— Мы ждем… когда… начнется… — штурман не спешил заканчивать фразу.

Он дождался. Наиль покачнулся, ойкнул и схватился за голову.

Пьянка у магов проходила в два этапа. Первый: маг пил спиртное любой крепости, как воду, как будто бы без последствий для организма, но на самом деле с первым глотком сразу происходил магический дисбаланс. Опасный этап для любого новичка: опьянение не чувствуется, а магичить уже нельзя — результат будет непредсказуем: от полного ничего до смертельного самоподрыва.

Второй этап наступал резко: маг мгновенно становился в стельку пьяным. И вот тут они — маги — делились на два типа: буйные и тихие. Буйные начинали швыряться в окружающих всеми видами заклинаний, от твердо заученных до едва знакомых, а также экспромтами, становясь очень опасными для окружающих. Тихие же превращались в магическое бревно: ничего магичить не могли, вырубаясь в глубокий сон.

Опьянение проходило также резко: хоп — и огурчик! Но не все доживали, если честно.

Сейчас штурман дождался этого пресловутого второго этапа и напрягся: нужно ли сразу спасаться бегством или повременить?

— Каждую пятницу я в говно… — сообщил непонятное Наиль и безвольной тушкой упал в сугроб.

— Спасибо, о, дева Лизоветта! — поблагодарил штурман богов капитанской присказкой за то, что Илиа оказался тихим пьяным, взвалил мага-недоучку на плечо и похромал на зюйд-зюйд-вест.

Ноша была не тяжелая, но дорога оказалась весьма неудобна и для обычных сапог, что уж говорить, если одна из ног — деревянный штырь, который то проваливается в мерзлый наст глубже, чем сапог, то скользит в неожиданных местах. Несколько раз штурман падал вместе с ношей, иногда ронял ее, чтобы удержать равновесие. И каждый раз, когда она вновь оказывалась на плече, пьяный в хламину маг сообщал Уильяму новые весьма неожиданные сведения. Очень странная реакция на алкоголь сначала удивила, а потом стала бесить: черный юмор из уст младенца казался еще чернее.

— Быстро — это одна нога здесь, другая там. А нет, вторую не ждите. Хи-хи. — Очевидно пацан посчитал это смешным и захихикал.

На эту шутку штурман заподозрил, что его разыгрывают. Он свалил юмориста в сугроб и похлопал по щекам. Ноль реакции, глаза остались закрыты. Тогда прижал пальцы напротив сердца и прислушался к магии. Все было в порядке. Для «тихого-пьяного-мага», конечно же. Магия закапсулировалась внутри тела и на внешние раздражители не реагировала.

Кстати, очень хороший вариант в их случае. Северные болота недобро славились нулевым магическим фоном, то есть подпитаться ею снаружи было невозможно, надеяться приходилось только на собственные источник и резервы. У большинства магов этого резерва хватало ровно на один огненный шар. И если за границами болот они не испытывали трудностей с тем, чтобы продолжить бой, втягивая силу извне, то на болотах… М-да. Поэтому княжество Девятиземелье редко видело магов: не нравилось им здесь. Очень не нравилось.

Так что очень хорошо, что Илиа сейчас был тихим и не тратил энергию по дурости. Дольше продержатся. Да, собственный резерв штурмана был невелик, весьма невелик, а если честно, то весь он содержался в амулете-перстне. Вот таким Уильям случился инвалидом — и магически, и физически. Вся надежда была только на то, что пацан протрезвеет раньше, чем амулет иссякнет, или на то, что они получат помощь от других людей, иначе юному магу придется выбираться отсюда уже в одиночку, бросив замерший труп штурмана на съедение диким зверям. Уильям не боялся смерти, но умереть предпочитал в бою, в абордажной схватке, а не как неудачник.

Он взвалил горячее тело на плечо и поднялся:

— Вилли, твой левый сапог всегда как новенький… – поделился пацан интимным шепотом и хихикнул: — Как будто ты его не носишь.

— Еще раз про меня пошутишь — здесь оставлю! — пригрозил штурман.

В следующий раз пацан доверчиво сообщил:

— А ты знаешь, что подснежники — это не только цветы? — и посоветовал: — Не стань им!

— Завянь, — не сразу нашел подходящий ответ Уильям.

Три часа спустя, упав в очередной раз, штурман подниматься не спешил. Он равнодушно устроился в сугробе, цинично положив сапог на горячее тело спящего мага и отогревая замершую конечность. Из пацана получилась неплохая печка. На спине он неплохо согревал туловище, даже голова с руками почти не мерзли. Но ноги. Ногу Уильям уже не чувствовал. Он невесело рассмеялся:

— Твой любимый черный юмор, виконт. Одну ногу я потерял в огне, вторую отморозил.

Достав трубку и табак, штурман, не спеша, наслаждаясь, возможно, последними часами жизни, закурил. Тусклое солнце по-прежнему пряталось за серой зыбью сплошных облаков. В лесу стояла полная тишина, только иногда слышался глухой звук упавшего комка снега. Ни запахов костра, ни следов людей.

Уильям задумчиво посмотрел на безмятежно раскинувшееся тело Илиа. Снег под ним таял и схватывался ледяной коркой. После таких привалов оставались странные следы-вмятины формой в виде отдыхающего человека. Снежинки на гладкой щеке растаяли и лежали капельками. Ресницы чуть дрогнули, маг по-детски улыбнулся чему-то во сне. Капли скользнули вниз по шее и впитались в шейный платок красного цвета. Пацан его забавно повязывал, не на манер галстука-селедки — с одним узлом, а так, чтобы из узла свисали два хвоста, при этом над чем-то посмеивался и бормотал про пионеров. Пионер — это же первопроходец? Если они носят шейные платки, то ничего смешного в этом же нет?

Штурман выбил трубку, потом с прищуром оценил свой амулет. Разряжен тот оказался наполовину, а до обитаемого «острова» было вдвое дальше, и это значило, что он в этих болотах разряжается в три раза быстрее. Чьорт.

Уильям прикинул варианты. Когда останется четверть, то придется закопаться в сугроб и обустроить там ледяной шалаш. Кажется, северяне называют это berloga. Может, сделать это прям сейчас? Нет, пока не стемнело, надо идти. Он подышал на пальцы и закинул «грелку» на спину.

— Ты за меня не переживай, я не пропаду. Долго не пропаду. К весне только запашок появится. Хих.

«Тьфу! Вот же ж свезло. Зато не скучно», — угрюмо думал штурман, выбирая, куда ступить, чтоб в очередной раз не рухнуть. Подниматься становилось всё сложнее.

***

Бушующее море

Темное небо смешалось с темной же водой. Волны, поднявшиеся до небес, скрыли солнце. Бриг «Дева Лизоветта» с пиратским флагом на корме неотвратимо несся на камни.

— Право руля! — вопил сквозь бурю капитан, но судно руля не слушалось. Магическая сфера заблокировала тросы. Оно, одержимое смертью, неслось вперед, неся погибель всем.

— Виконт, сделай же что-нибудь!

***

— Пли! — вопил боцман. Но пушки молчали, потому что магический фитиль отказывался загораться.

— …Ъ! Нам конец!

Франкийский галеон, охотник на пиратов, выплюнул мощный залп всеми бортовыми орудиями. Если не успеть поставить магический заслон, то ядра разнесут в щепы пиратскую посудину.

— Илиа! Почини сферу немедленно!

***

— Ватсон, ну что?

— Увы, капитан, припасы отравлены. Мы все умрем через несколько минут, если сфера не заработает.

— Каракатицу тебе в глотку! Почему магия не работает?

— Она работает, капитан. Просто корабль хочет нас убить…

— Это полный бред! Почему?

— Я не знаю….

— Виконт, ну хоть вы сделай же что-нибудь!

— Простите…

***

— Простите… Простите… – в очередной раз шептал Наиль беспомощно.

***

— А-а-а, мама! — заорал Наиль, пытаясь выбраться из очередного убийственного кошмара. Кошмара, где раз за разом они умирали. Или это не кошмар? Не сон? А сон был о том, как они вышли из портала в зимнем лесу? Где же реальность?