Маруся на фрукты посмотрела с недоверием, но ничего не сказала, и у Клайда зародилось подозрение, что она попросту никогда не пробовала их.
Мыться девушка повела его не к кухонному родничку, в котором пальцы сводило от пронзительного холода, а в тесную комнату, больше похожую на зев огромной печи.
Низкий полукруглый свод буквально ложился Клайду на голову в центре этой бани, а к стенам он мог подойти только согнувшись. Комнатку почти полностью занимал бассейн с бурлящей водой, над которой клубился пар. Только вдоль стен тянулись каменные лавки, то ли отполированные, то ли вытертые множеством посетителей до блеска. Маруся быстренько скинула доспехи на лавку, потом дернула какой-то шнурок в стене и кожаная занавеска, со скрежетом двигавшаяся по полукруглому карнизу на потолке над бассейном, выехала из широкой вертикальной щели в стене и мигом укрыла ее в неком подобии кабинки.
Оттуда немедленно послышался плеск и довольное попискивание. Клайд решительно последовал примеру меленькой чистюли. Он снял робу и дернул за шнурок над своей лавкой. Занавес выехал из отверстия и заплескал нижним краем по воде. С внутренней стороны на нем обнаружились карманы, в которых Клайд нашел мыло, мочалку и набедренную повязку. У самого края занавеса, над лавкой, болталось огромное полотенце. Все вещи были горячими, словно их держали над очагом.
Вода же в бассейне представляла собой восхитительную смесь двух бурных потоков, холодного и горячего, вылетавших из мелких труб с одной стороны и исчезавших в стоке с другой. Маг сперва просто наслаждался биением струй по телу, и только потом приступил к омовению. Смыв с себя, наверное, четвертую или пятую шапку пены, он вылез на бортик, к лавке. Бассейн был высечен в камне нарочито неровно, словно естественное углубление, и вылезать по шершавому пологому склону было легко. Клайд решительно подхватил робу и занялся стиркой. Он уже сообразил, зачем на занавесе приделаны деревянные крючки…
Некоторое время спустя они с Марусей сидели, блаженно откинувшись на спинки лавок, закутанные в полотенца. Клайд целомудренно нацепил и набедренную повязку, хотя пушистое полотнище размером с простыню укутывало его почти до пят. Выстиранная одежда уползла вместе с занавесом в стены, и теперь оттуда доносился влажный запах сохнущей ткани. Наверняка где-то за спиной у сидящих тоже лежали негасимые камни, нагревая воду для купания и воздух вокруг купальни. Говорить не хотелось, хотя необычайная бодрость разливалась по телу.
В путь они тронулись примерно в полдень. В этом легко можно было убедиться, бросив взгляд наружу, на озаренный солнцем мост. Идти по сухим ровным коридорам было легко, небольшие подъемы чередовались со спусками, левые повороты с правыми, и через некоторое время Клайд уже полностью потерял направление пути. По его прикидкам, они двигались примерно на юг.
Маруся, отмытая до скрипа, все щупала свои влажные косички-бараночки и понемногу начинала тарахтеть в привычном режиме. Эта болтовня действовала на мага успокаивающе.
– Я, конечно, скажу, что я тут не при чем, и что ты тут тоже не при чем, и что Кузьма не при чем, конечно… А потом надо будет выслушать все, что они нам скажут. Это тягомотно, но слушать надо внимательно, и кивать, кивать… Если ты со Старейшинами беседовал, то должен понимать. Не вздумай перебить кого-то или хоть слово вставить! Ни-ни! Молчишь и киваешь, киваешь и молчишь. Этим ты покажешь, что ты воспитанный молодой человек. Тогда с нами может быть поговорят нормально…
– Еще поговорят? - изумился Клайд.
– Ну, когда ругают, это ведь не разговор, разве у тебя в Школе не так было? Бу-бу-бу на тебя долго-долго, а потом только спросят: как ты дошел до жизни такой. Я не уверена насчет этого случая, но все равно лучше побольше молчать, пока они нам прямо не велят отвечать. Прямо - это когда они тебе скажут: «Говори!» - а пока они будут всякое там «как вы могли!» или «как вы посмели!» вопить, лучше даже рот не открывать. Им же на самом деле не интересно, как ты посмел. Им надо, что бы ты понял, что ты влип!
