Все, что говорил Аслан, я понимал, потому что все это было мне хорошо известно. Мне казалось, что все это я знал давно, хотя никогда не задумывался над этими вещами и не обращал на них внимания. Слово жизни всегда понятно человеку, как бы он не был бесчувственен, потому что это слово непосредственно касается его существования.

— Все это я хорошо понимаю, — сказал я. — Понимаю, почему «дяди петросы» поступают так, но я одного не понимаю: почему «отцы тодики» объединяются с ними, какая у них выгода от этого?

— Они тоже своего рода торговцы, — ответил он, — у них тоже своя монополия, только религиозная. Разница лишь в товаре, которым они торгуют. И торговец всегда обманщик, всегда бесчестен и несправедлив. Как пример, приведу настоятеля этого самого монастыря отца Карапета. Раньше он был настоятелем одного из незначительных монастырей этого края, именно монастыря св. Иусика[24]. Монастырь этот не из доходных. И вот он задумал захватить в свои руки монастырь св. Богородицы. Каким же образом он достиг этого? Он обещал одному курдскому князю половину монастырского дохода, если тот поможет ему стать настоятелем этого монастыря. И это ему удалось. Он достиг своей цели. Вы своими собственными глазами видели в монастыре агентов курдского князя, стерегущих доход монастыря. Теперь я спрошу вас: не находите ли вы сходство между этим служителем церкви и откупщиком податей?

Наш разговор прервала старая ворожея, которая начала говорить во сне. Фразы, которые она произносила, были бессвязны, но она говорила на чистом армянском языке. Это меня крайне удивило.

Она очень часто произносила имя Рипсимэ.

— Я сожгу замок… — говорила она, — разрушу его стены… Моя Рипсимэ грустит здесь… Я освобожу ее… близок день… великий день тревоги… Кровь, огонь и буря очистят землю… Рипсимэ, ты много страдала… Я осушу твои слезы…

— Эта старуха постоянно говорит о каком-то «замке» и о девушке, которая скрыта там, — сказал я Аслану.

— Это бред, — ответил он. — У помешанных бывают такие навязчивые идеи, от которых они не могут освободиться.

— Она говорит по-армянски и как хорошо она говорит! — сказала Маро. — Я никогда не слышала от нее армянской речи.

— Цыгане говорят на всех языках, — с улыбкой ответил Аслан. — Видимо, она чувствует, что находится в Армении…

— А почему молчит эта маленькая колдунья? — спросила Маро и обняв, крепко поцеловала Гюбби.

— Она умница, — ответил Аслан и переменил тему разговора. — Вы бы лучше сделали, если бы сейчас ушли отсюда, вот уже скоро взойдет солнце. Лучше, если вас не увидят тут.

И правда, восток алел. Мы незаметно просидели всю ночь. Но Аслан хотел удалить нас не столько потому, что рассвело, сколько из опасения, как бы мы не услышали из уст старой ворожеи какое-либо неосторожное слово, которое могло объяснить нам тайну отношений Каро с его товарищами и Гюбби со старой ворожеей или тайну «девушки из замка», которая стала неотвязной мечтой старухи, или «ее навязчивой идеей», как уверял нас Аслан.

Однако, мы согласились с Асланом и уже готовились уйти, когда он сказал:

— Пока вы тут, приходите почаще, нам нужно видеться, обо многом еще нужно нам поговорить.

Пока мы дошли до лагеря богомольцев, солнце уже взошло. Маро старалась пройти через лагерь неузнанной.

После этого я несколько раз виделся с Асланом. В своем монашеском одеянии он показывался в различных кружках богомольцев.

— Здесь, — говорил он, — по случаю этого празднества собрались армяне отовсюду и я, чтоб лучше изучить их, переменил свой внешний вид, так как знал, что монаху легче подойти к ним ближе. Эти люди не лишены чувства и энергии, они понимают всю уродливость своего положения, но изнуренные вековым гнетом, они до такой степени ослабели духом и телом, что всю горечь своей участи считают естественной. Они думают, что иначе и не может быть, что они рождены для рабства. Чья-то рука, чья-то могучая рука должна поднять их из этого состояния и утвердить их в правах свободных людей…

Затем он еще долго беседовал со мной на различные темы. Я до сих пор не забыл его речи и могу слово в слово записать их. Он говорил:

— Правда, случается, что целый народ сам встаёт на ноги и без чужой помощи сбрасывает иго рабства. Но это бывает лишь тогда, когда он уже понял, что такое свобода. Если бы руководящий класс нашего народа поставил его на этот путь, если бы он дал ему такое направление, чтоб он осознал наконец, как тяжело находиться под гнетом чужой грубой силы и как хорошо жить свободно на своей родной земле, трудясь в поте лица, тогда наша нация легко и быстро пошла бы вперед…

Но кто же является руководителем нашего народа? Дворянского сословия у нас нет, у нас есть купечество и духовенство.

Вы знаете, что за чудовища наши купцы, или, другими словами, капиталисты. Остаются духовные лица, в руках которых образование народа, его нравственное и умственное воспитание. Представитель церкви, к какой бы нации он не принадлежал, всегда является противником личной свободы, также как и идеи национальности. Он смотрит на народ исключительно с точки зрения религии. В своей пастве он не отличает варвара-скифа и грека. Представитель церкви противник земного благополучия людей. Он не может вынести, что человек признает известную страну своей родиной и связывает с ней свою жизнь, свое существование. Служитель церкви отрицает этот мир. Его родина — небо.

И может ли народ, воспитываемый духовенством, думать, что он дитя известной нации, имеет свои особенности, свою историю и свои предания, которые столь же священны для него, как и национальная независимость, может ли он думать, что предки оставили ему клочок земли, являющейся заветным наследством, что он должен возделывать эту землю и жить на ней мирно и счастливо? Я сообщу тебе статистические сведения только о Ванской области, или, как ее называли в древности, о Васпуракане, и ты увидишь, какое важное место занимает там, по сравнению с народом, элемент церковный со своими монастырями и обителями. Он достал из-за пазухи небольшую записную книжку, и начал читать.

«В Ванской области 24 округа, которые расположены вокруг Ванского озера. В этих округах деревень с армянским или смешанным населением уцелело 1652. В них живет 43.750 армянских семейств, состоящих приблизительно из 350.000 душ. Помимо деревенского населения в городе Ване живет 20.640 армян. Итак, во всей Ванской области обитает 370.640 душ армян.

В деревнях и Ване 382 церкви, при которых состоит 270 священников. Значит, во многих деревнях нет церквей и у многих церквей нет священников, но есть и такие деревни, в которых вместо одной церкви их несколько. В противоположность этому сравнительно очень велико число безбрачных духовных лиц, монахов, а также число монастырей и обителей.

В Ванской области 87 монастырей и обителей, в которых живёт до 1500 епископов, монахов и отшельников. В противоположность этому обилию церковных учреждений, в области нет ни одного народного училища. Правда, устроены в кельях некоторых монастырей небольшие школы, но они подготовляют только будущих служителей церкви, а в простом народе даже на тысячу человек не придется одного грамотного.

Вообразите себе, 87 монастырей и обителей с 1500 монахами в одной только области — ведь это очень много! Но прежде число монастырей было гораздо больше — от некоторых из них остались только развалины, другие исчезли бесследно. Относительно монахов тоже говорят, что число их ныне наполовину уменьшилось, но оставшихся все-таки много. И этим ленивым, мечтательным „небесным гражданам“ мы обязаны тем, что наш народ коснеет в глубоком невежестве и отупении.

Но были времена, они относятся к далекому прошлому, — когда наше духовенство было не таким, каково теперь. Они не вели неестественного образа жизни, как нынешние монахи, они были отцами семейств и жили в семье. Поэтому они знали, что такое жизнь, что такое мир и как нужно заботиться, чтоб людям жилось спокойно и счастливо. Будучи отцами семейств, они в то же время являлись отцами народа. Чувство отеческой любви возбудило в них горячую любовь к толпе и от всего сердца они отдавались заботам о благоденствии народа. В те времена монастырь не был как теперь жилищем лентяев, бежавших от мирских дел и посвятивших себя духовным мечтаниям. В те времена монастырь не был местом торговли благодатью, местом, где процветает колдовство и царят гнусные пороки. В те времена монастырь был духовной и светской школой, в которой неутомимая община занималась воспитанием детей, переводом книг, писанием самостоятельных сочинений и распространением звания и света в народе. Духовенство в то время являлось могущественным защитником, как религии и церкви, так и просвещения и отечества. Когда возникали раздоры между нашими царями и нахарарами[25], то представители духовенства являлись их примирителями. Когда начиналась война с неприятелем, духовенство воодушевляло народ, призывая его храбро биться, защищая родину. Когда нужно было с каким-нибудь царем заключить мир, то в качестве посла направлялось духовное лицо. Когда отечеству грозила опасность и приходилось просить помощи у иноземного царя — духовное лицо становилось посредником. Одним словом, высшее духовное управление тесно было связано с царской властью и эти две гармонические силы, соединенные в одно целое, в полном согласии, двигали вперед дело управления государством. И, в эту пору Армения была счастлива!..