— Астан!

— Молчи! Я всего лишь обезболиваю!

Сель закатила глаза и снова замолчала. Хочет он себя подразнить- пускай, всё равно спать она с ним не намерена и никакой реакции его действия в ней не вызывают. Почти…

А тем временем оборотень снова целовал место, где намеревался прокусить нежную кожу, слегка лизал и покусывал, пуская по телу девушки горячие волны. И как бы Сель не пыталась сохранить равнодушие, но сердце стало стучать громче.

— При посягательстве на мою невинность, я могу и перья выщипать, — шёпотом произнесла она.

— Молчи! — скомандовал Астан, который сам разволновался от происходящего таинства в коконе его крыльев, которые будут дополнительным способом удержать дикую кошку, — а над твоими шутками придётся поработать…

И пантера снова подчинилась, прикусив губу, чтоб сдержать недовольство. И хорошо, что этого не увидел герцог, потому что он и так корил себя за глупость с мелкой графиней, и думалось ему, что обуздать эту необъезженную кобылку, которую он сейчас придерживал руками и крыльями, было бы гораздо интереснее, чем позволить назойливой любовнице снять с себя штаны.

А Селена пыталась найти баланс между расслаблением и самоконтролем, и ей никак это не удавалось.

— Кусай уже! А то залижешь до смерти! — прошипела она, а герцог прыснул ей в шею, пощекотав кожу воздухом.

— Объясняю: если ты не расслабишься, будет очень больно, крик поднимешь на всю округу, прибегут наши родители и будут дружно меня ненавидеть. Особенно мой отец, потому что ты ему явно нравишься больше, чем я.

— Я умею терпеть боль, я провела пятнадцать лет в школе боевых искусств, — вздохнула кошка, — поэтому заканчивай с прелюдиями.

— Как скажешь, герцогиня, — произнёс Астан и тягучим движением языка прошёлся по шее, отвлекая жену, а потом сразу вонзил в кожу клыки.

Да, пантера привыкла терпеть боль, но не такую, что прошла молнией сквозь всё тело и ударила одновременно куда-то в мозг и в точку, что располагалась где-то внизу живота… Селена всё же не смогла сдержать стон, не понимая толком, чего было больше в этом чувстве: боли или… возбуждения? Конечно, она знала, что метка — не простой укус, ведь её ставят во время соития и только в определённое место, и боль — одна из граней этого явления. Теперь они с Астаном связаны, хоть она и не собирается делить с ним постель, но между ними всегда будет притяжение, продиктованное меткой.

Пантера прогнулась, запрокинув голову на плечо мужа, и часто-часто задышала. От острых ощущений она на какой-то миг будто ослепла и потерялась в пространстве, но быстро вернулась в себя, тут же задохнувшись от возмущения и… удовольствия.

— Я совсем не шутила насчёт перьев! — зашипела она, выпутываясь из рук мужа, который уже всерьёз взялся за её корсет, пытаясь достать из него грудь.

— Не льсти себе, кошечка, твоя невинность мне не нужна… — прорычал он, затихнув, но руки так и не разжал.

— Мне льстит твоя дубина, что давит ниже спины, дорогой мой супруг! — проворчала Сель, пытаясь расцепить железный хват крупных рук с огромными когтями.

— Сучка ты, Селена, а не пантера… Если бы я знал, что ты умеешь так стонать… я бы больше никому не дался, — театрально захныкал мужчина, делая глубокий вдох, а через пару секунд серьёзно спросил: — Как ты себя чувствуешь?

— Взбодрилась… мощные ощущения, — медленно произнесла она, прислушиваясь к себе.

Тело будто ждало продолжения, но не требовало мучительно, как это бывает в период течки, а предвкушало. Сердце стучало немного быстрее, чем обычно, но не рвалось из груди.

— Всё, спасибо, отпускай, — стала ёрзать на коленях мужа пантера, пытаясь пробраться сквозь стену из крыльев на волю.

— Ну нет уж, ты должна пахнуть мной для правдоподобности. Да и странно, у всех сонливость после метки, а у тебя… а, нет, всё нормально, — заулыбался Астан, когда Сель попыталась скрыть зевок.

— Выпускай, говорю, — на девушку вдруг навалилась тяжёлым грузом страшная усталость.

— Ложись на крыло, вторым укрою, иначе возникнут вопросы, почему ты не пахнешь мной, — баюкал её тихим голосом герцог Спенсер.

— Как я могу пахнуть тобой, если ты весь смердишь той пигалицей Риверс? — пробормотала Сель, уже укладываясь как хотел её муж.

— Не сочиняй, я купался, — укрыл он её уже спящую и стал размышлять, попытаться ли исполнить супружеский долг сейчас, или всё же есть риск для некоторых органов?

— И только попробуй… перья… — бормотала уже спящая пантера, а её неверный муж лёг на подушку рядом и тяжело вздохнул.

— Тяжело тебя будет совратить, но, говорят, трудности закаляют, детка, — прошептал он, понимая, что его уже никто не слышит, и сам смежил веки.

Чету герцогов Спенсеров было велено не беспокоить до самого их пробуждения. Весёлый король Ричард надеялся, что вскоре станет уже дедом, а Рональд не был столь оптимистичен. Маргарита скромно отмалчивалась, надеясь на благоразумие дочери, но не очень в него веря.

— О, граф Риверс! Но ведь празднование еще не закончилось! — закричал шумный монарх, когда к нему в дорожном костюме подошёл высокий худощавый мужчина.

— Прошу простить нас, Ваше величество! Ваша милость, — кивнул он и барону, — но младшей дочери что-то нехорошо, поэтому мы решили покинуть торжество, чтоб не испортить его.

— Но в дороге же труднее, а тут лекари! — простодушно переживал Эдвард, по крайней мере так могло показаться на первый взгляд.

Но как только знатное семейство покинуло помещение, где обедали остальные гости, король обернулся к барону Стоуну и хитро подмигнул:

— А девочка твоя хваткая! Без году неделя жена, а главная пиявка уже отвалилась! Ничего, вот увидишь! Сойдутся! — похлопал он по плечу Рональда, который в этот момент испытывал противоречивые чувства.

С одной стороны Селена теперь была под протекцией самого короля и тот, судя по всему от невестки был в восторге. Поэтому можно было рассчитывать на его помощь и содействие во многих вопросах. А с другой… была бы она счастлива с…

— Дуэйн?! — барон Стоун едва не уронил бокал, когда увидел плечистую седовласую фигуру, что приближалась к их столу.

— Это мой личный гость! — довольно пропел Эдвард.

— Ваше величество! Ваша милость! — поклонился Дуэйн, который, кажется, сам не верил в то, где он находится.

— Присаживайтесь, мастер Дуглас! Молодые сегодня вряд ли порадуют нас своим присутствием, поэтому я пригласил Вас, чтоб обсудить некоторые важные дела… — король внимательно следил за каждым движением оборотня.

Но ни один мускул не дрогнул на лице мастера, лишь в глубине зрачков заплясали нехорошие огни. Только вряд ли это было заметно королю и барону Стоуну, который недоумевал, что за игру затеял сумасбродный монарх.

И тут со стороны входа в зал прозвучало:

— Его высочество герцог Спенсер с супругой!

И гости зашумели, приветствуя пару, что чинно шла по центру зала, принимая поздравления. Селена мило улыбалась, с удовольствием демонстрируя два заметных прокола у основания шеи, которые означали состоявшийся по всем традициям брак. Но, чем ближе она была к Дуэйну, которого ещё не видела, тем беспокойнее себя чувствовала. Запах, смешавшийся со множеством других, не мог её обмануть. Она его почуяла и стала искать глазами, а когда увидела, то улыбка сошла с её лица.

А мастер Дуэйн, казалось, забыл как дышать, глядя на воспалённую рану на шее Селены. Её мог бы сделать он, но судьба поставила его перед выбором — Сель или Эван. Он сделал свой выбор. И, кажется, его чёрная дикая кошка уже забыла о своей к нему влюблённости, а значит он правильно поступил.

"Возьми себя в руки, возьми себя в руки, Дуэйн!" как молитву произносил в голове мастер Дуглас. Но то и дело в груди зарождалось рычание, которое, к счастью, заглушалось одобряющими криками со всех сторон. Мужчина чувствовал себя неуместным чёрным пятном на ярком полотне чужого праздника. Он даже не пытался изобразить улыбку на лице, чтоб не спровоцировать драку своим оскалом. Его чёрная пантера, его сладкая девочка, которая так любила его, так хотела его… теперь смотрела влюблёнными глазами на другого.