Он продолжал ходить к людям, торговал с ними: продавал пойманную в лесу дичь, а на вырученные деньги покупал новые книги, одежду или инструменты.

Саго решил, что им не следует раскрывать себя людям. Он немало знал о человеческом коварстве, и не был уверен, что его и Брата не превратят в подопытных зверьков. Будь он один, и тогда наверняка рискнул бы. Но безопасность Брата оставалась для него превыше всего.

Однако осведомленность Саго о том, что людям не следует доверять, не уберегла его от неприятностей. Один из торговцев, которому он продавал дичь, доложил о нем страже, и когда Саго пришел с переброшенным через плечо оленем, его уже ждали.

Стража потребовала документы и разрешение на торговлю, которых у него не было. Он пытался договориться, но сделал только хуже. Следующую ночь ему пришлось провести за решеткой. Он просидел бы там намного дольше, если бы его отсутствие не насторожило Брата. Саго боялся, что тот придет за ним, и его опасения оправдались.

В ту ночь погибло несколько человек, а Брата тяжело ранили. Саго даже пришлось обратиться, иначе им не удалось бы сбежать.

На них устроили настоящую облаву. Несколько раз едва не поймали: рана Брата замедляла их. Истошно лая, ищейки шли по кровавому следу, и чтобы спастись, Саго пришлось устроить в лесу пожар.

С прогулками среди людей было покончено. Саго с Братом забрались далеко в Медвежьи горы — единственное место, куда не ступала нога человека. Правда, один человек там все же нашелся. Саго не знал, по какой причине тот поселился в такой глуши, но подходить и спрашивать не стал. От человека пахло церковником, а они представляли опасность, даже когда Саго носил звериную шкуру.

Вопреки всему его продолжало тянуть к людям. Это не принесло ни ему ни Брату добра, но он упрямо совал голову в петлю — может быть, не совал, но уж точно ходил кругами. Он боролся с искушением ради Брата, которому понадобилось несколько недель, чтобы оправиться от полученных ран. Но с каждым осмотром территории подходил к границе леса все ближе. Брат, зная про эту его слабость, каждый раз плелся следом, чтобы в случае чего утащить за загривок домой.

Однажды ему так и пришлось сделать. В те времена в Огнедоле начало происходить что-то совсем плохое: люди, пользующиеся неизвестной Саго силой, нападали на магов, церковников и тех, кто не являлся ни тем ни другим. Если бы Брат умел говорить, он сказал бы Саго, что это вполне в человеческом духе — ополчиться друг на друга. Но Брат говорить отказывался и только презрительно фыркал.

Когда эта чума подобралась к Медвежьим горам, Саго хотел броситься в самую гущу. Он слышал крики и грохот, доносящиеся со стороны небольшой деревни, чувствовал запах крови, что приносил ветер. Он хотел бежать туда, помочь, защитить. В конце концов, в облике зверя он был отнюдь не слаб.

Тогда Брат вцепился в него мертвой хваткой, заковал в камень и отпустил только тогда, когда все закончилось.

В том, чтобы явиться в деревню в облике зверя, смысла больше не было. Но возможно он мог что-то сделать как человек.

Он шел по разгромленной улице, и людям — тем, кто уцелел — не было до него дела: кто-то разгребал завалы, кто-то с мрачным молчанием наблюдал, а кто-то надрывно рыдал — во дворах или укрывшись за стенами домов. От запаха крови першило в горле и покалывало язык — некоторое время назад Саго научился превращаться в человека так, чтобы сохранить часть звериного обоняния.

Саго не знал, к кому подойти и как предложить свою помощь, и просто бестолково брел вперед, понурым взглядом скользя по следам недавней бойни, когда почувствовал запах, вынудивший его остановиться. Это был запах крови, в котором крылось нечто знакомое.

Саго пошел по его следу.

Запах привел его на окраину деревни. Здесь не было взрослых, только три ребенка. Они сидели у стоящего особняком небольшого дома с настежь распахнутыми дверями. След обрывался немногим раньше. Стена соседнего дома потемнела от попавшей на нее крови. В затвердевшей глине была выемка — как раз в самом верху багрового пятна — будто ударили чем-то острым. Похоже, кого-то убили прямо здесь, пригвоздив к стене копьем.

Саго осмотрелся. Тело уже унесли, и все, что у него осталось — это кровавый след.

Он подошел к дому, присел, коснулся пальцами еще не высохшей лужицы на камне; поднес руку к лицу и болезненно прикрыл глаза. Эта кровь пахла не так, как его или кровь Брата, но очень похоже.

Саго снова посмотрел на дом, у которого собрались дети. Два мальчика и девочка — все трое не старше десяти. Девочка тихо всхлипывала; мальчики хранили понурое молчание.

Приблизившись, Саго увидел четвертого. Тот был на несколько лет старше остальных и сидел на земле в тени куста сирени, безвольно опустив руки.

Саго остановился перед домом. Здесь крови не было, но из открытой двери тянуло все тем же знакомым запахом, никак не связанным с детьми. Они не жили здесь. Может быть, прибежали, в надежде спрятаться.

Смерть пришла следом за ними.

Убедившись, что поблизости нет других людей, Саго вошел во двор и направился к дому.

— Эй, зачем ты туда идешь? — один из младших мальчишек окликнул его, а затем юркнул к двери и загородил проход. — Это не твой дом. Уходи.

— Я только осмотрюсь, — мягко ответил Саго. — Я не стану ничего брать.

— Конечно ты не станешь. Потому что мы тебя не дадим, — упрямо заявил мальчик, и к нему поспешил присоединиться второй, встав рядом.

Они в самом деле вознамерились не пустить его. Все еще дрожащие от страха, с красными от высохших слез глазами, они собирались оборонять этот дом до последнего.

— Не на что там смотреть. Уходи, — повторил мальчик, а затем побледнел, что-то осознав, и слабым голосом пробормотал: — Ты один из них?

Саго не знал, о ком шла речь. Возможно, о тех, кто напал на деревню.

Он не успел ответить: его опередил старший из ребят.

— Он не один из них. Пропусти его. Пусть полюбуется, — едко сказал парень, и злость, с которой он посмотрел на Саго, была ему непонятна.

— Но это же дом деда…, — растерянно произнес мальчик у двери.

— У тебя глаза, что ли, повылазили? — отрезал парень. — Посмотри на этого, да повнимательнее.

Дети одновременно взглянули на Саго.

— И правда похож, — ошеломленно пробормотал мальчик. — А глаза-то и вовсе…

Он не закончил фразу. Вместо этого взял стоявшего рядом за руку, и они вместе ушли с дороги.

Саго в замешательстве посмотрел на парня.

— Чего? — грубо спросил тот. — Раз соизволил явиться, так вперед. Заходи.

Не зная, что сказать в ответ, Саго направился к двери.

— И где тебя носило все это время? — бросил ему в спину парень, не в силах сдержать распирающую его злость. — Где ты был, когда он нуждался в твоей помощи?

— Прости, я не совсем пони…, — начал было Саго, но парень перебил его.

— Ты же маг, да?

Помедлив, Саго кивнул.

— Ну еще бы ты им не был. Давай, иди, смотри, а затем проваливай.

Когда Саго переступил порог дома, парень вскочил на ноги и гневно прокричал ему вслед:

— Если бы ты был здесь, его бы не убили! Это все твоя вина!

Саго нервно тряхнул волосами и прошел дальше в дом.

Запах. Он пропитал здесь каждую крошку, перебил аромат дерева и пыли, скопившейся по углам. Кровать, шторы, лежащий на столе у окна мундир. Саго уже видел такие: их носили маги из Ордена Благочестивых. У прорехи возле воротника торчала игла с продетой нитью. Тот, кто здесь жил, не успел закончить починку до того, как пришел враг.

Беспокойно забилось сердце.

Саго обернулся, его взгляд прошелся по комнате, наткнулся на портрет девушки. На старой, пожелтевшей от времени бумаге рисунок сохранил свою четкость, нарисованный мастером, вдохнувшим в черты улыбающейся девушки почти настоящую жизнь. В этих чертах угадывалось то, что Саго часто видел в собственном отражении.

Он приблизился, взял рамку с рисунком в руки.

У девушки были вьющиеся мелкими кудрями русые волосы и яркие, как весенняя трава, глаза — точно такие же, как у Брата.