Он ехал наравне с Къяртом; Кара держалась позади — чтобы не выпускать их из поля зрения ни на миг. Райз обернулся и встретился с ней взглядом, но вместо утешения встретил намек — настолько откровенный, что не осталось и шанса сделать вид, что он его не понял.

Кляня все на свете, в том числе самого себя, Райз потер бок Клыка пяткой, прося сдвинуться чуть ближе к Когтю.

— Больше я ничего скрываю, — произнес он и задумался, так ли это. — Во всяком случае, я не помню, чтобы что-то такое было. Ни обманов, ни недоговариваний. Правда.

— Ладно.

Равнодушие в голосе Къярта обескуражило, если не сказать — задело.

— Ладно? Я пришел к тебе с повинной, и все, что ты на это говоришь — ладно?

— Я не понимаю, зачем тебе вообще было «приходить с повинной». Разве ты что-то сделал не так? Ты сказал, что не замышлял ничего плохого. Я с этим согласен.

— Ты издеваешься, да?

— Нет, издеваться — твой конек, — Къярт устало усмехнулся.

Райз снова обернулся, то ли ища у Кары поддержки, то ли демонстрируя, что идея была дурацкой. Но что ее винить, не тянула же она его за руку.

— Я хочу сказать, что признаю, что обошелся с тобой плохо, — пробубнил он. — Проклятье, если так подумать, мы говорим о какой-то ерунде!

— Именно, — Къярт кивнул, и то, с какой охотой он согласился, подбавило огня закипающему раздражению.

— Так вот, нет больше никакой ерунды. Больше я ничего не скрываю. Нет тайн. Теперь доволен?

Къярт медлил, будто сомневался, стоит ли озвучивать свои мысли или лучше оставить их при себе. Пока он раздумывал, Райз нетерпеливо постукивал пяткой по боку Клыка. Грив ерошил на загривке шерсть, но терпел.

— Я приму твои слова к сведению, — резюмировал Къярт. — Но не уверен, что смогу верить им, — он с сожалением посмотрел на Райза. — Извини.

— Погоди, погоди. А как же то, что ты еще вчера говорил о доверии?

— Я не имел в виду частности. Я говорил о том, что доверяю твоим суждениям и тому пути, который ты выбираешь. Но воспринимать то, что ты говоришь, иначе, чем способ достичь цели, не смогу. Не подумай, я не держу зла. И все понимаю.

— Понимаешь, как же, — буркнул Райз и пнул Клыка, возвращая на прежнее место в строю.

Угораздило же так встрять!

Зов Крови, будь он трижды проклят. Если бы лже-Офрену не вздумалось тыкать ножом в кого ни попадя, ничего этого не случилось бы. Конечно, Райз не планировал скрывать свой маленький обман с печатью до скончания времен. Он понимал, что ему не удастся водить напарника за нос вечно. Знал он и то, что если тот поймет все самостоятельно или с чьей-то — но не его — подачи, ему это не понравится. Не потому, что глубоко в душе Къярт был маленьким скрягой-диктатором, которого тешила сама возможность отдавать приказы всем призванным без исключений. Вся проблема заключалась в том, что они заключили договор, который Райз уже дважды сознательно нарушил — проблема Къярта. Тогда как проблема Райза оказалась менее предсказуема и ожидаема: решая переступить через данное слово, он не предполагал, что последствия так по нему ударят.

Впрочем, заслуженно. Несмотря на весь нажитый опыт, его, как последнего дурака, угораздило привязаться к подсунутому Фелисом напарнику даже больше, чем он предполагал.

Проклятье на его голову.

Вернувшийся в лагерь отряд произвел фурор. Возвращенные к жизни паладины, еще недавно сражавшиеся бок о бок с теми, кому посчастливилось уцелеть, воссоединились с боевыми товарищами, и те окончательно перестали понимать: проклинать им Енкарту или же благодарить.

Выяснение этого момента и обсуждение выигранной битвы заняло все их внимание, и Райзу представился удобный момент для разговора, который он откладывал дольше, чем хотелось бы.

— Погоди немного со сном, — расседлав Клыка, попросил он. — Думаю, тебе будет интересно послушать.

Къярт поднял на него вопросительный взгляд.

— Оставайся тут. Кара, не подпускай к нему никого.

— Конечно.

Райз спустился с уступа и направился к коротающему под охраной свою дурацкую жизнь лже-Офрену.

— Возрадуйся: пришел и твой черед поболтать, — Райз схватил его за загривок и бесцеремонно поволок в сторону уступа.

С их приближением разговоры среди охотников, сидящих под скалой, стихли.

— Вы трое — брысь отсюда. А тебе, Осмельд, придется поприсутствовать.

— Что ты намерен делать? — спрашивая, Под уже не ждал ничего хорошего.

— Пообщаться с нашим новым другом по душам.

— Мы останемся.

— Нет, вы свалите с глаз моих и быстро, — отрезал Райз и прищурился, не заметив в охотниках особого послушания. — Что же с вами так сложно-то, а?

Не долго думая, он ударил лже-Офрена под колено. Тот упал на землю, и Райз схватил подонка за волосы, вынуждая запрокинуть голову. Вильма прижала ладонь к губам. Ее лицо исказилось, будто от боли; на глазах выступили слезы.

— Доходит теперь? — Райз впился в помрачневшего Пода взглядом. — Этот урод рядом со мной — не ваш друг. Но он в его теле. Так что сомневаюсь, что вам хочется быть свидетелями нашей беседы.

— Хорошо, — Под обнял Вильму за плечи и поднял на ноги. — Мы уйдем.

— Но...

— Пойдем, Виль. Хаук, — Под приглашающе качнул головой, и все трое побрели прочь.

Райз перевел взгляд на Осмельда. А ведь пацану всего семнадцать.

— Если хочешь, можешь тоже уйти. Только свяжи его приказами не врать и четко отвечать на все поставленные вопросы.

— Я останусь, — мертвенным голосом ответил парень.

Райз понимающе кивнул и посмотрел вверх, туда, где на краю уступа замер Къярт: кружащее вокруг серебро с головой выдавало его настроение. При других обстоятельствах Райз высказался бы против его присутствия, но раз напарник такой сторонник открытости и честности, еще и Кара поддакивает ему со своим равноправием, то почему бы и нет?

Крепче вцепившись в волосы лже-Офрена, Райз швырнул его к уступу. Часть прядей так и осталась в руке.

— Как ты, наверное, догадался, я сейчас не в настроении, — он присел перед ним на корточки и широко улыбнулся. — И чем больше моего времени ты будешь тратить, тем меньше тебе будет нравиться процесс. Смекаешь, к чему это я?

— Сраные предатели, — прошипел некромант. — Мы всегда знали, что Предтечи и их прихвостни — всего-то зарвавшиеся...

Он сдавленно вскрикнул, когда удар сапогом в живот выбил из него некоторую долю идиотизма.

— Ты разве не запретил ему нести всякую чушь? — Райз с толикой удивления посмотрел на Осмельда. — Ну и ладно.

Он снова схватил некроманта за волосы и рывком поставил на колени.

— Как славно, что вы позаботились о том, чтобы тело Офрена выглядело, как живое, — прошептал он ему на ухо. — Даже сохранили способность чувствовать боль. Или ощущается все-таки слабее, чем если бы тело было действительно живое? Может, нужно прикладывать чуть больше усилий?

С этими словами он отпустил некроманта и ударил ногой в пах. Противно взвыв, тот рухнул на землю.

— Да нет, нормально все ощущается, — Райз пожал плечами.

Осмотревшись, он подобрал камень размером чуть меньше кулака, присел рядом с корчащимся на земле лже-Офреном, грубо схватил его за руку, вытянул ее в сторону и придавил запястье коленом так, чтобы ладонь лежала на земле.

— Я буду задавать вопросы, ты — отвечать на них. И не так, как тебя обязывают приказы некроманта, а с энтузиазмом, подробностями и выражением. Вопрос первый: зачем ты находился рядом с Осмельдом?

— Чтобы следить и ждать, — ровно, механически ответил лже-Офрен, после чего снова прерывисто задышал. Больше он говорить не собирался.

Райз вздохнул и ударил по мизинцу, разбивая один из суставов. Некромант заорал.

Когда крик наконец заглох в его глотке, в лагере воцарилась абсолютная тишина. Трескотня паладинов сошла на нет, их взгляды обратились к уступу; казалось, еще немного, и можно будет услышать их дыхание.

— Тебе самому разве понравился такой ответ? Уверен, что нет. Но почему тогда ты так ответил? Испугался, что если сразу дашь мне желаемое, то останешься без внимания? Не обязательно так хитрить, можно ведь сказать прямо: я все пойму и не стану отказывать.