Ондариес надел на лицо улыбку. Бросил короткий взгляд на Химеру.

— Я тебя понял, Къярт. Мы уйдем. Было приятно наконец встретиться лично.

— Пошел вон.

Ондариес улыбнулся шире и направился к своему коню.

— Эй, паладин! — окликнула его Аелитт. — Раз тебе оставили твою бесполезную жизнь, не лишись ее по дурости. Уезжай из столицы.

В ожидании пояснений на фурию посмотрел не только Есхария, но и Кара с Къяртом.

— Думаешь, Химера просто так здесь сидит? — она самодовольно оскалилась. — От праздного безделья? Он чего-то ждет. Мы подождем вместе с ним. Ты тоже хочешь подождать или проявишь благоразумие?

Ондариес наградил Аелитт очередной вежливой улыбкой и зашагал прочь.

Последовавшие за этим два дня Къярт провел в попытках вынудить исполина ответить ему, но все было тщетно. Один раз он даже попробовал просто уйти, на что Химера отреагировал крайне отрицательно и несколько часов не выпускал его из пасти.

Но согласись Химера следовать за Къяртом, а не диктовать правила самостоятельно, куда бы они пошли? Что стали бы делать? Снова призывать паладинов? Наведались бы в последнюю крипту виторэ? Это ничего бы не изменило. Один паладин или тысяча — когда речь шла об Орде, и то и другое было меньше, чем пылью.

Данный Аелитт совет Братство истолковало по-своему. Вместо того, чтобы эвакуировать людей, в город начали стягивать все свободные силы и доступное вооружение. Вероятно, правление Союза уже смирилось с поражением, но не хотело заявлять об этом публично. Столица отказалась склонить голову, решив дать последний, заведомо проигрышный бой.

Когда закатное солнце окрасило слоистые облака в ярко-рыжий, одна из патрулирующих округу фурий вернулась с сообщением, что на Афракс напали.

— Армия Орды?

— Нет. Небольшой отряд. Меньше десяти существ.

Кара перевела хмурый взгляд на Къярта; тот посмотрел на исполина в ожидании его решения.

Химера протянул к нему ладонь.

Райз смотрел на город с высоты исполина, на голову которого их перенес Кальдеор, повредив в точке выхода только птичий помет. Макушке исполина вернулась первозданная белизна, а Райз невольно выдохнул: даже у такой силы был предел.

Афракс стенал, рыдал, выл, молил о пощаде. Гремел выстрелами. Защитники города очень скоро обнаружили источник опасности и открыли по нему шквальный огонь, в том числе с бортов зависших над городом дирижаблей.

— Мне избавиться от них? — спросил Кальдеор, когда выставленный Уи-Шаа щит осыпало свинцовым градом, пролившимся с дирижабля, что сверкал золотыми полосами на белом фоне.

— Они тебе мешают? — рыкнул Ц-Цузу. — Красиво висят. Вот и пусть себе висят.

— Ц-Цузарравальш, это все для тебя забава? — осудил его Уи-Шаа.

— А ты собрался упрекать меня? После твоей дурацкой выходки у тебя нет права даже пищать в мою сторону. Молча делай то, что я говорю.

Уи-Шаа с максимально достойным видом заложил руки за спину и отвернулся от Ц-Цузу, всем своим видом демонстрируя, что теперь крикун не услышит от него и слова, даже если будет умолять на коленях. Уи-Шаа не горел желанием участвовать в этом налете, но Ц-Цузу попросил Пирофазиса о его присутствии, и тот согласился — в порядке извинения за инцидент с Химерой. Рыцари занимали в Орде одну горизонталь власти, но против слова Пирофазиса, навигатора Пастыря, никто и никогда не шел, даже если его просьбы не вызывали восторг.

— Пойдем, Ластик, развлечешься, — Ц-Цузу подскочил к самому краю головы исполина. — Только не трогай укравших силу Неугасающих и не забудь поглотители, а то кислая рожа Уи-Шаа будет тебе в кошмарах сниться.

Сжав в руках по поглотителю, Ц-Цузу сиганул вниз. Шикти, вздохнув, спрыгнула следом. Она не понимала, как ее должно развлечь нападение на тех, кто не мог оказать сопротивление, и для чего она вообще здесь понадобилась. Но в последнее время она потакала всем сумасбродным желаниям Ц-Цузу.

Горожане ужинали на верандах рестораций: беззаботно, вольготно, будто Афракс существовал в ином измерении, в котором не было ни Орды, ни ужаса надвигающейся катастрофы. Когда крик Ц-Цузу впервые сотряс улицы, они схватились за ножи и вилки и вонзили их себе в шеи, проливая горячую кровь на накрахмаленные скатерти и тарелки.

Военные, единственные, кто помнил о нашествии нечисти, отреагировали быстро: не прошло и нескольких минут, как они высыпали на улицы в плотных наушниках. Они собирались устроить на крикуна облаву, но сами оказались в западне.

Ц-Цузу умел не только заставлять все живое стремиться к смерти. Его голос пробуждал в людях животный страх и не меньшее безумие. Оно выталкивало их из домов, гнало по улицам, заставляло нападать друг на друга и на оказавшихся на их пути бойцов регулярной армии. Некоторые даже навалились скопом на паладина, вынудив последнего призвать броню.

Сосед против соседа, брат против брата — однажды Райз уже стоял у истоков этого хаоса. В прошлой жизни друиды не выпускали его из Лона, и он мог только воображать, какие обличья принимала гражданская война. Теперь Ц-Цузу исправил это упущение.

Исковерканное, гипертрофированное, на грани помешательства, лишенное какой-либо идеи противостояние, подогреваемое одними только животными инстинктами — точно гротескная постановка, в которой у режиссера было всего несколько минут, чтобы рассказать историю длиною в человеческую жизнь.

Райз надеялся, что в этом сумасшествии ему уготована роль простого зрителя, так же, как и Кальдеору, чья задача была проста: перенести их в Афракс и обратно. Так же, как и Уи-Шаа, который должен был обеспечивать безопасность Кальдеора, а заодно и Райза. Однако в этот раз Ц-Цузу собирался повеселиться на славу.

Он снова взобрался на голову исполина — разгоряченный и лишенный энергии духа. Может, его душа прекращала вырабатывать энергию при частом использовании голоса? Или все силы уходили на восстановление?

— Они разбегаются, — пожаловался Ц-Цузу.

— Ты сам их распугиваешь, — равнодушно заметил Райз.

Продемонстрированного безразличия к охватившей город катастрофе крикуну оказалось мало.

— Потому что мне нравится их пугать. Но я не хочу чтобы они разбегались. Сделай с этим что-то, бесполезный ты болван.

— И что мне сделать? Замедлить их?

— Поймай их, — приказал Ц-Цузу, нисколько не заботясь о том, как именно Райз должен это сделать. — Что, совсем ничего без меня не можешь, бестолочь? Эй, Кальди, подсоби этому идиоту. Туда и назад, живо.

Кальдеор кивнул и исчез.

— Я же достаточно их напугал? — хищно оскалившись, поинтересовался у Райза Ц-Цузу и посмотрел на Уи-Шаа. — Сделай мне щель в своем барьере.

«Вот же сволочь» — такой была первая мысль, когда над Афраксом раздался хлопок телепортации. Следом за ней сразу пронеслась вторая: у него совершенно нет времени, чтобы собрать залившую город синь.

Кальдеор притащил в небо над столицей содержимое целого озера, и потоки воды хлынули вниз. Проклятый его побери!

Едва поспевая обращать воду в лед, Райз возводил на краю Афракса гигантскую стену. Когда на улицах и крышах заплясали тысячи солнечных бликов, он сообщил:

— Больше энергии не осталось. Чистого страха на улицах не так много. Ты перестарался с наведением паники, Ц-Цузу.

— Это ты перестарался, идиотина! — заорал на него крикун, будто Райз, смеясь, растоптал куличик из песка, который тот старательно лепил. — Зачем было делать стену в полсотни метров высотой? Такой тупой, что решил: если будет меньше, люди ее перепрыгнут?

Ц-Цузу замахнулся.

Райз встретил ожидание удара с улыбкой.

— Я хотел сделать что-то красивое, глаз тебе порадовать, а ты ругаешься. Сложно тебе угодить, Ц-Цузушка.

Тот опустил так и не нанесшую удар руку и прорычал:

— Однажды я вырву тебе твой поганый язык.

— Долго ты собрался здесь торчать? — за спиной Ц-Цузу появилась Шикти. Ее одежду, местами порванную, припорошила пыль, но на самой женщине не было ни царапины. — Мне уже надоело.