— Что вы, что вы, — произнес он тихо, замечая, что теперь дрожат не только руки Линетт, а она вся, — вы снова плачете?

— Нет, — ответила она, зажмуриваясь и пряча лицо у него в плече, — это пройдет, это лишнее.

Он не выпускал ее, дожидаясь, пока ее тело, будто сведенное судорогой, немного оттает, и только после этого, осторожно обведя кончиками пальцев контур жуткого рубца:

— Что с вами случилось?

Она посмотрела на него так, будто видела впервые, будто он только что открыл ей нечто новое, доселе ею не изведанное, и проговорила смято:

— Я не хочу говорить.

Он склонил голову, признавая за ней право на ее тайну, и она, приподнявшись на носках, поцеловала его, крепко обнимая за шею — так целуют тех, кого, проводив на войну, уже не чаяли увидеть живыми.

— Я не понимаю, — придушенно произнес он, когда она на миг отстранилась и закрыла глаза, впитывая всем своим существом осознание текущего момента, — почему…

Но она поцеловала его вновь, и больше он не стал задавать вопросов. Они так и не погасили лампу («Я хочу видеть», — попросила Линетт, и художник не стал возражать), и ее желтоватый трепещущий свет остался с ними и после, когда оба лежали, переводя дух, на застиранной, в прорехах постели, наспех укрывшись одеялом. Линетт, склонив голову художнику на грудь, слушала, как мерно и ровно стучит его сердце; он, обнимая ее за плечи одной рукой, заметил:

— Ты на меня давишь, — и, поняв, что она порывается отползти в сторону, поспешил тут же добавить, — нет-нет, не надо. Это приятно.

Она помолчала немного, вглядываясь в его умиротворенное лицо, на котором отпечатались обрывочные дрожащие тени, и спросила необычайно решительно, будто вызываясь на передовую:

— Я могу остаться здесь? С вами?

— Ты… подожди, почему ты говоришь мне «вы»? — спросил он в некотором замешательстве. — После… после… словом, это странно. Не стоит.

— Ты, — произнесла она, пытаясь распробовать слово, малопривычное для ее уст. — Я могу остаться… с тобой?

Он ни о чем более не спросил, ибо его сознание было уже затоплено сонным безразличием ко всему.

— Конечно. Оставайся, сколько захочешь.

Он задремал, не успев попросить ее погасить свет, а она лежала с открытыми глазами, бездумно глядя сначала на его руки, на вьющиеся вокруг запястий темные следы от ремней или других пут, а затем на огонь продолжавшей гореть лампы. Миниатюрный, как будто мало что значащий, он оберегал комнату от лезущей в окно тьмы — в то время как огромный город, раскинувшийся снаружи, стремительно погружался во мрак.

<center><b>Конец</b></center>

***

*Прозопагнозия, или лицевая агнозия — это расстройство восприятия лица, при котором способность узнавать лица потеряна, но при этом способность узнавать предметы в целом сохранена (с) википедия. Чаще всего эта болезнь бывает врожденной, но встречаются и случаи приобретенной прозопагнозии - жертвой оного и стал наш главный герой.

**Османовская реконструкция - масштабная перепланировка Парижа, проведенная в период правления Наполеона III под руководством барона Османа. Именно благодаря ей центр Парижа, до той поры сохранявший беспорядочную средневековую застройку, приобрел свой современный вид.