— Орда? — мрачно спросила Кара.

— Или некроманты. Должен сказать, донесение звучало странно. Очень многие погибли с оружием в руках, но атаковали они сами себя. Или кто-то обставил все таким образом. Несколько десятков человек просто разбили свои головы о ящики с провизией. Ерунда какая-то. Им однозначно помогли их разбить.

Никто им не помогал. Кара уже видела такое, прочувствовала на собственной шкуре. Она знала, чей это почерк. Орде было недостаточно пожрать восток государства, и она решила не затягивать и ударить в самый тыл? Будто бросила в лицо насмешку: смотрите, куда бы вы ни бежали, мы вас достанем.

А затем сообщения о таких же инцидентах потекли нескончаемой рекой. Ондариес уходил и приходил, каждый раз принося с собой горчащую весть о новых нападениях и тысячах жертв. Лагеря разделяли тысячи километров, а нападения — меньше, чем полсуток времени. Насылающий мглу рыцарь везде поспевал? Нет, у Орды были и другие подонки, умеющие перемещаться в пространстве. И один из них участвовал в похищении Райза.

Гребаное все. Их сопротивление с самого начала было лишено смысла. Орда играла с ними, как с глупыми, слабоумными детьми. Они отбивали ее атаки только потому, что та не слишком-то стремилась победить. Но вот пришло время, когда она показала свое истинное обличье.

Возможно, Рортис был не так уж и неправ. Он всего-то хотел провести последние дни своей жизни в спокойствии, а не в агонии. Но почему тогда остался в отделении? Бросил бы все и отправился куда-нибудь на Эсшенские озера ловить рыбу и собирать раннюю землянику.

— Раяда, тебе нужно отдохнуть, — Ондариес остановился рядом.

— Мертвому телу не нужен отдых.

— Я говорю об отдыхе не для тела.

Улыбнувшись, он мягко сжал пальцами ее запястье — хотел убрать руку, сжимавшую норовящие перевернуться упругие страницы.

Точно ошпаренная, Кара отдернула руку и вскочила на ноги. Гулко опрокинулся стул.

— Тише, ты чего? Я ничего тебе не сделаю, — обороняясь, порученец поднял руки перед собой и отступил на шаг.

— Тебе лучше уйти, Ондариес, — отчеканила она, пряча запястье под рукавом.

— Раяда, я всего лишь беспокоюсь и хочу помочь.

— Я не просила о помощи.

— Раяда, хватит, — Ондариес вздохнул. На его лице, всегда исключительно учтивом, отпечаталось усталое непонимание. — Ты ничего не найдешь в этих бумагах: ни в них и ни в каких-либо других. Ты только тратишь свое время. Ты уверена, что хочешь провести его остаток вот так? В одиночестве? Сторонясь всех? Никого к себе не подпуская? Это так глупо, Кара, позволь мне...

— Что ты себе позволяешь, Ондариес? Убирайся.

— Раяда...

— Сейчас же.

Ондариес оставил ее, но вскоре вернулся. С момента его ухода прошел целый день, но для Кары любой срок, после которого порученец снова бы заявился, считался «вскоре».

— Надеюсь, ты делаешь все это не из-за Енкарт. Или, скорее, Енкарты.

Он остановился на безопасном отдалении. Подпер плечом шкаф, скрестил руки на груди, уткнулся в Кару взглядом.

— Ондариес, я же сказала тебе...

— Его видели, — припечатал он. — Райза. После первых нападений на беженцев мы расставили в стороне от лагерей постовых. Одна из групп только что доложила, что ей удалось рассмотреть нападавших, когда они атаковали лагерь в Эсшенских горах. В нем находилось около пятнадцати тысяч беженцев. Все они сейчас мертвы. Их убила одна тварь, а четверо других наблюдали. В том числе и старший Енкарта.

Какой-то вздор.

— Тот рыцарь убивает криком. Как разведчики смогли выжить?

— Ты меня не слушала? Они находились на безопасном расстоянии, с биноклями. Они слышали непохожий на человеческий крик, но горы исказили звучание.

— То, что в четверке был кто-то, выглядящий как человек, еще ничего не значит.

— Их там было трое. Два темноволосых и один блондин. Не Къярт, — поспешно добавил Ондариес, когда глаза Кары округлились. — Но то, что в числе присутствующих был Райз — вне всяких сомнений.

— На чем основано это отсутствие сомнений?

— В разведгруппе были мои парни: Леольта, Шивлен и Коршин. Последний, так уж сложилось, хорошо запомнил лицо Енкарты. Еще с их первой встречи.

Кара молчала.

А что ей было говорить? Она сама убеждала Къярта в том, что Райз переметнулся на сторону Орды, а теперь, когда Ондариес швырнул ей в лицо подобие доказательств, отказывалась верить. Верила ли она раньше? Отнюдь. Все ее доводы, все те дурацкие разговоры, которыми она донимала Къярта, были ничем иным, как позорным проявлением слабости и непреодолимым желанием услышать, что она неправа. Но Къярта больше не было рядом, и если кто и мог ей это раз за разом повторять, то только она сама.

— Мне жаль, Раяда, — слова и лицо Ондариеса выражали сожаление, но Кара не верила его словам. — Жаль, что все это произошло с тобой. Химеру так и не нашли. Не нашли и Къярта. Нам всем пора посмотреть правде в глаза: Енкарты все же осознали истинный расклад сил и сменили сторону, пока не стало слишком поздно. Не знаю, зачем было избавляться от призванных вместо того, чтобы забрать с собой. И не знаю, почему они сохранили жизнь тебе, — сказал Есхария и хмыкнул. Зло хмыкнул. — Хотя догадки имеются. Боюсь, рано или поздно они придут за тобой. Ты больше не можешь здесь оставаться. По многим причинам.

Он перевел взгляд на разложенные на столе книги. Стала так интересна ее работа, или не хватило храбрости и дальше смотреть ей в глаза?

— Ты должна уйти из Руферона, Раяда. Сейчас же.

— Только господин Рортис может меня выгнать.

— Это решение принято совместно с ним. Я лишь попросил его о позволении сообщить тебе об этом. И, Раяда..., — Ондариес замялся, решая, стоит ли продолжать или нет. — Тебя никто не выгоняет. Тебе позволяют уйти.

Вот и разгадка, к чему была вся эта порядком затянувшаяся речь.

Ондариес продолжил:

— Не знаю, куда ты пойдешь, но советую держаться подальше от паладинов и военных. Мы не будем докладывать о тебе, но ты выглядишь... слишком мертвой, Раяда. Даже со скрывающими печатями в тебе опознают призванную.

С трудом сдерживая раздвигающий ребра ураган, Кара сцепила зубы.

Ей действительно был нужен отдых. За всеми этими бумагами она даже не поняла, что больше не чувствует присутствие других призванных.

Жгучая боль вынудила открыть глаза.

Сверху — деревянный потолок; снизу — жесткий матрас, застеленный тряпками — не половыми, но будто долго пролежавшими в каком-то дальнем захудалом ящике. Не самое подходящее место, чтобы проснуться с перетянутой окровавленными бинтами грудью. Но могло быть и хуже.

Воспоминания о произошедшем выныривали из темного омута забвения медленно, неохотно. Къярт помнил, что находился рядом с Карой в теле одного из паладинов, а затем в его грудь, спину и руки будто вонзили сотню ножей. Он не знал, как долго это продолжалось: от затопившей его боли — не физической, а от разрушенных одномоментно печатей — он сразу потерял сознание.

...Сколько призванных исчезло? Нет, правильнее будет спросить, сколько осталось. Главное, что метки-привязки Райза, Кары, Аелитт и Ашши в порядке. Уцелела еще сотня паладинов и полтора десятка фурий. И ни одного виторэ? Печати Когтя тоже не было. Последним приказом гриву было защищать...

Кара! Она же наверняка с ума сходит от беспокойства!

Окончательно придя в себя, Къярт нырнул в изумрудные воды заводи. Увы, от былой чистоты в них ничего не осталось. На языке загорчило, в рот набилась стоящая в воде песчаная взвесь. Къярт попытался сориентироваться, выплыть в чистую воду — без толку. Заметался из стороны в сторону, надеясь на ощупь отыскать ведущую к душе Кары цепь, но не нашел вообще никакой. Вернулся в реальность и снова нырнул. Тщетно.

Черт бы его побрал.

Выбитый из колеи, он сделал несколько глубоких вдохов, упорядочивая мысли. Когда в голове наметилось подобие организованности, он осторожно, неторопливо сел, и тело сразу откликнулось болью десятков ран.