— А как ты…

— Что я?

— Твой голос. Совсем как у тети Каюры.

— Похоже получилось, да? — Ри самодовольно ухмыльнулся и щелкнул ее по носу. — Хватит болтать, малышка, нам еще нужно найти место, чтобы спрятаться.

Когда они снова оказались на улице, Безвременье уже проснулось. В домах загорался свет, люди выглядывали в окна, кто-то настроил радио на местную волну, по которой крутили сообщение о начале немедленной эвакуации. Спустя несколько минут сирены стихли и голос диктора зазвучал из установленных на улицах громкоговорителей.

— О, сгодится! — пробежав несколько кварталов, Ри остановился перед домом с прикрученной к нему красочной вывеской и нанесенным на широкое окно рисунком девочки с велосипедом.

Не веря своим глазам, Рифа заспешила к лавке сладостей следом за ним.

Ри взломал замок и вошел внутрь. Безмятежно прозвенел дверной колокольчик, оповещая о приходе гостей, но в такой ранний час хозяина лавки здесь не было.

Сквозь ставший ей второй кожей еловый запах Рифа почувствовала аромат шоколада. Ри выпустил ее руку, и она тут же кинулась к витринам, прилипла к ним, разглядывая лежащие россыпью конфеты и печенье.

— Холодильник, холодильник, где же у вас тут холодильник? — бормотал Ри, прогуливаясь мимо стеллажей с подарочными наборами сладостей и шкафами с шоколадными скульптурами. — Нет холодильника. Обидно.

Покусав губу, он открыл стеклянную дверцу, взял шоколадного кота и отгрыз ему голову; покосился на застывшую в онемении Рифу и улыбнулся.

— Это тебе можно, так что угощайся.

— Нет, нельзя. Это чужое. Чужое брать плохо.

— Правильно. Чужое не бери, — согласился он и засунул остаток шоколадной фигурки целиком в рот.

Рифа негодующе топнула ногой, но спорить с несносным Ри было совершенно невозможно: не обращая на нее ровно никакого внимания, он разорял магазин, без стеснения набирая целые горсти печенья.

Надувшись, Рифа забилась в угол. Ей жутко хотелось попробовать лакомства — каждого по чуть-чуть, никто бы и не заметил, тем более после того, сколько брал Ри. Но у нее не было денег, чтобы оставить взамен, а брать чужое — плохо.

И как в него столько влезало? При всем желании Рифа не смогла бы съесть столько, сколько Ри. Даже сладостей.

Улицы Безвременья были слишком узкие для автомобилей, и люди покидали город пешком. Одни шли, другие бежали: по одиночке или небольшими группами, с испуганными и недовольными лицами; тихо, прижимая к себе сумки с брошенными в них впопыхах документами, или громко ругаясь со стражей, что пыталась ускорить эвакуацию.

Один раз стража постучала и в лавку. Тогда Ри отвлекся от поглощения запасов сладостей, спрятался в углу рядом с Рифой, закрыл ей ладошкой рот и просидел так до тех пор, пока стражники не ушли.

— Так долго, — пожаловалась Рифа, когда за окном рассвело, и стрелка висящих на стене деревянных часов приблизилась к восьми, а человеческий поток снаружи лавки все не редел.

— Ты сама так захотела, — Ри пожал плечами и громко, будто назло, захрустел печеньем.

— Почему так долго?

— Пусть Безвременье и маленький город, но пока всех вытолкаешь из кроватей, пока разгонишь столпотворение… Нам здесь до полудня торчать.

Ри смел крошки со штанин и протянул Рифе печенье.

— Чужое нельзя, — упрямо повторила она, стараясь не думать о голодном урчании в желудке.

— Чужое оно было, пока я не взял. Теперь оно мое. Или мое тоже нельзя?

Каким же несносным он был!

— Обещай, что не скажешь Кираю, — краснея, пробормотала Рифа.

— Торжественно клянусь, что даже общаться с ним не буду.

Решив, что этого достаточно, Рифа с воодушевлением забрала печенье.

Не прошло и получаса, как она объелась всем, чем только можно было, и с завистью смотрела на Ри, который продолжал уминать конфеты за обе щеки. Но полный желудок и сидение на одном месте сделали свое дело, и она снова задремала, прислонившись к его плечу.

Ей могла бы присниться конфетная лавка или еловый лес, но вместо этого она оказалась на центральной площади Безвременья, прямо перед Академией Картильи. Над ее башней парила птица. Что-то плохое было в этой птице, пугающее, что-то, что Рифа должна была вот-вот понять, но птица растворилась в синей вышине, как и академия, а следом и весь город.

— Пора просыпаться, малышка, вставай, — Ри тормошил ее за плечо.

Все еще сонная, она привычно взялась за его руку, и он снова повел ее по улицам.

Безвременье опустело. Не пели сирены, не вещали громкоговорители, не переговаривались люди. Город словно по-настоящему застыл во времени — вылепленная из меди гигантская скульптура под насупившимся дождливым небом.

— Это было где-то здесь. Не мог же я взять и забыть. Я же не совсем дурак, — бормотал Ри, всматриваясь в дома.

— Что ты ищешь? Мы с Кираем смотрели видеокассеты про Безвременье, хочешь, я помогу?

Ри отмахнулся и продолжил торопливо идти.

— Точно! — он оживился и потянул Рифу за собой. — Сюда, малышка, мы почти у цели.

Целью оказалась неприметная, невзрачная дверь, зачем-то выходящая прямо в переулок, которую и видно-то не было за разросшимся вокруг пушистым кустом. Ри взломал ее так же, как и все предыдущие, открыв путь к лестнице, уходящей бесконечно вниз.

Они спускались в холод так долго, что Рифа начала думать, что еще немного, и они доберутся до места, где находилось Безвременье до того, как Кристар поднял его на поверхность. Что же он сделал с освободившимся пространством? Не могло же оно просто остаться пустым?

Рифа сбилась со счета ступеней, когда впереди появилась дверь. Приблизившись, Ри взялся за дверную ручку, да так и застыл.

— Вот как, — на его лице появилась недобрая ухмылка, а взгляд потемнел, отчего Рифа замерла, как вкопанная. — Значит, делать, как велено, мы не хотим. Или напротив, верно следуем всяким дурацким указаниям? Но так даже лучше. Так даже веселее.

Ухмылка Ри превратилась в оскал.

— Что не так? — переборов страх, пискнула Рифа.

Она боялась, что Ри посмотрит на нее своим жутким взглядом. Но когда он обернулся к ней, на его лице сияла озорная улыбка.

— Сдается мне, твой отец или его подружка решили, что они самые умные и подготовят для меня ловушку. Охрана Зерна на месте, и я бы сказал, что ее многовато для помещения такого размера, — он посмотрел на дверь. — Но раз ради меня так расстарались, такой стол накрыли, невежливо будет отказываться. Держись за мной, малышка, я сделаю все быстро.

Он собирался открыть дверь, когда Рифа кинулась к нему и обняла за ноги.

— Пожалуйста, Ри, не надо, — попросила она и подняла на него полные слез глаза. — Давай ты просто все им объяснишь.

— До того, как они отчекрыжат мне голову, или после?

— Но ты же… тебя же… тебе же такое не страшно.

— И что, теперь всякому проходимцу разрешать меня бить?

Рифа сжала пальцами его штанину, не желая отпускать. Она не могла переубедить Ри, он с легкостью опроверг бы любые ее доводы. Спорить было бессмысленно, и все, что ей оставалось, это только держаться за него и умолять.

— Не трогай их, Ри, не надо, — она уткнулась лицом в его бок, пряча слезы. — Я не хочу, чтобы из-за меня опять кто-то пострадал.

— Они пострадают не из-за тебя, а из-за дурости твоих родных, — бескомпромиссно произнес тот.

Вытирая слезы о его футболку, девочка шмыгнула носом.

— Ну что за напастье на мою голову? — страдальчески протянул Ри и накрыл макушку Рифы ладонью. — Прекращай сейчас же хныкать и живо за мной.

Он расцепил ее руки и потащил назад, вверх по лестнице.

— Ты не станешь трогать охрану? — на ходу смахивая слезы спросила Рифа.

В ответ мальчик проворчал что-то невразумительное.

— Спасибо, Ри!

— Вот поэтому я и предпочитаю не связываться с маленькими девочками, — недовольно бормотал он. — Вечно вы вертите мной, как хотите, веревки вьете. Пользуетесь моей добротой.

Рифе очень хотелось знать о каких таких других маленьких девочках идет речь, но спросить об этом она не решилась.