тенью и уселись прямо на траве, предварительно осмотрев её на предмет различных неприятностей животного происхождения.

— Что случилось, друг? — голос школяра был вполне искренним.

Да, несколько месяцев назад Гуго решил, что его приятель может смело называться другом, поскольку их связывали многие проказы, из которых они выходили вполне достойно благодаря хорошему взаимопониманию.

— Что с тобой? Уж не влюбился ли ты? — и по вспыхнувшему лицу товарища, будущий маг понял, что угадал. — Даже так?! Ну рассказывай.

— Влюбился, — произнёс Отто с тем чувством, будто его заставляют прыгнуть в омут с головой.

— И кто эта девчонка? Не молчи, ты прямо должен рассказать мне все подробности, иначе я не смогу тебе помочь, — продолжал настаивать Гуго. — Ты же знаешь, что во многом я значительно опытнее тебя.

Пришлось парню рассказать своему другу об Оттилии, об их долгих беседах и о внезапно проснувшемся чувстве. Тот слушал внимательно и даже вопреки своему обычному поведению, не перебивал. Потом Гуго раздумывал минуты три и его лицо снова стало безмятежным.