– Жалко, что ты разговаривать не умеешь, - вздохнула Сонечка. - Дзак прав, я ничего не понимаю в воспитании драконов. Я даже не знаю, умеешь ли ты находить чей-либо запах.

Она подтянулась и взобралась на платформу. Пристегнула пояс и усмехнулась: явно гномская работа. Да что там работа, никто кроме гнома не мог бы и придумать столь удобное для полета и боя крепление. Пряжки позволяли свободно перемещаться по платформе, и в то же время скользящая петля мгновенно зятягивалась, если оглушенный всадник начинал падать, или порыв ветра грозил сдуть его. Легко раненый же мог оставаться на спине у дракона в полуподвешенном положении, продолжая контролировать полет. Более того, Сонечка обнаружила, что можно поднять пол платформы повыше, приспосабливая его к гномскому росту. Ветер терпеливо сносил все ее манипуляции, ожидая команды на взлет. Сонечка смутно помнила, что взлететь прямо с земли вивер не может, но не знала, почему. Кажется, крылья может переломать или что-то подобное.

– Пойдем на башню, Ветерок. Нужно лететь, - похлопала она дракона по шее. Тот послушно затрусил по каменному пандусу, начинавшемуся возле пещеры, на верхний этаж стоящей рядом с Гильдией магов башни. Сонечка еще раз перебрала в голове обрывки сведений. Нужно было найти в библиотеке какую-нибудь книгу о боевых драконах. Но это обязательно заметили бы подруги-жрицы, и обо всем догадались бы. На миг гномке стало не по себе - что, если она погубит Ветерка своей неопытностью? Нельзя же рассчитывать, что зверь будет обучать всадницу? Чтобы успокоиться, она заговорила с вивером, успокаивая скорее себя, чем его:

– Мы недалеко слетаем, примерно к Адену. Там в лесу должен быть Кузьма, ты его должен помнить. Еще там Марусенька, мелкая такая, которая тебе все норовила бусы надеть из рябины, а ты их съедал. Еще, наверное Клайд, друг Кселлы. Не знаю, видел ли ты его. С ним девушка Вивиан и эльф Сэйт. И, похоже, с ними кто-то еще. Один гном и один… кажется эльф. Вот такая компания. На них могли напасть плохие драконы. Но может быть они все скрываются в лесу, и нам не нужно будет ни с кем сражаться. Ты умеешь сражаться с драконами, Ветер? Я, например, один раз видела, как дракон дышит на монстра огнем, и то издалека.

Ветер покосился на Сонечку и выпустил тонкую струйку огня в сторону от пандуса.

– Лучше бы нам без драки… - пробормотала гномка, рассматривая что-то в своей сумке.

На верхней площадке раздавались шаркающие шаги. Сонечка поежилась. Общаться лично с Отправляющим ей не приходилось ни разу, но она, как и многие разумные, инстинктивно побаивалась магических кукол.

Ветер неспешно прошагал к неогороженному краю площадки и замер, оглядываясь на гномишку. Сонечка собралась с духом и догнала высокого мужчину, размеренно обходившего площадку по краю. Ей пришлось тронуть его за рукав, прежде чем любезное пустоглазое лицо обратилось к собеседнице.

– Приветствую вас, уважаемая… - начал произносить заученные фразы Отправляющий. Конечно, для своей Гильдии маги постарались - у куклы даже шевелились губы и на лице отражались то приветливая улыбка, то воспросительное недоумение.

– Есть, есть у меня кристаллы, - поспешно полезла в сумку Сонечка. Отправляющий начал размеренно вынимать кристаллы из свертка, постепенно окутываясь легким свечением.

Сонечка довольно смутно представляла себе, в чем смысл этой платы за полет. Кажется, это связано с созданием единого магического контура дракона и всадника, подобным той взаимосвязи, которой пользуются соратники в бою или на охоте, только более мощного. Фактически, дракон и всадник становились единым существом, хотя всадник и сохранял функции управления. К сожалению, гибла эта пара тоже практически одновременно. У всадника убитого дракона были считанные секунды на использования Свитка Оживления, и успех в этом деле зависел от высоты, на которой был убит дракон. Очень редко так же случалось, чтобы дракон с погибшим всадником покинул поле боя и вернулся домой. Для этого нужен был приказ, который уже некому было отдать.

Сонечка поспешила вскарабкаться на спину Ветра. Если что-то и происходило с ними обоими, она этого пока что не ощущала. Просто раскинувшаяся внизу ширь понемногу озарялась приближающимся рассветом. Облака меняли окраску с ярко-розовой на бледно-желтую, затем на белую. За спиной Сонечки звякнул последний кристалл. Гномишка вяло подумала, какую сумму можно было бы выручить за подобную кучу добра. Кузьма не очень-то обрадуется ее расточительности. Но лучше пусть он изругает ее всю, чем эта темная тень на душе, не дающая покоя.

Ветер распахнул крылья и снова оглянулся на Сонечку. Весь его вид выражал сдержанное нетерпение.

– А, да… - пробормотала еще более заробевшая гномишка. - Летим! Вперед, Ветер! И… пониже, пожалуйста… - добавила она совсем тихо.

Сперва гномишке показалось, что они просто падают с башни вниз. В ушах засвистело, и она невольно вцепилась в поручень мертвой хваткой. Но тут же падение сменилось плавным скольжением по воздуху между вершин холмов. Встречный ветер трепал прядку выбившихся из хвостика волос, хлестал ею по щеке, колол в ухо. Сонечка мотнула головой раз, другой, не понимая, почему прядка никак не убирается. Только потом до нее дошло, что она продолжает держаться за поручень так, что пальцы побелели. С трудом гномишка разжала одну руку и убрала мешающие волосы.

Знакомая дорога сверху казалась частью подробной карты. Из леса неслось утреннее пение птиц, лай каких-то животных или монстров. Дракон нес Сонечку через слои холодного и теплого воздуха. Порой проплывало низкое облако, обдавая их брызгами. Или полоса тумана цеплялась за широкие крылья, прежде чем растаять в лучах солнца. Запахи тоже сменяли друг друга полосами. То свежесть ручья, то влажный, грибной запах ельника долетали до всадницы из распадка. От высоких холмов пахло сухой горячей травой, пылью, цветущими бессмертниками, наполовину высушенными жарой. Широкая долина встречала их запахом горькой листвы, печным дымком с одинокого хутора, густым ароматом навоза от хлева. Где-то жарили мясо, где-то пекли хлеб. Еле заметное краем глаза мельтешение белых тряпок возле маленького домика пахнуло на них чистым бельем и мыльным корнем. Пасека сочилась ароматами меда и свежей древесины новых ульев.