…Кровь. Там было так много крови. Словно нерадивая доярка разбила…

Рифа потерла кулачками глаза и болезненно сглотнула, пытаясь избавиться от разрастающегося в горле кома. Ей нельзя плакать. Если она заплачет, Кирай точно услышит и проснется. Нельзя плакать, только не здесь.

Отодвинув одеяло в сторону и кусая губы, Рифа на цыпочках прокралась к окну, открыла его и выбралась наружу. Спустившись на землю, она стремглав бросилась к причалу. Куда угодно, только подальше, чтобы не разбудить Кирая. Она не сможет его обмануть, ведь обманывать плохо. Ей придется все рассказать, и она снова увидит тот страшный, мертвый взгляд, которым он смотрел на фотокарточку с фасадом Академии Картильи.

Вспомнив островерхий шпиль башни, Рифа расплакалась. Она бежала вниз по склону, а льющиеся ручьем слезы застилали глаза, и она споткнулась, кубарем покатилась вниз. Тут же вскочив, девочка испуганно посмотрела на дом и побежала дальше.

Рифа забилась под деревянный настил у берега, там, где ее рыдания заглушал прибой.

Клятый ребенок. Каюра называла ее клятым ребенком. Как же иначе, ведь она убила свою собственную мать, забрала близких людей у всех, кто о ней заботился, ранила Каюру, отца и даже тетю Нерин. Но у них не осталось иного выбора, кроме как сохранить ей жизнь. Рифа была частью наследия Первого, а значит, ее жизнь — неприкосновенна, чтобы она ни натворила. Клятая жизнь клятого ребенка.

Она все плакала, а шелест прибоя пытался утешить ее. Увещевал ее, звал, все отчетливее и отчетливее, пока не прозвучал совсем ясно:

— Рифа.

Она сразу затихла и отняла руки от глаз. Кирай все же услышал ее и пришел.

Всхлипывая, промокшая насквозь, испачканная в песке, водорослях и подгнившем от сырости дерева, она выползла из-под настила.

Это был не Кирай.

Перестав дышать, Рифа смотрела на замерший в нескольких шагах человеческий силуэт. От него исходил мягкий, уютный свет, точно от угасающего костра, в языках пламени которого угадывались очертания хвороста.

— Не бойся, Рифа, я тебя не обижу, — произнес фантом и медленно присел на корточки, чтобы не смотреть на девочку сверху вниз. — Рифа, ты узнаешь меня?

Она отрицательно покачала головой и попятилась обратно к причалу. Если это пламя, оно не сможет пойти за ней в воду.

На всякий случай, она попыталась прогнать его, но у нее ничего не получилось. Как не получилось зажечь на ладони огонек, или заставить волну вернуться, или поднять ветер, или подманить песок.

— Посмотри внимательнее, Рифа, — попросил силуэт.

Сначала она различила его улыбку, бесхитростную и немного печальную. Чем дольше девочка смотрела, тем большую ясность обретали черты фантома. Они постепенно проявлялись, как оттиск на листе металла, наливались глубиной, жизнью, при этом оставаясь неосязаемым сгустком энергии.

Рифа узнала его.

— Ты похож на дедушку папы, — произнесла она, вспомнив старые, черно-белые фотокарточки в альбоме.

— Да, Рифа, правильно, — его улыбка стала шире.

— Но ты не он. Кристар умер.

— Не думаю, что я похож на живого человека, — фантом невесело усмехнулся. — Рифа, послушай, ты должна пойти со мной.

Девочка отрицательно замотала головой и отступила назад; посмотрела в сторону дома — проверить, не зажегся ли в окнах свет. Нужно было позвать Кирая или самой скорее бежать к нему. Она быстрая, она сможет убежать.

— Рифа, посмотри, — фантом прервал ее мысли и указал на север.

Проследив за его рукой, Рифа увидела небо. Оно переливалось, мерцало, точно цветные стеклышки в калейдоскопе — красивое и волшебное, но оттого не менее тревожное.

— Произошло кое-что очень плохое, — продолжил фантом. — Во всем Огнедоле. И твои родные сейчас в опасности. Отец, тетя — все, кого ты знаешь, и очень много других людей. Ты же не хочешь, чтобы кто-то из них умер?

Ей снова захотелось плакать. Глаза затянула мыльная поволока, мешающая разглядеть виновато-болезненное выражение на лице фантома.

— Рифа, твоя сила способна все исправить. Пойдем со мной, и ты сможешь защитить всех, кого любишь. Но идти нужно прямо сейчас.

— Нет, я должна оставаться здесь. Мне нельзя уходить с острова, — пробормотала она фразу, которую Кирай твердил ей из раза в раз.

— Ты должна. Здесь ты ничем не поможешь.

— Моя сила убивает магов.

— Сейчас магов убивает кое-что пострашнее, чем твоя сила.

— Если я уйду отсюда, кто-то снова умрет, — упрямо повторила она, пятясь прочь от фантома.

— Рифа!

Тот выпрямился в полный рост, и девочка отшатнулась. Споткнувшись о выступ причала, она наверняка упала бы, но выросшая из песка гигантская человеческая ладонь подхватила ее.

— Люди уже погибли, Рифа, — голос фантома звучал мягко и в то же время неумолимо. — Много людей. Твоему отцу удалось выжить, только потому что он наполовину церковник. Но чем дольше ты будешь медлить, тем больше людей пострадает. И это не прекратится, пока ты не сделаешь то, что должна. Ты пойдешь со мной?

Песчаная ладонь бережно поставила ее на ноги, и фантом, протянув к ней руку, сделал шаг навстречу.

Рифа засомневалась. Никогда прежде она не оказывалась лицом к лицу с кем-то, кроме Кирая, и, возможно, если бы ей объяснили, как опасно говорить с посторонними, если бы ей сказали, что нельзя доверять незнакомцам, она бы не послушала фантома. Но на остров никогда не ступали ни посторонние, ни незнакомцы. Даже те, кто приплывал на лодке, никогда не сходили на берег, словно тот был заколдован и мог поглотить любого, кто пришел с дурными намерениями.

— Ты правда папин дедушка? — робко спросила она.

— Да, Рифа, правда.

Она понимающе кивнула.

— Нужно сказать Кираю. Он поможет, он…

— Нет, Рифа, нельзя. Он не отпустит тебя. Мы только зря потеряем время.

— А папе? Мы можем позвонить ему!

— Рифа, нет, — терпеливо повторил Кристар. — Ваш дом уже обесточен. Со мной можешь пойти только ты.

— Но почему? Кирай сильный. Он сильнее всех!

— Сильнее твоего отца?

Рифа вынуждена была признать, что как бы ни был силен Кирай, он не мог соперничать с потомком Первого.

— Как я и сказал, твой отец выжил только чудом. Даже тебя одну защитить будет не просто, не говоря уже о ком-то другом.

— Защитить меня? — непонимающе повторила Рифа.

Все вокруг только и говорили о том, как важна ее безопасность, а отец из-за этого даже не пускал к ней Нефру. Но она не знала никого, кто хотел бы навредить ей. И на острове ее держали не потому, что хотели защитить ее, а чтобы она не навредила другим.

— Произошло кое-что очень плохое, Рифа, — Кристар повторил уже однажды сказанную фразу. — Духи умерших, таких, как я, возвращаются. Но мало кто из них в полной мере обладает человеческим сознанием. Они охотятся на магов, которые лишаются своих сил в их присутствии, и нападают на всех, кто становится у них на пути. Ты тоже маг, Рифа. Позовешь Кирая, и он окажется в опасности, — фантом нахмурился и снова посмотрел на север. — Нам нужно идти. У меня осталось совсем мало времени. Ты веришь мне?

Девочка замялась. Чем бы она ни занималась, Кирай был рядом: поддерживал, ограждал, направлял. Он никогда не оставлял ее одну, но теперь она должна была оставить его, чтобы защитить.

— Кристар мог подчинять не только камень, но и огонь, — собравшись с духом, выпалила она. — А ты можешь?

Фантом улыбнулся.

— Ты знаешь, как выглядит Безвременье, Рифа?

Она кивнула.

Не пошевелив и пальцем, фантом указал взглядом на берег по правую руку от Рифы.

Из песка вырастал город. Серые от ночной влаги песчинки слипались в крошечные желтые камни, складывались в стены и здания, вырастали островерхими шпилями, в мельчайших подробностях повторяя изгибы улиц, подвесные мосты и сады. Один за одним загорались огоньки, превращая песочный город в сказочный шедевр.

— Какая красота! — у девочки перехватило дух.

— Рифа. Нам пора, — напомнил Кристар.

И она, кивнув, пошла с ним.