— Сколько наших вы взяли? — продолжила я выспрашивать у Прола.

— Шестерых вместе с тобой и той девчонкой.

Я поняла, что он говорит о Фрииде. Шестерых. То есть в живых осталось всего четверо мужчин. Новость оглушила меня точно обухом по голове. Четверо мужчин из тринадцати, поехавших в империю Тарганен. Четверо! Только четверо! Да что же это?! Как же?!

Прол что-то спрашивал у меня, но я не понимала смысла его слов. Сидела совершенно раздавленная и потерянная, не в силах принять правду. Богатый же урожай собрала смерть с рода Свирх!

Увидев, что я не в состоянии поддерживать разговор, Прол вернулся к остальным разбойникам. А я так всю дорогу и просидела, тупо глядя на лошадиные крупы и летящие из-под копыт ошмётки грязи.

Дождь продолжал лить, когда мы подъехали к деревне разбойников. Она оказалась окружена высоким частоколом, на который были насажены две мужские головы. Одна голова принадлежала старцу. Его длинная седая мокрая борода прилипла к колу. Второй обезглавленный был гораздо моложе, лицо наискосок разрублено мечом — наверное, сопротивлялся, когда поймали.

Мы проехали ворота, и жуткие «встречающие» остались позади. Скрипя, повозка потащилась по улицам. Наверное, деревня тоже называлась Гиблой, потому что выглядела под стать лесу: потемневшие от времени, покосившиеся домишки, грязь, доходившая лошадям до бабок. Глядя по сторонам, я особенно остро тосковала по светлому, весёлому селению Свирх.

При нашем появлении, из домов начали выходить люди: старики, женщины, дети. Детей загоняли обратно, но они снова лезли на улицу, с любопытством разглядывая повозку и вернувшихся из вылазки разбойников. Я чувствовала направленные на себя со всех сторон взгляды.

— Смотрите! Никак это девка в мужицкой одёже! — говорили бабы и показывали на меня пальцами.

— Да ну, не девка! — возражали им. — Просто парень молодой. Лицо девичье, усы ещё не проклюнулись.

— Да где же не девка? Вот плащ с плеча сполз, титька сквозь рубаху просвечивает.

Я почувствовала, что заливаюсь краской и натянула на плечо опустившийся край плаща.

Повозка подъехала к большому дому, который сравнении с остальными был новее и просторнее. На крыльце под навесом стоял крупный мужчина с орлиным носом и чёрной, без единого седого волоса, бородой. На нём был длинный тёплый халат, перепоясанный кожаным ремнём, и хорошие сапоги. За спиной мужчины тёмной стеной стояли разбойники. Я подумала, что это и есть главарь, а Егрек всего лишь мелкая сошка, решивший изобразить из себя главного. Впрочем, может он был назначен старшим на время поездки, да только Прол его приземлил. Я заметила, что толпа селян тоже подтянулась к дому главаря.

Повозка остановилась перед навесом. Егрек толкнул меня в бок:

— Спускайся! Чего расселась, как госпожа?

Я спрыгнула в грязь, подняв брызги. Плащ, которым я была укрыта, остался на козлах, и меня начало знобить от холода и ветра. Проклятый дождь!

— Я же говорила, что это девка! — воскликнула одна из женщин в толпе.

Я гордо вскинула голову, стараясь не думать о том, что мокрая одежда облепила грудь и ноги, так что я стою перед ними, как голая.

Егрек схватил меня под локоть, повёл к навесу. Обернувшись, я увидела, что из повозки выталкивают других пленников. Все они были босые, грязные и побитые; дождь хлестал их по плечам и головам. Лиим, Тооли, Аркаад и Ниил. А где же Наставник?! Я в замешательстве смотрела на тёмный «короб» повозки, ожидая, когда выведут Наставника. Но его не было.

— Иди уже! — прикрикнул на меня Егрек и дёрнул за руку.

Я едва не растянулась в грязи и была вынуждена схватиться за край его плаща.

— И не приставай ко мне! Ишь, приставучая, — развязно добавил он.

Как же мне хотелось заткнуть ему глотку! Но я была вынуждена терпеть.

Один из разбойников обогнал нас, взбежал на крыльцо и что-то быстро заговорил, приблизив лицо к лицу главаря. Тот кивал, переводя мрачный взгляд с меня на пленников и обратно. Я почувствовала, как мелко затряслась рука Егрека, которой он сжимал мой локоть.

Мы подошли к крыльцу. Егрек остановился.

— Я тебя понял, — сказал главарь разбойнику и жестом приказал ему уйти. Разбойник спрыгнул с крыльца и как-то сразу потерялся, будто растворился в дожде.

— Небогатая добыча, — мрачно заметил главарь, в упор глядя на Егрека.

— Многих посекли степняки, — ответил тот. — Это все, кто остался.

— Негусто, негусто, — повторил главарь и указал на меня: — Мне говорили, женщин будет трое.

У Егрека забегали глаза.

— Говорю же, многих посекли степняки, — скороговоркой повторил он.

— Он лжёт! — воскликнула я.

Егрек с яростью сжал мою руку и процедил сквозь зубы:

— Заткнись!

Я ответила ему насмешливым взглядом. Сейчас я заставлю тебя заплатить за смерть Фрииды и свои унижения.

Главарь посмотрел на меня с любопытством.

— В чём именно лжёт? — спросил он.

— Степняки убили только одну девушку. Вторую он избил за то, что она не захотела быть с ним ласковой, изнасиловал и убил. А Фриида была ещё нетронута мужчиной.

Я физически ощущала, как Егрека разрывает от злости, и искренно желала ему лопнуть.

Остальные разбойники молчали, не вступаясь за Егрека. Рассказать, что Фриида умерла от страшной болезни они не могли, а поддержать его и сказать, что девушку убили степняки, почему-то не захотели. Может, опасались, что главарь им не поверит, а может, просто хотели Егреку зла.

— Она врёт! — заорал он, брызгая слюной и повернулся к друзьям: — Прол, Норд, скажите, что она врёт! Вы же там были! Двух девок убили степняки!

— Не вешай на нас свои проделки, — сухо произнёс Прол.

— Мои проделки? Ну ты и мразь! — заорал Егрек. — И ты, Рамиль, против меня? И ты, Фео?!

Разбойники молчали. Главарь обвёл всех тяжёлым взглядом, вновь обратился ко мне:

— Как тебя зовут?

— Маара, — ответила я.

— А ты уже знала мужчину, Маара? — спросил он.

Я судорожно вдохнула: было понятно, для чего он спрашивает и что меня ждёт.

— У меня не было мужчины, — тихо ответила я.

— Хорошо, — произнёс он и вновь обратился к Егреку: — Ты уже не в первый раз портишь товар. Помнишь наш прошлый разговор?

— Двух девок убили степняки! — настырно повторил разбойник.

Глаза главаря недобро сверкнули, а выражение лица стало жёстким.

— На этот раз ты будешь наказан, — сказал он. — Назначаю тебе сто ударов кнутом.

Егрек вздрогнул всем телом, словно его уже ударили.

— А если мне ещё хоть раз расскажут, что ты не удержал в штанах своего петуха, я сам тебя кастрирую, — закончил главарь.

Краем глаза я увидела, что Егрек выхватил из чехла нож.

— Маара! — вскрикнул, тоже заметивший это Лиим.

Но я уже отпрыгнула в сторону от Егрека, и ногой выбила у него нож.

По толпе разбойников пронёсся удивлённый гул. Они явно не ожидали от девицы такой прыти.

— Убью, шлюха! — захрипел Егрек, бросился на меня и повалил в грязь. Сдавил пальцы на моей шее, пытаясь задушить.

Со связанными руками мне было тяжело с ним бороться. К нам подбежали разбойники. Заломив Егреку руки, они подняли его и повели к главарю. Разбойник упирался, брыкался и плевался проклятиями, но не мог ничего поделать.

Подтащив Егрека к крыльцу, разбойники швырнули его на землю.

— Зачем он мне? — презрительно хмыкнул главарь. — Вон, на козлах разложите и отходите кнутом хорошенько.

Он указал на стоявшие рядом с поленницей козлы, на которых пилили брёвна. Егрека вновь подняли, сорвали плащ и рубаху. На козлах укрепили широкую доску, на неё положили разбойника. Руки и ноги его привязали к «рогатинам». Главарь набросил плащ и подошёл к месту наказания, встав так, чтобы видеть лицо Егрека. Толпа селян тоже подтянулась к козлам и окружила их. Многие улыбались так, будто им сейчас покажут что-то весёлое. При всей моей ненависти к Егреку, я удивилась такому отношению. Ведь это их односельчанин, сосед - и ни у кого не возникло к нему даже капли жалости.