— Нет гарантий, что это получится сделать. Химера сам поднял ступень вопреки воле Къярта. Вполне вероятно, что он сможет сделать это еще раз.

Крикун с недоверием покосился на Райза.

— Просто сообщаю, что не все может пройти гладко.

Раскаленный воздух дрожал над Ордой. В отличие от остальных в этой отаре нашлось место для множества мертвецов-людей, вполне вероятно, еще недавно бывших жителями Скеса. Здесь правил Нононо-до, на чью территорию осмеливался соваться только презревший писанные и неписанные законы Ц-Цузу — лучше места, в которое не заявится Веереетаан, было не найти.

Южное солнце умудрилось напечь даже мертвую голову: иначе с чего в нее было лезть мыслям о неоднозначности явлений? Для Афракского Союза, Скеса и других земель, на которые Орда уже заявились или только собиралась пожаловать, ее приход означал конец всего: дни, залитые кровью и ужасом; сражения стоимостью в тысячи жизней; тщетное бегство, которое вело к смерти если не от болезней, так от голода. Но достаточно было оказаться по другую сторону, и происходящее становилось обыденностью и забавой, в которой и вовсе можно было не участвовать, а просто наслаждаться дарами очередного «пастбища», как это делал Ц-Цузу.

Разглядывать иссыхающий на глазах лес надоело, и Райз обратил внимание на пару силуэтов, что виднелись у самого горизонта. Они напоминали тех здоровых тварей из армии Старшего Таана, только в разы крупнее.

— Это Чаны?

Ц-Цузу приоткрыл глаза, чтобы понять, о чем речь, и снова зажмурился.

— Чаны, — подтвердил он. — В них сливается энергия. В поглотители столько не уместить, да и рассыпаются они от малейшего чиха. Только мороки с этими тварями — жуть. Мало того, что нужно заниматься их разведением — чтобы была замена сдохшим, так они еще и агрессивные. Пастыри приручают их сразу после рождения — иначе от отар и следа не осталось бы.

— Рискованно. Что, если Пастырь потеряет контроль?

— Невозможно. Сила Пастыря абсолютна. Пока он жив, ни один прирученный не взбунтуется.

— А если его убьет и сделает своей собственностью некромант?

— Давай, человек, попробуй привести к Чанам своего мальчишку. А я на это погляжу. Возможно, устроенный тобой разгром недоумка Таана и вскружил тебе голову, и ты поверил в себя, но к этим Чанам вам не приблизиться. Тем более с каждой отарой ходит не больше десятка тварей. Все остальные находятся под защитой купола Уи-Шаа.

— Опять ты выдумываешь, Ц-Цузу.

Единственным предназначением вопроса о погибших и призванных было отвлечь внимание Ц-Цузу от того, что тот ляпнул.

Если устранить Пастыря, Чаны начнут рвать и метать и при должном везении снесут добрую часть отар. Останется только разобраться с самими гигантами. И еще с рыцарями. Но главное — разрубить узел, а там и нитки найдется, как сжечь. Отыскать бы еще подходящий топор...

Что там говорил Фелис? Оружие и рука? Если толковать буквально, то с Пастырем сможет разобраться Къярт, вероятно, с помощью силы Жнеца. Но как обойти щиты Уи-Шаа? Попросить подсобить полоумного Химеру?

Когда на Скес опустилась глубокая ночь, Ц-Цузу позвал Кальдеора. Не прошло и получаса после их возвращения в октаэдр, как пожаловал Веереетаан со Старшим Тааном. Последний прожигал Ц-Цузу ненавидящим взглядом, вокруг него клубилась мгла и мрак, от которого Райзу становилось не по себе.

Крикун подготовился к визиту гостей как следует: приказал Кальдеору притащить высокий стул, на который уселся с царским видом; сделал из Шикти и Фель-Феля почетную стражу и даже Райзу позволил стоять — чтобы еще больше унизить рыцаря мглы.

— Что за игры в прятки, Ц-Цузу? — холодно спросил Веереетаан. — Ты сказал, что вернешь их, а сам скрылся.

— Что, не нравится, когда тебя водят за нос? — с издевкой спросил Ц-Цузу. — Расслабься, я не нарушаю данное слово. Сказал, что верну, значит, верну. Но я не говорил, когда именно верну.

— Ц-Цузарравальш!

— Не ори ты. Сейчас я верну, сейчас. Кальди, принеси им.

Райз покосился на покрывшийся ржавчиной воздух вокруг крикуна. Тот едва сдерживал нетерпение и блеснул всеми клыками, когда вместе с хлопком Кальдеора на пол пролилась гора грязи, забрызгав штаны и плащи Веереетаана и его сына.

Консистенция грязи вызывала некоторые подозрения, и вскоре добравшаяся до Райза вонь все прояснила: перед визитерами вывалили кучу совсем свежего навоза.

— Что за фокусы, Ц-Цузу? — отступив на шаг, процедил Веереетаан.

— Ты тупой? Ответь: ты совсем тупой, а? — оскорбленно взвизгнул Ц-Цузу. — Я только что сказал тебе: я не нарушаю данное слово. Или у тебя дырявая башка, и ты не помнишь, что я говорил? Напоминаю: я сказал, что скормлю клешни твоего ублюдка свиньям. Сказано — сделано.

Фель-Фель смущенно кашлянул в кулак и потупил взор. Шикти демонстративно закрыла глаза ладонью.

Веереетаан смог сохранить на лице суровую бледность, а вот Старший Таан взорвался:

— Ты, кусок вонючего дерьма!

— Это твои клешни теперь кусок вонючего дерьма! — Ц-Цузу расхохотался. — Не бесись так, я обращался с ними с должным почтением. Отобрал племенных свиней, не кормил их половину суток, дождался, чтобы у них полностью очистился желудок. А затем поил колодезной водой и держал на чистейших перинах, чтобы и комка земли не попало. Так что это, — крикун указал на начавшую подтекать кучу, — чистейшее дерьмо. Высшая проба! — торжественно заявил он и зло зыркнул на Кальдеора. — Опять тупишь, Кальди? Как, по-твоему, уважаемый Веереетаан и его дражайший приплод должны все это унести? В ладошках? Живо принеси мешочек!

Спеша выполнить поручение, Кальдеор исчез.

— Ты за это заплатишь, Ц-Цузарравальш, — бесцветно сказал Веереетаан. Вокруг него заклубилась мгла.

Опрокинув стул, Ц-Цузу вскочил на ноги и в расстроенных чувствах воскликнул:

— Куда же вы? А как же мешочек?

Но Веереетаан и его сын уже исчезли.

Державший до этого момента себя в руках, Райз зашелся смехом. Этого хватило, чтобы Ц-Цузу стал прежним собой и рыкнул:

— Чего скалишься?

— Это было неподражаемо. Без шуток, Ц-Цузу, я впечатлен.

От прозвучавшей похвалы крикун едва не растаял.

Шикти восприняла ее с меньшим воодушевлением.

— Нашел, что поощрять, — с негодованием сказала она и посмотрела на Кальдеора, вернувшегося с цветастым мешком в руке. — Веереетаан так просто этого не оставит. Мало того, что выкинул этот фокус, так еще и устроил целое представление со зрителями. Хорошо, что не додумался сделать это при всем синклите.

Ц-Цузу посмотрел на Шикти, хлопнул себя ладонью по лбу и сокрушенно простонал:

— Вот я дурак!

— Ц-Цузу! Чем ты только думаешь? Веереетаан до конца жизни не простит тебе это унижение!

— О, это отлично. Я хочу, чтобы он помнил.

— Ц-Цузу!

Шикти не оставляла попыток воззвать к здравомыслию крикуна, но, увидь она разлившееся вокруг рыжее озеро, то поняла бы: здравомыслие давно его покинуло. Ц-Цузу был слишком возбужден, чтобы кто-либо мог его остановить.

— Ну что «Ц-Цузу», что? — он схватил Шикти за плечи и встряхнул. — Что вы трясетесь перед ними? Смотреть противно! Эти тщеславные задницы считают вас отбросами, потому что, видите ли, вы не водите отары, а вам и плевать? Пресмыкаетесь перед ними, лебезите, аж тошно! — он глянул на жмущегося в сторонке Фель-Феля. — Только слизню не нужна отара. Он может ее выдумать и заставить гурт пожрать сам себя. А ты, Стирающая Явь Расщепляющая Шикти — имя громкое, а смотришь на Нононо-до, как обгадившаяся мышь. Почему? Потому что он может свернуть горный хребет? И кому его дурная сила нужна? Когда появляется мало-мальски серьезная угроза, Пастырь просит разобраться с ней тебя. Когда ему нужен новый рыцарь, он просит Буль-Буля заманить его в ловушку. Меня достало смотреть на то, как синклит вытирает о вас ноги. Если не способны на большее, пресмыкайтесь перед ними дальше. Я сам все за вас сделаю.

— Ц-Цузу...

— Чего?

Шикти таращилась на него во все глаза и не могла выдавить больше ни слова. Еще бы, такую речь толкнул, почти признание в любви, только Фель-Феля приплел, чтобы не было так очевидно.