Когда Кирай с Каюрой отошли, Нефра соткал из Светоча еще один барьер, убрал внутренние и подошел к сумке.

Внутри лежала чистая ткань и бутылка с теплой молочной смесью.

— Объясняй, что нужно делать, — Нефра уменьшил площадь щита, позволяя Каюре подойти ближе.

Закончив с объяснениями, она осталась еще ненадолго, чтобы проверить ментальное состояние Кирая. Сила младенца повлияла на разум всех, кто находился поблизости, кроме Нерин. В случае с ней в ход пошла магия камня — ненормальная, искаженная, способная превращать камень в плоть.

В отличие от остальных, Кирай был в полном порядке. Он единственный не владел ни ментальными способностями, ни властью над стихиями, из чего можно было сделать вывод, что сила девочки избирала своими целями только магов.

Судя по взгляду, которым Каюра наградила Нефру, его уже назначили виновным. Не удивительно. Он друид, приспешник Светоча, а Светоч всегда охотился за магами и избегал церковников.

— Сможешь побыть здесь еще какое-то время? — спросила у Кирая Каюра.

Тот кивнул.

— Подожди, — Нефра окликнул ее, когда она собралась уходить. — Что с той женщиной? Матерью ребенка.

— Она умерла.

— Мне… мне жаль.

Каюра смерила его тяжелым взглядом и ушла.

Нефре действительно было жаль. Та женщина, маг камня, Пчелиная Королева, как ее называли, в их первую встречу почти смогла убить его. Не без помощи Кирая, конечно. Но Нефра не чувствовал к ней ни ненависти, ни неприязни. События тех дней казались ему давним сном. А ведь с тех пор не прошло и полгода. Вернее, с того момента, как Нерин вытащила его из гемы.

Он посмотрел на сопящую на его руках малышку. У друидов не было такого понятия, как мать. Их с младенчества воспитывали менторы, и зачастую они не видели тех, кто дал им жизнь.

В человеческом обществе все было иначе. Остаться с самого рождения без матери… паршивое начало пути.

Не прошло и часа, как явился Гериал. Чудо, но ему удалось взять себя в руки. Или это скорбь по супруге усмирила его злость?

В отличие от него, злость Нефры сдерживать было нечему.

— Идиот, зачем ты притащил ее сюда? — он глянул на идущую следом Нерин.

— Нефра, он меня не тащил, я сама.

Еще лучше. Нерин и ее упрямство.

— Я не хочу тебя здесь видеть. Уходи.

Девушка поджала губы и осталась стоять на месте.

— Нефра, я хотела…

— Нерин, возвращайся в Центр к Каюре, — велел Гериал.

Она перевела с него на Нефру беспокойный взгляд.

— Я его не трону. Иди.

И она, слава Светочу, послушалась.

Гериал в молчании сверлил Нефру взглядом и заговорил только тогда, когда Нерин удалилась на достаточное расстояние:

— Убери щит, друид.

— Не уберу.

Человек-идиот двинул желваками. Ему приходилось прикладывать усилия, чтобы его голос звучал спокойно и не слишком выдавал желание свернуть друиду шею.

— Я хочу подойти. Она моя дочь.

— Поэтому я тебя и не пущу.

— Ты же говорил, что тебе плевать, — Гериал понизил голос. — Нерин здесь нет. Так убери щит.

— Ты совсем тупой? Этот ребенок лишился матери, и ты хочешь сделать меня причастным к смерти ее отца? Проваливай отсюда.

Враждебные голоса разбудили девочку, и она заплакала так пронзительно, что Нефра опешил. Откуда в этом крохотном тельце столько сил?

Когда она закричала, ее сила, до этого лениво грызущая щит, взбесилась и принялась биться о преграду, пытаясь прорваться к Гериалу.

— Пусти меня к ней, пусти сейчас же! — его лицо исказила мука, а правое предплечье погрузилось в пламя.

— Командир, нет, не нужно, — Кирай вскочил и протянул к нему руку. Пламя обожгло его, но он, кривясь от боли, все равно схватил мага. — Командир, пожалуйста.

Гериал нервно посмотрел на него и погасил огонь.

— Уходи, — прорычал Нефра, неумело баюкая ребенка одной рукой, а второй доставая бутылку из сумки. — Уходи, ты делаешь только хуже. Найдите способ это прекратить да поскорее.

После мучительно долгих уговоров Кирай смог убедить Гериала уйти.

Утолив голод, ребенок уснул. Угомонилась и его сила.

До наступления рассвета Нефре пришлось кормить малышку несколько раз. Гериал приходил, чтобы принести ей еду, и каждый раз при его приближении ее сила испытывала барьер на прочность. Кроме ее отца сюда наведывались глава Длани и рыжеволосый маг из отряда Гериала, по всей видимости, для проверки. Но единственными, чье присутствие терпела сила девочки, были Нефра и Кирай.

— Позволь мне помочь, — произнес церковник, когда их со всех сторон обступила темнота. — Ты не можешь сидеть так всю ночь.

— У меня нет выбора.

— Я могу помочь.

Нефра поднял на Кирая взгляд. Не похоже, что тот пытался его обмануть. Но это не имело значения.

— Я должен поддерживать барьер.

— Разве плетения Светоча распадутся без твоего участия?

— Не распадутся, если их никто не станет трогать.

— Щит никто не тронет.

— Гериал тронет, если у него появится такая возможность. Я не собираюсь рисковать.

Больше Кирай не упрашивал.

На второй день его отозвали, а взамен выставили целое полчище церковников, вооруженных извергающими молнии дубинками. Они не пытались проломить барьер, но, несомненно, ждали, когда друид сам его снимет.

Нефре пришлось просидеть с человеческим младенцем на руках намного больше, чем одну ночь. Очень скоро он сбился со счета, сколько раз ему пришлось кормить малышку, баюкать, купать в принесенном тазу, слушать ее плач, которому по ночам отвечал звериный вой. И что бы он ни делал, десяток ретивых дуболомов следили за каждым его движением.

Гериал приходил по несколько раз за день. Приходила Каюра. По прошествии четырех дней ее визиты прекратились, но Гериал продолжал являться, и чем дальше, тем больше Нефра сомневался, что барьер выдержит. В нем уже не осталось и намека на плетение — только плотный слой энергии, подчиняющейся приказу друида.

Если бы не Светоч, Нефра потерял бы сознание от усталости еще на третий день. Физическая сила друидов не уступала силе церковников, но они нуждались во сне так же, как обычные люди. Кроме сна ему нужна была вода и еда, но приносили только воду. Для купания ребенка.

Никогда прежде Нефре не приходилось так долго поддерживать силы одним только Светочем. В итоге ему начало казаться, что скоро он и сам начнет светиться изнутри.

Стараясь не скатиться в беспамятство, Нефра задавался вопросом: зачем он это делает? До человека-идиота наконец дошло, что ребенок опасен и для Нерин, поэтому ее отправили подальше. Больше ей ничего не угрожало. Однако Нефра продолжал удерживать этот дурацкий барьер. Для чего? Зачем? Он пытался защитить мага, который только и мечтал, что о его смерти, или самого себя? Нет, последнее было еще большей глупостью. Чем дольше он противится неизбежному, тем больше слабеет. Рано или поздно он не выдержит, Светоч развеется, и тогда на друида обрушат всю злобу этого мира.

— Тише, не кричи, все хорошо, — едва ли не в полубреду уговаривал он девочку, когда она начинала пронзительно плакать.

Он боялся, что из-за усталости станет неосторожным и как-то ранит ребенка. Боялся, что ее плач — не просто капризы младенца. Боялся, что ей плохо, что он сделал что-то не так. Если человеческое дитя умрет у него на руках…

Ему следовало оставить ее на церковников. Сила девочки не пыталась им навредить, и беспокоиться было не о чем. Разве что о ее идиоте-папаше, который то и дело крутился рядом, со взглядом мертвой рыбы выжидая, когда друид сломается.

Но разве Нефра мог доверить им ребенка? Да, они церковники. Их приставил Гериал. Значит, они заслуживают доверия.

«Да, заслуживают, доверься человеку», — усталое сознание вытаскивало на поверхность голос, который Нефра так отчаянно старался забыть. «Отличная мысль, что может пойти не так?»

— Убирайся, — отвечал он и мотал головой, прогоняя наваждение.

Нефра продолжал сидеть на месте, баюкать человеческого ребенка и думать о том, что постепенно сходит с ума. Может, дело не в усталости, а в силе этой девочки? Если она ментальный маг, может, ее мощи хватило, чтобы раздавить и его?