Я не хотел возбуждать в моих товарищах подозрения, поэтому не стал дольше разглядывать вещи и спустился вниз.

Они все еще спали в том же положении, в каком я их оставил. Не желая мешать им, я вышел из минарета подышать свежим воздухом.

Солнце поднялось уже довольно высоко. В свежей траве и листве, как бриллианты горели утренние росинки. Утро дышало нежной весенней прохладой, хотя настоящая весна еще не настала.

Сердце мое было полно беспредельной радостью. Почему? Я и сам не знал этого. Быть может потому, что тут я был свободен, тут меня никто не терзал, что тут не было страха ни перед матерью, ни перед учителем.

Отойдя от башни, я пошел к груде развалин. Остатки свалившихся стен, сводов, колонн были разбросаны тут и там среди густо разросшейся травы и кустарника. Здесь свободно разгуливали ежи и огромные черепахи.

Вдруг я услышал какое-то карканье, похожее на карканье ворона. Это царь развалин. Его образ с детских лет внушал мне суеверный страх. Я был уверен, что он является причиной всех этих разрушений. Я нагнулся, взял камень, чтоб убить эту проклятую птицу, но ее нигде не было видно. Я кинул камень туда, откуда, как мне показалось, слышалось карканье ворона. Вдруг я услышал какой-то человеческий визг. Мной овладел ужас…

Среди обломков я увидел наконец какую-то старуху, прижавшуюся к камню и укрытую каким-то ветхим тряпьем. Мне показалось, что это один из духов, обитающих в развалинах, или та самая колдунья, которая сторожит эти руины.

Высокая, костлявая, несколько сгорбленная, она напоминала живой скелет. Единственное, что отличало ее от настоящего скелета и оживляло ее, это были ее пылающие, дьявольски хитрые глаза. Она запросто и приветливо подошла ко мне.

— Кто ты? — спросил я.

— Так ты не Каро? — с недоумением и досадой спросила она, оставив мой вопрос без ответа.

Она говорила на ломаном татарском языке, и я по ее произношению узнал в ней «цыганку», хотя она и не принадлежала, очевидно, к тем племенам «цыган», которые встречались в наших краях.

Видно было, что старушка пришла к Каро по делу и вследствие слабого зрения меня приняла за него. Я хотел пойти, разбудить Каро, но потом раздумал и решил прикинуться им и посмотреть, что из этого выйдет. Меня на это толкало пустое детское любопытство.

— Да меня зовут Каро, — сказал я ей. — А как звать тебя?

Старуха с удивлением взглянула на меня, словно не верила своим глазам и заговорила по-персидски.

— Почему же Каро спрашивает имя своей рабыни. Каро знает, что люди называют меня Сусанной. Каро ведь все знает… Когда Динбульский хан разорил и вырезал наше племя, то Сусанна привязала к своей спине дитя Каро и одна прошла через пустыни Герата… Ах, свет очей Сусанны!.. С тех-то пор и плохо видит Сусанна…

Бессвязная речь старухи показалась мне очень туманной и темной. Я из нее ничего не понял, тем более, что она о себе говорила в третьем лице. «Дитя Каро» — думал я. А разве у Каро есть дитя? Где же это дитя? И эта старуха спасла его дитя, перенесши его на своей спине через пустыни Герата?

Все это было для меня темной загадкой. Я понял только, что, видимо, эта старуха знает Каро давно. Где-то в глубине средней Азии, в Афганистане у них были какие-то связи. Но какие и по какому случаю? Об этом я, боясь совершенно разоблачить и выдать себя, не стал расспрашивать. Я постарался исправить свою ошибку и сказал:

— Это все ведь мне хорошо известно, Сусанна, ты лучше расскажи, какие у тебя новости?..

Старуха стала бормотать что-то, словно говорила сама с собой:

— Сусанна скажет, она ведь для того и пришла сюда, чтоб сказать… Сусанна не могла удержать своих слез, когда увидела бедную девочку. Бедняжка умоляла: «Скажи, говорит, Каро, чтоб не оставлял он меня тут, я, мол, с горя умру здесь». И как она осунулась! Умрет, непременно умрет, если там останется долго… На ней лица нет! Она стала белая, как полотно. Ах, если с ней что-нибудь случится, то и Сусанна долго не проживет!..

Старуха не могла продолжать свою речь и стала горько плакать. От слез блеск ее глаз потускнел. Я всячески старался ее утешить. Когда она немного успокоилась, я, считая, что уже достаточно знаком с сутью дела, решился спросить:

— А как ты проникла к ней?

— Как проникла? — насмешливо повторила она мой вопрос, и по ее высохшему лицу пробежала дикая улыбка — А кто может закрыть путь перед Сусанной? Сусанна куда угодно проникнет! Двери ханского дворца и хижины бедняка открыты перед ней! Сусанна гадает, она знает судьбу людей, она знает, где для них скрыто добро, где зло. Дай мне руку и я погадаю тебе! — Как будто она позабыла о своем горе, о «бедной девочке», словно забыла, что она говорит с Каро. В ней заговорила дикая «цыганка». Ее недавние слезы и теперешний смех свидетельствовали о том, что бедная старушка помешанная.

— Ладно, погадаешь после, — сказал я, — ты лучше скажи, когда ты ее видела?

— Сусанна вошла в замок, когда утренняя роса еще не высохла. Служанки побежали Сусанне навстречу: «Поди, поди, старуха, погадай нам», — говорили они. А потом и повели… — Старуха не успела кончить свою речь, так как в эту самую минуту из минарета вышел и подошел к нам Каро — бледный и невыспавшийся. Старуха бросила на меня мрачный взгляд и отошла со словами:

— Ты не Каро! Ты обманул Сусанну!

В ее взволнованном голосе звучали гнев и угроза.

— Ничего, Сусанна, ничего, — успокаивал ее подошедший к ней Каро, — ведь это мой брат…

Они отошли от меня за стену, где долго беседовали неслышным голосом. Но стена была невысокая, и я видел их. Каро слушал старуху, опустив голову. Старуха ему что-то рассказывала. Теперь я уже отчасти понимал, о чем могут говорить они. Как ни темны и бессвязны были сообщения Сусанны, я все же из них сделал некоторые выводы. Видимо, жизнь какой-то девушки или женщины была в опасности. Между этой девушкой и Каро есть какая-то связь. Каро хочет спасти ее. Хитрая старушка служит орудием в этом деле. Женщина или девушка находится в «замке». А в каком замке? Кому принадлежит этот замок? Вот что оставалось для меня тайной!

Я долго смотрел на полупомешанную Сусанну. Когда она кончила свой рассказ, испустила крик, похожий на тот самый крик, который услышал я перед встречей с ней. Опять мной овладело суеверие. Вдруг я увидел маленькую девочку, одетую в какое-то пестрое яркое платье. Она быстро выбежала откуда-то, словно из-под камней, и подбежала к Каро. Каро обнял ее и поцеловал. После этого и старуха, и девочка куда-то скрылись, исчезли. Все это произошло так внезапно и быстро, что я был поражен. Мне представлялось, что эта девочка одна из тех духов, которых старая колдунья держит в повиновении, водит с собой и заставляет служить себе! Но, боже, как она была прелестна! Ее образ точно молния блеснул перед моим взором и мгновенно исчез, но исчез, оставив неизгладимое впечатление…

Почему Каро поцеловал ее? Кто она?

Я думал, что Каро от меня ничего не скроет и расскажет все, расскажет, кто эта старушка, кто — девочка, так внезапно появившаяся и также внезапно быстро исчезнувшая среди развалин. Я даже решил спросить его об этом. Но когда я увидел его взволнованное, встревоженное лицо, то ни о чем не стал его расспрашивать. Видимо, его страшно взволновали принесенные старушкой вести.

— Эта старуха помешанная? — спросил я, когда Каро подошел ко мне.

— Нет, — ответил он. — Но только, если ты еще раз ее встретишь, пожалуйста, не напоминай ей ее прошлое.

Затем он перевел разговор на другое.

— Нам придется уехать отсюда, Фархат, — сказал он.

— Куда? — спросил я.

— Пока я и сам этого еще не знаю. Мы из тех птиц, которые долго не могут сидеть на одной ветке.

Я ему на это ничего не ответил.

— Ты еще не переменил своего вчерашнего намерения, — спросил он, взяв меня за руку и отводя в сторону, как бы желая говорить со мной наедине.

Я затруднился ответить.