— Брат Погос, отоспался? — ласково спросил его «брат Татос».

Вместо ответа «брат Погос» стал зевать, протирать глаза, чтоб разглядеть нас. Он также был с дороги, прилег отдохнуть. Пока он умывался, брат Татос рассказал о нем, что он из Битлиса, из тамошних братьев, что зимою он учительствует в местных школах, а летом обходит деревни, проповедует слово господне.

— Он и по-английски знает!

— Значит, он ученик миссионеров, — заметил Джаллад.

— Он был учеником миссионеров, а теперь он у них на хорошем жалованье.

— Сколько?

— Два золотых в месяц.

— Это и есть «хорошее жалованье»?

Брат Погос был кругленький человечек, кривой, почему он и носил дымчатые очки. Все части его тела были одинаково округлены, без единого выступа. Жена и дочь хозяина с особой заботливостью дали ему умыться и вытереть лицо, после чего он подсел к нам.

— Откуда будет ваша милость? — был первый его вопрос.

Вместо нас ответил брат Татос; он сказал, что мы прибыли из Ахтамарского монастыря.

— Паломники, значит? — спросил он.

— Да, паломники, — ответил Джаллад, наблюдая кислое выражение его лица.

Не ожидая нашего вопроса, он заявил, что работает в битлисских школах, что свыше десяти лет он там состоит преподавателем, кроме того, занят еще многими другими делами.

— Что вы преподаете? — спросил Джаллад.

— Знакомлю со священными книгами, — ответил он.

— И только?

— Занимаюсь немного по географии и арифметике.

— Велико ли число тамошних протестантов?

— Не так уж велико. В деревнях же приумножается слово господне.

— В деревнях школы имеете?

— Пока нет. Временно мы довольствуемся воскресными школами.

— Кто руководит вами?

— Американские миссионеры.

— Много их?

— Несколько семейств только.

— А количество подготовленных ими учеников?

— Сейчас их довольно много.

— Чем они занимаются?

— Распространяют слово господне: произносят проповеди, учительствуют или же занимаются переводами.

— И вы, конечно, из их учеников?

— Да, и то из первых учеников. Когда сюда приехали первые миссионеры, мой отец у них был поваром; меня приняли в свою школу, обучили.

Брат Татос подошел к светильнику и поправил фитиль. Жена и дочь его сидели поодаль и внимательно слушали. Продавец священных книг восторженно смотрел на первого миссионерского ученика. Его маленькие, бегающие, как у мартышки, глаза будто говорили: «Наберитесь-ка храбрости и поговорите с нашим мастером, он вам задаст перцу!»

— Скажите, пожалуйста, ваша цель заключается только в распространении вашего вероучения? — спросил Джаллад.

— Только, — ответил миссионерский ученик.

— А вы не находите, что народ нуждается не только в слове господнем. Например, в вас не возбуждается сострадание при виде нищеты, бедствий народных, при виде всеобщего угнетения?..

Вместо ответа он достал из-за пазухи маленькое евангелие и прочитал выдержку из 6-й главы евангелия от Матвея: «Ищите же прежде всего царствия божия и правды его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем».

— Это мне известно… — сказал Джаллад и попросил закрыть Евангелие. — Если б на земле воцарилось царствие божье, как этого желал Спаситель, не было бы богатых и бедных. Но случилось не так… Богач остался богачом, нищий — нищим…

Переменив разговор, Джаллад спросил:

— Ваши миссионеры, по всей вероятности, живут прекрасно, не так ли? У них собственный выезд, слуги, роскошный стол… Почему бы им не испытать на себе сказанное в 6-й главе Евангелия, пусть и они ведут нищенский образ жизни, чтоб своим примером принести успокоение бедному люду…

— Но, ведь, они получают большие деньги, — ответил первый ученик миссионеров, не выпуская из рук Евангелия, — они не похожи на нас, они привыкли к хорошей жизни!

— Хорошо пожить заманчиво…

— Дьяволу легче удается ввести во искушение ведущего богатый образ жизни.

Почему же дьявол не искушает миссионеров, ведь они живут очень богато!..

— Я сказал уже, что они на нас не похожи!

Он беспрестанно поправлял свои очки. Я ненавидел эти цветные стекла, которые закрывали его глаза. Мне казалось, что говорящий находился за густой завесой; невозможно было проникнуть из глубины его глаз в глубину его сердца, которое, несомненно, было пусто.

— Скажите, наконец, — обратился к нему Джаллад, — какие у вас национальные идеалы?

— Мы наций не признаем, мы признаем только церковь господню, — ответил он.

— Стало быть, вы и отечества не признаете?

— Отчизна христианина — небеса! Земная юдоль лишь временное пристанище для переселения в мир небесный.

— Но ведь и «временное пристанище» должно быть благоустроено, и оно нуждается в переустройстве, чтоб создать для людей счастливую жизнь.

— Все в руках божьих, от нас не зависит ничего. Что мы можем предпринять?

— Если мы приложим старания, господь поможет нам. Господь не терпит ленивых.

— Прежде всего долженствует думать о душе. Что пользы, если мы преуспеем в мирском и утеряем небесное?

Я вспомнил наставления тер Тодика. Есть ли разница между его рассуждениями и проповедями этого идиота? Тер Тодик также все свои упования возлагал на бога, поучал заботиться не о мирских нуждах, а только о душе.

— Если б вы побывали в стране миссионеров, — сказал Джаллад, — если б увидали, как они там живут, что делают, никогда бы вы так не рассуждали. Здесь миссионеры к вашему земному рабству присовокупляют еще и рабство духовное. Вас отрывают от мира, отрывают от ваших сородичей и превращают в невольников евангелия, хотя и святое евангелие является заветом свободы и братства.

Ничего не возразил он. Хозяин спросил:

— Вы, господин, бывали в стране миссионеров?

— Бывал, — ответил Джаллад и вновь обратился к первому ученику миссионеров.

— Как можно быть до такой степени односторонним, ограниченным и фанатичным. Вы отрицаете нацию, отчизну, общественное благо, вы отрицаете всякую активность в жизни, — активность, на которой основано счастье человеческое, и предполагаете кормить людей отвлеченной духовной пищей. Это происходит от того, что вас не обучали ничему, кроме схоластики священных писаний. Вы не знаете, что проповедуемый вам миссионерский протестантизм проникнут совершенно иным духом, иными стремлениями, что он имеет совершенно иную устремленность, отличную от той, которая распространилась и укоренилась среди народов Европы и Америки. Вы не знаете, что миссионеру нужны только верующие; он строит свою церковь, заботится о ее духовных нуждах, а земными нуждами совершенно пренебрегаете, потому что они ослабили бы воздействие первых. Он должен перерезать все нити, связующие вас с вашим прошлым, с вашей историей, с жизнью вашего народа, чтоб вас разобщить и сконцентрировать вокруг основанной им церкви. Этого требует звание миссионера, его служба, которую он превратил в ремесло. Тот же миссионер в своей стране действует совершенно иначе: он любит свой народ, его историю, его литературу и даже предания и легенды языческих времен. Он принимает участие в общественной жизни своей страны, размышляет над вопросом, почему одни живут богато, а другие бедствуют, заботится, чтоб и бедные имели кусок хлеба, были довольны своей судьбой. А что дала эта новая религия вам? — Она породила среди вас распри, междоусобия, ненависть к своим иноверным сородичам. Вы их называете «язычниками», они вас «неверующими!» Вы более склонны сближаться с турком или курдом, чем с ними. Неужели в этом заключается евангельское братство?

По-видимому, из длинной речи Джаллада ничего не влезло в голову первого ученика миссионеров. Он опять раскрыл свое карманное евангелие и углубился в чтение. Джаллад рассвирепел:

— Вы опасные фанатики, — сказал он несколько прочувствованным голосом, — Неправильное, ложное толкование этой божественней книги деморализовало вас. Если б вы были более просвещенными людьми, я бы доказал вам, что вы из этой книги ничего не понимаете! Но очень трудно объясняться с невежественными людьми. Прискорбно, что вы являетесь проповедниками и учителями!..