Руки Ц-Цузу неожиданно выпустили его из хватки, но поймали за мгновение до того, как Райз оказался бы на полу.

— Ой, чуть не обронил, — с издевкой выдал крикун, крепко прижимая свою ношу к груди.

Сцепив зубы, Райз молчал.

— Что, без конечностей уже не такой дерзкий? Ничего, Швея это быстро поправит.

Где бы они не находились, это место подчинялось своим собственным законам. Каждый раз, когда Ц-Цузу, чтобы попасть из одного заполненного пустотой многогранника в другой, проходил сквозь стену, Райзу казалось, что его, точно паштет, продавливают сквозь упругую мембрану.

Он сбился со счета, сколько раз это повторилось, прежде чем они оказались в месте назначения.

Этот многогранник не пустовал. Добрую треть пространства занимало нечто, по форме напоминающее выеденную скорлупу от гигантского яйца и, по всей видимости, служащее кроватью. Внутреннюю поверхность скорлупы покрывал до невозможности густой мех — настолько плотный, что он едва промялся, когда Ц-Цузу усадил на него Райза. Сохранять равновесие без рук и ног оказалось не самой простой задачей, но крикун предусмотрительно устроил свою добычу в самой глубине скорлупы, а сам расположился на краю и довольно оскалился.

— Ну здравствуй, любитель сносить другим головы, — пророкотал он. — Не ждал, что мы еще свидимся?

— Не ждал, — признал Райз.

— Это ты, конечно, сильно просчитался.

— Согласен.

Ц-Цузу хохотнул.

— Мое имя Ц-Цузарравальш. Но ты — глупый и необразованный человек, и можешь звать меня Ц-Цузу.

— Мое имя Райз.

— Я в курсе, Райз, — ядовито произнес крикун, подчеркнув имя интонацией. — Так что, ты собираешься задавать вопросы, или как?

— Мне позволено спрашивать?

Ц-Цузу зло оскалился, придвинулся, обдал липким дыханием щеку:

— Так и быть, дам тебе совет, — понизив голос и склонившись к самому уху, заговорил он. — Не строй из себя кроткую покорность. А то я, чего доброго, решу, что ты пытаешься водить меня за нос.

Крикун отстранился и смерил его взглядом полным неоспоримого превосходства.

— Я знаю, что ты такое, Райз. Следил за тобой с того самого момента, когда ты, болван, решил, что какая-то недо-палка может что-то сделать с моей душой. Я бы понаблюдал за вашим прелестным трио и дальше, но стоило мне чуть оступиться, и твой зверь тут же взял след. Этот твой Клык — настоящая заноза в заднице, ты согласен? Такая мелочь, а пришлось из-за нее прервать мои каникулы раньше срока и вернуться к этому сборищу идиотов, пока они вконец не испортили все своей самодеятельностью.

Равнодушно, будто от праздного безделья, Райз поинтересовался:

— Что ты с ним сделал?

Нестерпимо хотелось, чтобы под рукой оказалась глефа, и он мог покромсать сидящую перед ним сволочь на куски, а затем затолкать их в его же пасть. Но глефы не было. И с руками, чтобы ее держать, не сложилось.

Досадно.

Ц-Цузу расплылся в очередном оскале.

— Беспокоишься о зверушке? — промурлыкал он. — Как это очаровательно. А когда я увижу, как ты раскаиваешься, что ты так грубо с ним обращался, но теперь тебе никогда не загладить вины? У вас, людишек, такие выразительные лица.

— Что ты с ним сделал? — сдержанно повторил Райз.

— Ой, да какая разница? Что было, то прошло.

— Ты хотел, чтобы я задавал вопросы. Я их задаю.

— Не наглей, человек, — беспечность в интонациях Ц-Цузу сменилась угрозой.

Райз глухо рассмеялся.

— Определись уже, чего сам хочешь. Или хотя бы дай мне расписание смен твоего настроения, чтобы я под них подстраивался.

Он скептически изогнул бровь, когда рука Ц-Цузу оказалась внутри его груди, разорвав наложенные Къяртом швы.

И как только он докатился до такого? Почему Фелису обязательно нужно было втянуть его в историю, которая лишит его покоя, жизни, всех четырех конечностей и, быть может, в недалеком будущем, и рассудка? Проклятые некроманты и иже с ними.

— Что-то забыл там в прошлый раз? — участливо поинтересовался Райз.

— Ничего, — скупо ответил Ц-Цузу и разочарованный полученной реакцией, или, вернее, отсутствием таковой, убрал руку.

— Так что ты сделал с моим гривом?

Ц-Цузу фыркнул.

— Он все никак не хотел отцепиться. Несносный зверь. Пришлось сломать ему лапу. А может, две. Или все четыре, а заодно и шею? Уже и не помню, как все было.

— Потеря головы плохо сказывается на памяти? — с сочувствием спросил Райз.

Крикун собрался ответить, но его отвлекли.

Сквозь стену многогранника просочились двое: парень с имплантами и неизвестное существо, которое могло навестить Райза только в горячечном бреду. Облаченное в длинную тунику, оно парило в воздухе, хотя вполне могло воспользоваться четырьмя парами длинных, отдаленно напоминающих паучьи, конечностей, что росли из его спины. Быть может, когда-то они и использовались для передвижения, но насмотревшись на прямоходящих товарищей, тварь решила, что ничем не хуже, и не только приняла вертикальное положение, но и научилась левитировать. Хотел бы Райз заглянуть ей в глаза, но ее лицо скрывала совершенно гладкая, без единой выемки или рисунка маска.

— Чего так долго? Не мог найти ботинки? — зло спросил Ц-Цузу.

— Я восстанавливал отару, господин Ц-Цузарравальш, — из-за маски донесся чистый и высокий, словно синтезированный машиной, голос. — Неугасающий нанес серьезный...

— Да какое мне дело до твоих проблем? Вот, поправь, — он указал на Райза.

— Хорошо, господин Ц-Цузарравальш.

Существо, вероятно являющееся Швеей, за которой послал крикун, подплыло к скорлупе и раскинуло в стороны лапы. Их кончики вспыхнули, сквозь сегменты просочилась золотая крупа, сформировала струящиеся по воздуху нити. Они потянулись к Кальдеору, принесшему обрубки, что не так давно были конечностями Райза; обвили их, проткнули места среза и подняли в воздух.

— Где еще одна нога? — сварливо поинтересовался Ц-Цузу.

— Стирающая Явь Расщепляющая Шикти уничтожила ее.

— По-твоему, я этого не видел? Эта дура себя не контролирует, а ему из-за этого на одной ноге прыгать?

— Но что я могу сделать?

— Не задавать тупые вопросы, а принести вторую ногу? Укради, оторви, раз запамятовал, где брать. Куда ты собрался?!

— Но Ц-Цузу, ты же сам сказал...

— И ты знаешь нужный размер?

— Нет.

— Швея, отдай ему нижнюю конечность.

Золотые нити протянули отсеченную старшим Тааном ногу обратно к Кальдеору. От созерцания летающих в воздухе туда-сюда конечностей — его собственных — Райза замутило. Пускай это чувство и существовало только в его голове — все же желудок был слишком мертв, чтобы возмущаться, — зрелище все равно получилось отвратным.

— Переборщил Пастырь, когда приручал его, сильно переборщил, — кисло протянул Ц-Цузу и разлегся на меху, наблюдая за тем, как нити приставляют отрезанные руки на их законное место. — Вот будь ты Ткачом, а не Швеей, мне не пришлось бы гонять дурачка Кальди.

— Господин Ц-Цузарравальш, прошу, храните молчание, — Швея перебирал лапами воздух, и нити вторили его движениям, стягивая мертвую плоть.

— Только не трясись мне тут, а то еще неровно выйдет. От того, что я говорю, ничего тебе не сделается, — Ц-Цузу презрительно скривился и обратился к Райзу: — Швея меня боится, да?

Швея боялся. Стоило вопросу прозвучать, и синяя дымка загустела, почти полностью скрыв золото нитей, точно плесень. Учитывая, что из присутствующих только крикун был похож на того, кто представлял угрозу, именно его Швея и боялся.

Райз кивнул.

— Знаешь почему? Почему боится он и все остальные? Они живые. Все рыцари Пастыря — живые. А живое можно убить. Как правило, души склонны к перерождению. Но когда их вера осуждает самоубийство... все становится намного пикантнее. Вот и трясется всяк червь при виде меня. Но разве я страшный? Швея, скажи, разве я не красавец?

— Господин Ц-Цузарравальш, прошу, не нужно разговоров.

Ц-Цузу отмахнулся и продолжил:

— Не будем брать в расчет Кальди, у которого вместо мозгов одна жвачка. Ему нечем бояться. Буль-буля, пускай, прихлопнуть и раз плюнуть, но его еще попробуй найти. Но звуковым волнам не обязательно видеть свою цель, чтобы попасть по ней. А Ластик... Ластик самая живучая из всего синклита, и если ее кто и сможет убить, так только она сама. Удобно получается, скажи?