– Мой отец когда-то был для меня идеалом. Я считал, что в бою и в вопросах чести ему нет равных. И я оказался слишком труслив, чтобы распроститься с этой иллюзией. Вместо мыслей о его делах, которые год от года становились все более странными, я полностью ушел в командование своим отрядом. Вместо разговора начистоту я устраивал моим ребятам ученья, вместо возражений и упреков я гонял новобранцев по дальним холмам.

Однажды я видел, как отец с приближенными покидали наш замок, везя на телеге клетку с прикрепленными к прутьям кандалами. Конечно, за воротами на нее накинули тряпки и завалили сеном. Но было очевидно, что они собираются держать в ней разумного, а не зверя. Я и тогда промолчал. Не хотел копаться в своих мыслях. Не хотел думать о том, что если отец совершает какие-то гнусности, то и я к этому причастен.

– Ну и глупо, - возмутился Тиэрон. - Глядишь, ты остановил бы его! Неужели твое уважение ничего не значило для него?

– Я думал, что значило. И поэтому все откладывал разговор. Был уверен, что моего слова будет довольно, чтобы прекратить что угодно. На самом деле, я просто боялся услышать правду.

– Правду, что ему наплевать на тебя, так? - покачал головой Седди. - Если он этого тебе так и не сказал, то уж показал точно!

– Нет, он мне сказал. Тогда, в огне и дыму, он тряс меня, как мешок, шипя сквозь зубы. Я еле мог разлепить глаза, падал набок. И у него вырвалось под конец:

– Ты такой же бесполезный чистоплюй, как твои мать и брат! Жаль, что я не могу использовать тебя больше, и что она не увидит, как ты сдохнешь! - после этих слов он и швырнул меня в телегу с магическими зарядами.

– Ну и повезло тебе с папашей, светлый! - хлопнул себя по коленке Вокан. - Ты случайно, не подкидыш был?

– Я… не… - Аннарин снова перевел дух. - Я теперь ни в чем не уверен. За прошедшую неделю я только и делал, что вспоминал свою жизнь с отцом. И мне кажется теперь, что он лгал каждую секунду своей жизни. Но я разберусь с этим позже. А теперь про убитых эльфов. Они были теми жрецами, которые искали Чашу. Вернее, как я понял, Чашу искал и нашел вот этот белоглазый человек. У отца был его портрет. Он должен был отдать ее жрецам или привести их к ней, но потерял память. Это задержало их. Потому-то отец и успел выследить и догнать их. Правда, он был уверен, что Чаша уже у них, и злоба его, когда оказалось, что их торбы пусты, была ужасной. Но он все равно решил, что ваш караван нужно уничтожить. Ему не нужны были свидетели… так он бормотал, когда… когда целился в гнома, - вытолкнул из себя Аннарин.

– Сволочь, - тускло отреагировал Седди, снова поглаживая культю. - Ничего, мы его потом отыщем!

– Жрица сказала, что тот браслет, который ты носил, отводил все удары, получаемые твоим отцом на тебя. Удивительно, как ты выжил, приняв на себя все укусы муравьев и удары наших мечей, - покачала головой Лемвен.

– Сам удивляюсь. Видимо, Стражи Душ решили, что я что-то еще не закончил в этом мире, - пожал плечами Аннарин.

– Думаю, так оно и есть. - улыбнулась Леми.

– Так что же это за Чаша такая? - спросил у эльфа Седди.

– Я не знаю, - покачал тот головой. - Все, что я понял, это то, что она как-то связанна с королевским родом. Быть может, волшебный артефакт или просто наследие королей.

– Ваших королей?

– Да, как я понял, наших.

– Странно. Зачем она твоему отцу? Может, она дорого стоит?

– Думаю, что она очень дорогая. Он говорил о ней, как о чем-то страшно ценном. И еще - он собирался подменить ее. Видимо, чтобы украсть незаметно. Или чтобы успеть воспользоваться ее магией. Этого я не знаю.

– А что за история с твоей матерью и братом? - полюбопытствовала Лемвен. Ей было интересно все, связанное с Аннарином, а про магию лишний раз упоминать не хотелось.

– Это… очень долгий рассказ, - покачал головой эльф. - Я как-нибудь обязательно вспомню все до последней мелочи и расскажу, может быть это поможет мне понять… Понять, когда я ошибся. Но не сейчас.

– Ну, ладно. Напишешь мемуары через пару сотен лет, - буркнул Седди. Кораблик ощутимо мотало, и ветер за переборкой выл уже непрерывно. - Давайте решать, что делать с нашим живым компасом?

– Думаю, что ничего сделать мы уже не сможем, - прислушиваясь к звукам снаружи ответил ему брат. - Буря уже накрыла нас, и вырваться будет не проще, чем попытаться прорваться сквозь нее. Нужно быть готовыми к худшему. Поэтому я предлагаю решить - доверяем мы светлому или нет?

– Я доверяю, - поспешно высказалась Леми, слегка покраснев.

– Я доверяю, - повторил за ней Тири.

– Да сдается мне, что парень не врет, - вздохнул Седди.

– Ну, раз оно так, то предлагаю выдать ему пару Свитков Перемещения.

– Зачем пару-то? - удивился Аннарин.

– А затем, чтобы ты успел за белоглазого махнуть и за себя. А то мало ли… Леми не успеет.

– Ну, хорошо, - согласился Аннарин, принимая свитки из рук запасливого Вокана, - Только лучше тогда мне пересесть к нему на койку,-и эльф, невольно кряхтя, начал перебираться через проход. Тири и Седди поддержали его и, встретившись взглядом над плечами пленника, не удивились своему согласию, только кивнули друг другу.

– Знаешь, парень, - произнес Седди задумчиво. - Сдается мне, что никто тут больше тебя пленником не считает. Так что, задумаешь свалить - смело говори «Прощайте!», плакать не станем.

– Как надумаю, непременно скажу, - хмыкнул Аннарин. - И платочком тебе лично помашу.

– Нет, не похож он на королевского брата, - с притворной скорбью произнес Тири, когда все караванщики покинули трюм и прикрепляли к поясам тонкие канаты, чтобы без риска осмотреть корабельные снасти. Гномы, разумеется, тоже были в курсе шуточки с гаданием. Но Лемвен только фыркнула.

– Посмотрим! - заявила она таким тоном, словно корона светлых эльфов лежала у нее в кармане, и только от ее слова зависело, кто ее наденет.

Буря трепала кораблик, как щенок треплет хозяйский тапок. Борта трещали, мачты готовы были сломаться. Но магия, укреплявшая его и управлявшая им, все еще держалась. У всех наготове были Свитки, хотя пальцы окоченели так, что с трудом удерживали толстенные канаты. Лемвен несколько раз спускалась в трюм, проверить «балласт», как обозвал белоглазого и эльфа ехидный Седди. Но надолго не задерживалась, понимая, что часть ее работы принимают на себя друзья. Много раз волна с грохотом накрывала палубу, словно рушилась стеклянная гора, и порой приходилось вытягивать кого-нибудь из-за борта. Вокан приложился головой о мачту. Тиэрон подвернул ногу. Седди столько раз падал на своей деревяшке, что предпочитал передвигаться на карачках. Леми сломала все ногти, распутывая сцепившиеся и обледенелые шкоты. Буря крепчала. Небо заволокло белесыми клочьями. Корабль бросало яростнее, грозя опрокинуть совсем.