Сколько ему тогда было? Лет семь, глупый совсем. Да и монета, скорее всего, китайская подделка. Не настоящая, но с красивым драконом по кругу и непонятными иероглифами, которые Наиль в прошлом году пытался перевести и месяц листал книги и справочники в интернете. Иероглифы расшифровке не поддались — оказались дизайнерской выдумкой, не иначе, но монету он продолжал носить по привычке, чтобы... чтобы было «все хорошо, Илья, все хорошо». Иногда родители называли его на русский манер, называя созвучным именем. Но вот только, если мама говорила «Илья», то все, пора бежать и прятаться, наказание неизбежно.

Наиль потряс головой, отгоняя воспоминания, опять смотрел на отца, его лицо и руки. Вечная загадка — кто он? Какой национальности? Отец часто отшучивался что родом из татаро-монгольского ига, иногда говорил, что бурят или казах, потом — киргиз или узбек, соглашался и на чукчу с китайцем. Позже Наилю мама объяснила, что отец детдомовский и своих корней не знает. В детдоме записали как Ерс Эльчин. Откуда имя взялось? Назвала ли так его мама? А может, это название поселка или местности? Или это просто случайные имена. Отец долго пытался выяснить, но увы.

Иногда кажется, что поэтому работает дальнобойщиком, как будто пытается объездить весь мир и найти «своих». Отец шутил, что может выбирать любую родню. Пить чай по-бурятски с молоком и солью, играть в нарды, носить киргизский калпак, ругаться на татарском, петь песни на башкирском.

И он сам — Наиль — кто? Наполовину русский, а наполовину кто?

Хороший получился вечер. Начался с музыки на варгане и китайского зеленого чая, потом играли в шахматы и ели узбекские лепешки с адыгейским сыром, разучили песню на татарском, что пела Гарипова в программе «Голос». Потом пили черный чай с добавками: родители подливали себе башкирский бальзам «Иремель», а Наилю — обычное молоко.

Потом отец поинтересовался, как сын закончил первую четверть в школе. И Наиль ответил, что четверть еще не закончена, завтра контрольная по русскому и у него там спорная оценка. И «монгольский» вечер вдруг стал «русским» — с повторением наизусть правил великого и могучего.

А закончился великим китайским. Отец поднял пиалу с чаем и многозначительно продекламировал: «Мягкость преодолевает твердость. Слабость преодолевает силу. Нет в мире никого, кто бы этого не знал, но нет никого, кто умел бы осуществить это на деле. Лао-Цзы». Они все задумчиво помолчали пару минут, а потом мама отправила Наиля в душ и спать.

Утром он встал вовремя и вполне выспавшимся. Только вышло оно слегка нервным. Сев в кровати, Наиль привычно поискал пальцами шнурок с монетой и не обнаружил его. Перевернул подушку и одеяло. В итоге шнурок — порванный — нашелся. Такое не раз уже бывало — веревочки менялись постоянно: они рвались, перетирались и приходили в негодность. Но монеты не было. Надо, видимо, перетряхивать всё, вплоть до матраса и ковра, и сдвигать кровать.

— Чего ты там шуршишь? — крикнула мама с кухни. — Иди умываться и завтракать, а то в школу опоздаешь.

Слегка расстроенный, Наиль чистил зубы и разглядывал себя в зеркало, раздумывая о том, где искать монету. Логично там, где порванный шнурок, то есть у себя в комнате. Или может все-таки в зале? После школы он уж поищет везде как следует.

Сплюнул пасту, потом намочил расческу и зачесал назад отросшие волосы. За прическу в танцевальной школе его совсем не ругали, наоборот, она отлично «зализывалась» — заливалась гелем — и была «вполне себе латино». Волосы он не стриг в стратегических целях: ими удобно было прятать глаза и уши. Глаза — виноватые и испуганные (в зависимости от ситуации), уши — оттопыренные (во всех ситуациях).

Собственно говоря, детсадовская дразнилка про слона и уши уже не так волновала. Те — он еще раз критически их осмотрел — были только слегка оттопырены. Можно сказать, даже вполне симпатично оттопырены. В школе никто не дразнил, а если вспомнить лопоухого Сидорова, чьи локаторы просвечивали розовым под лучами солнца, то ему вообще не на что жаловаться.

А вот глаза, да, даже сейчас смотрели настороженно и как будто испуганно. Он попробовал потренировать мамин взгляд строгого завуча. Сдвинул брови и замер не мигая. Почти полминуты ему это удавалось, но тут тот сам метнулся в сторону, посмотрел на кончик уха, на прядь волос. «Блин». Попробовал опять. Не мигать получалось пока разглядывал цвет глаз (серо-каре-зеленые в темную крапинку, непонятного зеленого — то ли болотного цвета, то ли цвета пыльной травы), но чуть отвлекся — моргнул. «Блин, не быть мне злодейским шаманом».

Проверил, не просвечивают ли сквозь загар веснушки, не вылез ли новый прыщ на подбородке, скорчил сам себе рожицу в зеркало и пошел завтракать.

***

В школе он неожиданно столкнулся с Лизкой. В гардеробной она была с подружкой и, увидев Наиля, злорадно прищурилась и секретничающим громким шепотом поделилась с той новостью, при этом не сводя с него глаз и наслаждаясь его реакцией:

— А Наилька, не поверишь, где теперь танцует, ты просто упадешь! Это бомба, что я тебе расскажу...

Наиль привычно сжался, намереваясь развернуться и сбежать, сделав равнодушное лицо. В памяти всплыло отцовское вчерашняя мудрость «мягкость — это твердость», потом дурацкое слово «нацайника», и услышал свой голос:

— Ой, Лизочка, пинук чите(1), поведай нам, как твое здоровьице? — сладко вопросил он, добавляя татарские ругательства. —Ай-яй, приснился мне дурной сон, ох, кутак сырлама(2), ходи осторожно, а то снег башка попадет, — глаза у Лизки стали по пять копеек, — или бешеная муха покусает. — И замолчал выжидающе, не мигая и подходя все ближе.

Лизка хлопнула глазами, открыла и закрыла рот.

— Сам дурак! — выпалила она невпопад и потянула подругу из гардеробной.

Наиль проводил девчонок немигающим взглядом, пока они не скрылись за поворотом, и только потом выдохнул. Ох ё, что это с ним? Неужели тот самый переходный возраст, которым пугают учителя родителей?

Но сработало! Сработало же. Не факт, что Лизка прям сейчас не разносит новость-бомбу о том, что Наиль теперь занимается в стриптиз-классе. И чем бы вы думали, там можно заниматься? Ну конечно же не песни поют. Ему ж теперь драться придется. А-а-а! И много. Мама, вот об этом ты не подумала!

Странно, но страха перед дракой не было. Была уверенность: «Мы, монголы, “хрясь” одной левой». Он провел пятерней по волосам, убирая их с глаз, и двинулся в класс.

Восьмой «Б», средний ряд, третья парта. Учебники и тетрадка сегодня не нужны, контрольная же. Только пенал достать.

Одноклассники. Наиль с ними мало общался — после уроков спешил на танцы. И они всегда были главнее. Он постоянно пропускал уроки: концерты, соревнования и подготовка к ним. Выступления на все праздники — календарные и специальные (День полиции, например). Соревнования между школами: отборные, городские, областные. Постоянные разъезды. С танцевальной группой «Фонарики» (дурацкое название, да?) объездил всю область и за пределы области. И что он видел? Коридоры, гримерки и закулисье. Автобусы, гостиницы, столовки.

Наиль вдруг понял: достало все это. Одноклассники есть, а друзей нет. Кто прикроет спину в намечающейся драке? Он оглядел класс. Никто.

— Дашь мне списать? — неожиданно прозвучало сзади. Наиль обернулся. Толстый Васька с четвертой парты просительно хлопал глазами.

— Да-ать... — растягивая слова в крайней степени удивления, произнес Наиль, — тебе? — Изогнул бровь и посмотрел немигающе.

Васька отодвинулся вместе со стулом. Наиль вдруг поймал себя на двусмысленности своего вопроса. Вскинул руки, жалуясь всевышнему:

– А-я-яй, русский мальчик Иванов списывает у монгола на уроке русского... Куда катится мир? Миңә табиб кәрәк(3)...

С передней парты по-конски заржал второгодник Петров по прозвищу Лось. Но учитывая, что смотрел он в это время в экран телефона и чего-то там тыкал, Наиль проигнорировал этот смех. Впрочем, подозревая, что в дурачка играть может не только он сам.