– Давай уйдем отсюда, - сдавленно попросил Далк.

Он, конечно, не помнил, как их доставили в госпиталь, но свой «орешек» на кожаном ремешке узнал сразу. Необработанный алмаз, который многие мальчишки-гномы таскали с собой, чтобы «резать все как масло». На самом деле мало кому пригождался похожий на бросовую стекляшку камешек, и «орешки» переходили от старших к младшим. Самому Далку «орешек» повесила на шею соседка-выпускница. В тот день она уезжала в Аден, а он, важный, шел впервые на ученические работы. Повесила, взъерошила волосы и убежала к Караванному тоннелю…

На лавочке сбоку от госпиталя, они открыли коробку второй раз. Там обнаружились: упомянутый «орешек», странная треснувшая дудочка, ленточка с вышитыми рунами, красивый кулон, к которому были примотаны бинтом какие-то клочки, растрепаная магическая книжка и когда-то белый наголовный платок.

– Это мое! - уверенно вынула Юнка из коробки дудочку. - Мне это папа подарил когда-то. Я думала, что это просто игрушка, ну, для красоты. Но он рассказывал, что это флейта, уцелевшая после гибели драконенка. Это очень редко бывает, чтобы дракончик погиб, а флейта уцелела. Папа говорил, что в таких случаях его можно как-то оживить, только он не знал, как. Я в детстве, ну, в малышатне, часто дула в нее, но ничего не происходило. Тогда я придумала, что мой дракончик невидимый… - она покрутила головой, и машинально дунула в дудочку. Надтреснутый музыкальный шелест пролетел по переулку.

– А «орешек» этот мой, я его из тысячи узнал бы. Ну а все остальное? - спросил Далк.

– Не знаю, - пожала плечами Юнка. - Ничего моего тут больше нет. Правда, вот такая ленточка у меня тоже была, ее многие девчонки носят. Там зашифрованное имя. Ну, глупости всякие, сейчас даже смешно вспоминать! На каждую букву своего имени надо найти эльфийское слово, и все это написать рунами, а потом вышить. Чем удачнее слова подберешь, тем сильнее талисман. Лучше всего, если целая фраза получится.

– И что у тебя получилось? - подмигнул ей Далк.

– Юния: юность, надежда и ярость. Глупо, я же говорю! У нас одна гномишка вышила свое имя Ясма:"Я Стану Мастером Аружия". Так смешно!

– А что это за имя? - спросил он без интереса, откладывая ленточку в сторону.

– Ну… я не могу при талисмане это сказать. Потом, ладно?

– Это же глупости?

– Ну и глупости, а все-таки мало ли. Читать чужую ленточку, когда она рядом, плохая примета. Можно про нее рассказать, потом, когда она будет далеко от тебя.

– А вдруг твоя Ясма живет в соседнем доме? - сделал страшные глаза Далк.

– Ну… - измерила взглядом переулок Юнка. - Это далеко.

– Ладно, не твоя лента и пусть. А это? - он подцепил тонкую цепочку, явно эльфийской работы.

– Талисман какой-то. Его то ли замаскировать пытались, то ли упаковать как-то.

– Тоже не наше. Ну а книжка-то?

– С книжкой понятно.

– Что понятно?

– Ее твоя магичка потеряла. Это не такая книжка, которую они учат, это другая, которая помогает колдовать. Через нее магия усиливается.

– Ты откуда знаешь?

– Да в магазине в деревне видела. Она не очень дорогая, для учеников.

– Ну и ну! Значит мне все-таки не привиделось?

– Значит, нет… - вздохнула Юнка.

– Наверное, в госпитале ученики дежурили в ту ночь, и какая-то растяпа запихала все, что с нами принесли, в коробку, ту сунула в шкаф, а ключ потеряла. И талисман, наверняка, тоже магичкин. А это… - Далк развернул платок. На когда-то белом фоне шли плавные оранжевые узоры. Они ничего не говорили гномам.

– Тоже ее, больше неоткуда ему взяться! - неуверенно предположила Юнка.

– Ладно. Найдем - отдадим ей. Коробку не потащим, а это все давай завяжем в платок и положим к тебе в мешок.

– Вернее, к тебе в мешок, - хихикнула Юнка, поправляя чересчур широкие для нее лямки.

Иногда Далк думал, что это он виноват в том, что она стала такой легкомысленной. Надо было меньше говорить ей тогда во сне про игры, и больше про бригаду и работу. Они ведьтак и проиграли Еловым в тот год, потеряв такого бригадира!

– Марф все-таки ответила тебе. - задумчиво произнесла Юнка. - Ответила на главный вопрос. Ты не колдовал. Что же это значит?

– Что мне все равно нужно уходить.

– Это ты так говоришь!

– Это был только один вопрос! А сколько их у меня осталось?

– А если ответы все тут?

– Ты сама-то в это веришь?

– Я не знаю. Я просто хочу как лучше!

– Я и хочу узнать, как лучше! Тут за столько лет я ничего не узнал. Я жил как в темной шахте. Ничего не понимал. Все пробуют руду на вкус - и отличают. Для меня - песок и песок. В горе ориентировался, но просто потому, что меня отец туда брал еще крохой, до школы. Наверное, за столько лет глухой орк научился бы гору чувствовать. Все ребята если мастерят что-то, то уходят в это с головой, не оторвешь, а я поделал-поделал, спокойно перестал, пошел куда-то. Сколько раз проверял. Даже если очень интересно делать, с головой не захватывает. Дерево - ты ведь знаешь, как дерево пальцами простукивать?

– Конечно, - уныло сказала Юнка, точно признаваясь в содеянном.

– А я так и не понял! Сосна, береза, клен, орех - только по цвету отличаю, как человек какой-то! А уж про мягкость, про внутренний узор просто молчу. Весь класс чурбачки распиливал - получали картинки. А я только кривые разводы. Зато священный дуб в куче щепок отличил сразу, и зачем это гному? Камни внутри горы я не вижу, мне надо их просто глазами увидеть, воду различаю на три типа: можно пить, нельзя пить и не знаю. А не на сто восемь подземных и надземных типов. По всему получается, что я просто не гном. Может быть, так оно и есть?

– А кто же? - ошарашено спросила Юнка.

– Ну, полукровка, потомок разных полукровок, в котором осталась только чужая кровь.

– Ты у родителей это не спрашивал?

– Нет, не стал. Все равно ведь ухожу. Наверху есть архивы, библиотеки…

– Не гномские. Нашего там очень мало.

– Все равно, что-то может найтись.

– Ну, тогда… Тогда чего мы тут расселись-то!