Но стоило ему только подскочить посреди ночи от ужалившей голову боли, как Кара тут же оказалась рядом.

— Райз? — среди хора ночных цикад ее испуганный голос прозвучал тише шелеста листьев. И этот человек еще днем уговаривал его разрушить печать Райза.

— Нет. Ашша.

Къярт отнял ладонь от затылка и посмотрел на нее, будто ожидал увидеть кровь. Он совершенно забыл, что поместье Фелиса находилось между третьей и четвертой линиями обороны, немного севернее их текущего местоположения.

Но печать Ашши был цела: погибло только ее тело. Она сама умертвила свой сосуд, вероятно, рассудив, что так привлечет меньше внимания со стороны нечисти.

— Зеркальных печатей не осталось, — констатировал Къярт.

Ему не часто доводилось полагаться на них, но теперь, когда тело последнего носившего их призванного испустило дух, стало казаться, что без них он не протянет и суток.

Химера решил так же.

Бездумно оброненной фразы хватило, чтобы исполин смекнул, что к чему, сгреб его в ладонь и закинул себе в пасть, перепугав Кару и паладинов, выучивших на зубок: если исполин прячет некроманта — враг уже здесь.

Но врага не было. Был только Химера, решивший усилить меры безопасности и теперь выпускающий Къярта только для того, чтобы тот мог справить нужду. Повезло еще, что в остальное время исполин позволял ему свободно перемещаться у себя во рту и держал челюсти немного разомкнутыми, чтобы Къярт не сидел в темноте.

Глядя на лагерь из своей «клетки», предоставленный сам себе, Къярт все больше сомневался в принятом решении остаться на западе. Малая часть Орды неспешно глодала территории возле третьей линии обороны, а тем временем восток захлебывался в крови.

«Они делают это специально, хотят заставить нас оттянуть силы. И как только мы уйдем, они нападут», — так сказал бы Райз, будь он здесь. Тогда Къярт спросил бы: что им делать? Сидеть на одном месте, пока Орда не сожрет государство зайдя с другой стороны?

Спроси он это у Райза, и тот нашел бы, что ответить. Но спрашивать было не у кого. Он должен был сам найти ответ.

Нет, никакого востока. Нельзя. Максимум, что можно сделать, это немного отойти от линии обороны — до ближайших захоронений, восполнить численность войска.

Обсудив эту идею вместе с Карой, они решили выйти с рассветом и регулярно связываться с разведчиками, чтобы не пропустить приближение Орды и успеть вернуться.

Возвращаться не пришлось.

Проклиная все на свете и моля богов, чертей — кого угодно — о том, чтобы его снова будили кошмары, а не очередная проблема, Къярт было дернулся, но сжавший его тисками камень не дал пошевелиться. Тело бросило из холода в жар, когда он осознал, что паренька-паладина рядом нет.

Ночь вскрылась искрами, лопнула ревом, раскололась скрежетом панциря о камень. Взлетела в воздух земля, прыснула камнем задетая хвостом исполина стена.

Лунный свет обрисовал выхватившего клинки Химеру и гигантских мокриц, спускающихся к нему с облака — единственного на ставшем низким небе.

— Кара, сейчас же уходи, ты еще не можешь призвать броню! — одолжив у ближайшего паладина тело, Къярт поймал ее за руку. — Если тебя заденет...

Но Кара не слышала и не видела ничего, кроме исполина, на которого из тумана вывалилась нисколько не уступающая ему в размерах тварь. В отличие от мокриц, летать она не умела, а могла только обрушиться на голову, как смертный приговор — необъятный и неотвратимый.

Земная твердь пошатнулась.

В последний момент Химера успел увернуться и ринулся в бой.

«Назад! Все прочь!» — приказ грохотал в голове каждого призванного несмолкаемым набатом. Вынырнувший из темноты, уступивший тело хозяину Коготь обхватил Кару хвостами и бросился наутек. Чего бы то ни стоило, он должен был ее защитить, обязан был уберечь.

Если бы в самом начале Химера не сиганул за стену, у призванных не было бы и шанса на спасение. Мокрицы сыпались из оседающего на землю облака, точно опарыши из рыбацкой сумки, и их куски, отсеченные клинками, разлетались, сметая все на своем пути.

Целью предыдущего нападения была подготовка к этому? И что дальше? Как бы жутко не выглядело это нашествие, оно не представляло опасности для Химеры.

Воздух пронзили золотые струны. Они метили не в исполина, а в ту тварь, что лежала у его ног рыхлой массой, разбившись при падении. Не побрезговали они и ошметками мокриц. Нити пронизывали рваную плоть, переворачивали, сшивали воедино, словно ведомые иглой в руках невидимой швеи.

Порождение ее труда, бесформенное, но способное двигаться, вцепилось в ноги исполина, не позволяя сделать и шага. Чтобы удержать равновесие, он обвил хвостом за одну из мокриц, но в него врезалась другая. Сочащаяся с неба мгла пролилась на его голову, окутала плечи, заструилась по торсу, потемнела, когда ей навстречу, карабкаясь по ногам Химеры, поднялось сшитое из десятков других чудовище.

— Химера!

Но как бы громко, как бы отчаянно Кара ни звала, ей было не докричаться.

Сквозь гул преследующих клинки ветров, сквозь сомкнувшиеся вокруг него плоть и хаос, он услышал ее. Химера вскинулся, встрепенулся. Отсек обхватившие его конечности, рубанул по щупальцам, высекая не искры, а целые дуги прежде невиданной энергии; вспорол навалившееся на него брюхо.

Разрозненные части не успели рухнуть на землю, как нити подхватили их и собрали воедино. Прятавшаяся от Химеры за туловищем твари мокрица протаранила их обоих, и они рухнули в залившую землю густую мглу.

Все стихло в одночасье.

Опустевший, туман рассеивался.

— Да как тебе только наглости хватило?! — громогласный голос Стирающей Явь разнесся по холлу.

Когда она возникла перед Райзом, он успел увидеть занесенную для удара руку, а затем на его лицо брызнула горячая морось.

Шикти, не стесняясь, метила сразу в голову, и вставшему между ними Ц-Цузу удар пришелся аккурат в грудь, превратив ее левую половину и плечо в голубую взвесь. Его рука, потеряв точку крепления, шлепнулась на пол.

— Я предупреждал, чтобы никто не смел тянуть свои конечности к моим вещам, — прорычал он.

Его тело молниеносно восстановило свою целостность, и отросшая заново рука сжалась на горле Шикти.

— Каким местом ты меня слушала? Сказано ведь: не приближаться.

Ц-Цузу поднял ее в воздух, выпрямил руку и разжал пальцы.

— Нам приближаться нельзя, а ему, значит, защищать своих товарищей дозволено? — ощерилась она, но снова бросаться не стала.

— Я бы не спешил называть Старшего Таана моим товарищем, — вытирая кровь Ц-Цузу с лица, Райз осторожно выглянул из-за его спины. — Но если Стирающая Явь Расщепляющая Шикти так говорит...

— Я говорю не о Таане, а о женщине, укравшей силу Неугасающего.

— Разве ей что-то грозило? — Райз удивленно поднял брови. — Мне казалось, что спасать нужно как раз Старшего Таана, а не ее.

Застывший истуканом в стороне Таан презрительно фыркнул и нервно дернул секаторами.

— И я бы отлично справилась со спасением Старшего Таана, если бы ты не оттолкнул ее из-под моего удара.

— Откуда мне было это знать? Стирающая Явь Расщепляющая Шикти двигается для меня слишком быстро.

Все же ее терпение лопнуло:

— Кто вообще давал тебе слово?! Ц-Цузу! Это ты притащил его сюда, и ответственность за его действия лежит на тебе. Он будет и дальше мешаться под ногами, а мы должны это терпеть?

Ц-Цузу обернулся и посмотрел на Райза. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.

Вся эта ситуация от начала и до конца грозила неприятностями, и чем дальше, тем ощутимее их смрадное дыхание липло к загривку. Будь все дело в одной только беснующейся Шикти... Однако его вмешательство влекло за собой куда более долгоиграющие сложности. Но с этим ничего нельзя было поделать. Он не мог позволить Стирающей Явь напасть на Кару, а с Ц-Цузу... с Ц-Цузу он как-нибудь разберется.