Кулак Стирающей Явь остановился у самой груди, так и не нанеся удар. Взъерошенная, она успела понять, что это он, прежде чем ему опять пришлось бы восстанавливать расщепленное на атомы тело.

— Ц-Цузу! — выдохнула она, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Где ты был, Ц-Цузу? Почему ты... Пастырь, он..., — ее губы дрогнули.

— Но теперь-то я здесь? — он оскалился.

— Ц-Цузу...

На Стирающую Явь было больно смотреть. Ц-Цузу видел, что она заметно ослабла, ее движения стали медленнее, а сила духа пошатнулась. Но даже в текущем состоянии она с легкостью могла превратить любого врага в мелкодисперсную пыль. Почти любого.

— Не надо так убиваться, — оскал Ц-Цузу превратился в улыбку.

Он притянул Стирающую Явь к себе, усадил на правую руку, как ребенка, и зашагал в сторону сборища тех, кому удалось сбежать.

Здесь были только те, кто владел силой поднимать мертвых, и их крылатые стражи. С приближением рыцарей они замолкали и падали ниц, страшась накликать на себя гнев Ц-Цузарравальша, о чьем склочном нраве знали даже мертвые. Да и разгневать Стирающую Явь Расщепляющую Шикти своей болтовней или неосторожным взглядом никто бы не осмелился.

Ц-Цузу поднялся с обнимающей его за шею женщиной на уступ, с которого открывался вид на всю долину.

— Это все, кто выжил? — спросил он.

— Да. Я собрала тех, кто уцелел.

— Умница, Шикти.

Грудь Ц-Цузу со свистом вобрала воздух, и он закричал. Пронзительно, оглушающе. Его голос забился в тесных скалах, погружая долину в предсмертную агонию. Пробрался в разум каждого, кто слышал его, подчинил и приказал казнить самого себя.

Борясь с силой, что пыталась сломить ее волю, Стирающая Явь в отчаянии нанесла удар.

Голова и шея Ц-Цузу разлетелись моросью. Его рука, на которой сидела женщина, ослабла, и та упала. Она должна была приземлиться на ноги, но те перестали ее слушаться и подкосились, едва коснувшись земли.

...Что? Почему?

Дыхание Шикти стало тяжелым, медленным, будто легким едва удавалось расширяться. Все ее тело онемело, застыло на грани между сном и бодрствованием, когда одна часть сознания уже проснулась, а другая, контролирующая мышцы, продолжала спать.

Шикти едва нашла в себе силы, чтобы отползти к дереву — подальше от упавшего на землю тела Ц-Цузу.

В лишенном каких-либо звуков воздухе треск разрывающейся плоти и костей прозвучал особенно мерзко.

Стирающая Явь не любила такие звуки. Они звучали слишком откровенно, слишком пошло. Когда ее удар настигал плоть, та исчезала беззвучно. Прекрасно, чисто, оставив едва заметные брызги, словно капли водопада, разнесенные ветром.

Грудина Ц-Цузу раздулась и лопнула, выпуская то, что находилось внутри.

Сначала появилась голова. Темные, мокрые волосы, разбавленные белыми прядями, посиневшими от крови Ц-Цузу. Человеческое лицо. Совсем еще юное человеческое лицо.

Из тела Ц-Цузу вылезал человек. Или он только выглядел, как человек?

Выбравшись из своего кокона, он встряхнулся, избавляясь от остатков плоти. То, что не отстало, стремительно испарялось, словно снег, брошенный на раскаленные угли.

Часть белых волос оказалась длинными, почти до ягодиц. Чтобы они не мешались, парень оторвал от штанины Ц-Цузу лоскут и собрал их в хвост.

Его кожу покрывал нательный рисунок. Тонкие, витиеватые, резкие в своих контурах, усеянные мелкими и изящными листьями ветви дерева украшали грудь, тянулись к плечам, едва касались ключиц. Узкий ствол дерева пересекал мышцы сухого пресса строго по центру, обвивал корнями область пупка. Но пупка не было.

— Фух, наконец-то, — с облегчением выдохнул он, покосился на тело Ц-Цузу, а затем взглянул на Стирающую Явь, смотрящую на него со смесью ужаса и непонимания. — Да ладно, Шикти, такой удар не убил бы даже Ц-Цузу, что уж говорить обо мне.

— Ты... он....

Она бросила на тело крикуна взгляд, ожидая, что тот вот-вот восстановится и убьет этого вылезшего из него паразита.

— Ц-Цузу давным давно мертв, — буднично сообщил парень. — Ну серьезно, никто не способен выжить после расщепления души поглотителем. Я просто занял место, которое для меня так любезно освободили.

И он широко, ослепительно улыбнулся — открыто, без злобы, словно ребенок, хвастающийся успехами в учебе.

— Как? — изо рта вырвался едва различимый шепот: мышцы горла не слушались. — Чародей ведь проверял твое тело. Он исключил возможность подмены одним из этих существ, способных менять обличья. Он сказал, что твое тело идентично телу Ц-Цузу.

— Ой, да тело — это еще цветочки, — парень легкомысленно отмахнулся. — Знаешь, почему он восстанавливался после каждого ранения? — взгляд янтарных глаз полыхнул огнем, выражая страстное желание поделиться тайной. — Заключил договор с Чародеем. Использовал души преданных им же собратьев, чтобы возрождаться за их счет. Представляешь? Вот этот момент было сложнее всего подделать. Признаюсь, здесь без чужой помощи мне было не справиться.

Оживленное лицо парня подернул оттенок смущения. Он нисколько не стеснялся своей наготы, но признаться, что действовал не один, без залившего щеки румянца не смог.

Стирающая Явь перевела взгляд на тело Ц-Цузу. Оно не восстанавливалось. Не поднималось на ноги. Ц-Цузу был мертв.

В горле запершило, запекло в глазах.

Лицо парня вмиг переменилось, стало обеспокоенно-сочувствующим.

— Не нужно его оплакивать, Шикти.

Его взгляд, обратившийся к телу крикуна, потемнел. Как по щелчку пальцев маска сопереживания сменилась чем-то поистине жутким, чем-то, что испугало даже Стирающую Явь. Лицо парня не обезобразил гнев или одержимость, оно все так же оставалось прекрасным произведением искусства, но в его чертах проявилось что-то, что даже самое глупое создание истолковало бы, как сигнал к немедленному бегству.

— Он не заслуживает твоих слез, — понизив голос, произнес он. — Этот Ц-Цузу ни во что тебя не ставил. Как вообще можно было так долго терпеть его гадкое поведение?

Ломившееся в голову Стирающей Явь осознание наконец ворвалось внутрь, пролило обличающий свет на все то непонимание, все те сомнения, что посещали ее в последние недели. С того самого дня, как Ц-Цузу самовольно сбежал, решив напасть на гурт... С того самого дня, как он вернулся, как захотел схватить призванного некроманта-бунтаря... Каждый день после этого...

Это был не Ц-Цузу.

— В тот раз...

В голове не осталось других мыслей, кроме воспоминаний о прикосновениях Ц-Цузу в ту ночь, таких непристойных и в тоже время неожиданно мягких и бережных. Будто это и вовсе был не он.

— В тот раз это был ты, — ей все же удалось это произнести.

— Да, Шикти, это был я, — он тепло улыбнулся, посмотрел с нежностью, а затем неловко рассмеялся. — Признаю, это было не лучшее мое выступление. Да что уж юлить, оно было хуже некуда! Из-за Райза чувствовал себя каким-то двоечником на экзамене с потеющими ладошками. Каждую минуту только и ждал, что он скажет: «Я понял, кто ты!», — парень изменил голос, чтобы тот стал похож на голос человека, разрушившего все. — Вот стыдоба была бы, — он закрыл лицо ладонью и посмотрел на Шикти сквозь растопыренные пальцы. — Делать ставку на то, что ты поверишь, будто Ц-Цузу способен думать о ком-то, кроме себя, заботиться не только о своем удовольствии, тоже было рискованно. Но иначе ты бы не сняла свой покров.

— Зачем? — глухо спросила она.

— Чтобы получить твой генный материал, — он взглядом указал на плечо и шею Стирающей Явь — там, где укусил ее, находясь в облике Ц-Цузу. — Мне нужно было изучить твой геном, чтобы синтезировать подходящий яд для этого момента. Все таки без возможности обездвижить тебя было бы слишком хлопотно закончить все.

— Синтезировать яд?

Воздуха критически не хватало. Голова раздулась от мыслей, казалось, еще немного, и она лопнет, распадется на атомы так же, как распалась голова Ц-Цузу. Этот гудящий рой ос метался в черепной коробке, бился о кость, оставлял на ней неприглядные, избыточные пятна.