...Это Химера проткнул его? С какой целью? Если бы хотел убить, то убил бы. Использовал массовое высвобождение душ, чтобы как Орда истончить пространство и... и что? Куда попасть? Сбежать в соседний мир?

Къярт осмотрелся.

Комната не отличалась богатым убранством. Пахло ветхостью и немного хлебом. К стене жался застеленный вязаной салфеткой стол и пара стульев; на салфетке — две чашки и самовар, а рядом — миска и влажное полотенце. Усталый, вечерний свет лился сквозь узорчатую занавеску.

Свесив ноги с кровати, Къярт мимоходом порадовался, что хотя бы они остались целы. Стараясь не обращать внимания на режущую боль, он натянул ботинки, подошел к окну и чуть отодвинул занавеску.

По ту сторону разлилось море, а на горизонте торчала скальная гребенка, выкрашенная закатом в рыжий.

Единственная дверь из комнаты вела в небольшую кухоньку, с металлической круглой печью, поленницей, шкафом и столом, под которым стояло несколько ведер с проросшей картошкой.

Дала о себе знать потеря крови. При виде кружки с брошенным на половине компотом запершило в горле, а внезапно ослабевшие колени потребовали опереться на стол. Столешница жалобно скрипнула под свалившимся на нее весом.

Переведя дух, Къярт миновал пропахшую старым мехом и кожей прихожую и вышел на улицу.

В округе не было других домов: только покосившийся от времени сарай с соломенной крышей и загон, в котором похрапывали розовоспиные свиньи. Къярт посмотрел на роющих компостную кучу куриц и отправился на поиски хозяев.

Долго искать не пришлось.

Сперва он заметил возвышающиеся над домом белые «серпы» Химеры, а затем и владельцев этой земли: седого старика с тростью, девочку в цветастом платье и двух рябых собак. Старик с внучкой устроились на покатом камне у самого края поля, псы — рядом. Химера сидел в шумящем за обрывом море и водил когтем по земле. Его ручные клинки белели рядом, воткнутые в дно на отмели.

Химера заметил Къярта первым, но от своего занятия не отвлекся. Только псы обратили внимание на постороннего и, залаяв, бросились к нему.

— Хыша! Место! — обернувшись, прикрикнул на них старик.

Кудлатые прижали хвосты и бросились в рассыпную.

— Дядя проснулся! — радостно воскликнула девочка, спрыгнула с камня и побежала к Къярту.

Не старше десяти лет, худенькая, с двумя русыми косичками и ослепительной улыбкой, на фоне которой даже светлое пятно, захватившее левую щеку и часть ее лба, казалось незаметным.

— А гигант нам грядки делает! — важно сообщила она и указала пальцем на Химеру. — Как закончит, будем клубни сажать.

— Будем, — подтвердил старик.

Он неуклюже слез с камня и, подобрав клюку, направился к ним. Его жиденькие седые пряди и укравшие себе всю густоту брови вздрагивали на каждом шагу.

— Подспорье из него в хозяйстве отменное. В прошлом году я, значится, сам управился, а в этом спину совсем прихватило. Как быть? А тут — ба, везение какое! Но это, правда, кому как поглядеть. Верно говорят: нет худа без добра. Как чувствуешь?

— Сносно. Спасибо, что перевязали и пустили в дом.

— Как тут не пустишь, когда исполин, еще и такой грозный, прямо на пороге взял и бросил тебя. Не думал, что на моем веку они начнут оживать. Но когда ж еще, если не сейчас? Такое творится.

Пока старик неторопливо шамкал губами слова, девочка беззастенчиво разглядывала Къярта и, теребя платьице, улыбалась. Къярт улыбнулся в ответ.

— Когда он принес меня?

— А, утром сегодняшним. Я, значится, пошел к завтраку бычков в камнях наловить, и тут он! Громадина, с красными зубами, ножами, прилетел и как рухнет в воду! Я думал, меня волной так и смоет.

— Прилетел? — Къярт покосился на Химеру. Ни крыльев, ни упомянутых красных зубов и ножей при нем не обнаружилось.

— Да, по небу, еще и шустро-то так. Колдовство! Такая громадина и летает! Где такое видано?

Къярт знал о исполинах всяко побольше старика, но о том, чтобы они могли летать, слышал впервые. Высоко и далеко прыгать — это да, особенно, если речь шла о Химере, но летать... Вот так он и сбежал от Орды? Взял и улетел? Как птица?

Мышцы едва не скрутила судорога, когда девочка ткнула его пальцем в бок — прямо в красное пятно на бинтах. Все раны, как одна, заболели с пущей силой.

— Мирта! Ты что это делаешь?! — старик схватил ее за руку.

— Ничего! Ничего я, ничего! — для пущей убедительности она замотала головой и затопала ногами.

— А ужин что? Уже все приготовила? Все сделала?

— Я... я не..., — девочка растерянно посмотрела на деда, затем на дом, на Къярта и в итоге остановилась на Химере.

— Живо займись делами! Лишь бы лодырничать тебе. А ну бегом!

Старик выпустил руку внучки, и та стремглав побежала к дому. Псы с заливистым лаем кинулись следом.

— Не держи на нее зла, — старик взглянул на Къярта с некоторой опаской. — Мирта слабовата умом.

— Ей не опасно быть на кухне одной?

— О, куховарит она отменно. Но вот когда дело, значится, доходит до всего прочего..., — старик поцокал языком.

— А ее мать?

— Дочка, значится, скончалась, еще когда Мирта и ходить-то не умела. Сначала принесла ее в подоле, а после и вовсе бросила мне на попечение. Бабка-то моя давно померла. Вот, живем здесь с внучкой вдвоем. Раньше, значится, деревня была, — старик широко махнул рукой. — Но даже сосед мой последний, хромой Ватька, уже два года как с концами в Союз подался. Один я, дуралей, значится, здесь остался. Хотя кто теперь дуралей, — он хохотнул и посмотрел в сторону дома, в котором деловито громыхали кастрюли. — Пойду, погляжу, что там Мирта уже устроила.

И он, опираясь на клюку, зашагал к дому.

Химера, как ни в чем не бывало, рыхлил землю.

Когда Къярт приблизился к нему, исполин оставил свое занятие.

Вот так стоять и смотреть друг на друга было слишком странно, и Къярт, указав на бинты, спросил:

— Это было обязательно?

Химера кивнул, и дерущиеся на его рогах чайки с недовольными воплями взмыли в небо.

Къярт опешил. Ему померещилось, или Химера и в самом деле ответил?

На всякий случай он спросил:

— Ты понимаешь меня?

Исполин снова обозначил кивок.

— И понимал прежде? С самого начала?

Кивок. Кивок.

Что за чертовщина...

— Значит, ты не блаженный дурачок-громила.

Химера отрицательно покачал головой.

— Может, ты тогда объяснишь, почему не общался до этого?

В ответ — отказ. Оно и верно: как объяснить, когда нет речевого аппарата? Хотя изобразить схематически на земле Химера вполне мог. Было бы желание.

— Не мог или не хотел?

Химера продемонстрировал два пальца.

Не хотел.

Стало одновременно тоскливо и смешно. Смех брался из абсурдности ситуации, тоска — от мыслей о Райзе, который разве что только не плясал, чтобы добиться от Химеры хоть какой-то реакции. Следом за этой тоской прокралась и злость.

Захотелось спросить, почему у Химеры проснулось желание пообщаться именно сейчас, но разве тот ответит? Удивительно, что он не заговорил даже с Карой. Мешало присутствие посторонних?

Приструнив эмоции и напомнив себе, что в ссорах нет смысла и сейчас нужно думать о другом, Къярт сказал:

— Я не могу связаться ни с одним из своих призванных.

Химера кивнул. Принял к сведению или сообщал, что знал об этом изначально?

— Не знаю, когда все придет в норму. Нужно вернуться к четвертой линии обороны: найти Кару и тех, кто выжил.

Исполин отрицательно покачал головой.

— Нет? У тебя есть план получше?

Озвучив вопрос, Къярт вспомнил о гипотезе Райза, в которой тот связывал исполинов и «высшую силу» Фелиса.

Не дожидаясь ответа или отсутствия такового, Къярт спросил:

— Тебе известно, как была уничтожена Орда в прошлый раз?

Химера не шелохнулся. И что это значило?

— Ты не хочешь говорить об Орде? Я могу продолжить задавать вопросы, и ты ответишь на те, на которые захочешь, или мне и вовсе тебя ни о чем не спрашивать?