— Булисана? — переспросил брат Аристо и в его лице впервые что-то изменилось. — Сколько капель вы ей даёте?

Вееки напряглась, ответила угрюмо:

— Начинали от трёх до пяти. Но после того как сны прекратились, уменьшили до двух.

— Всё равно много, — покачал головой брат Аристо. — Я видел людей, которые от одной капли теряли способность говорить и мыслить.

Целительница выдвинула вперёд челюсть и заявила:

— Булисан действует на всех по-разному.

— Несомненно, — согласился брат Аристо.

Возникла пауза. Я в изумлении обдумывала услышанное. Булисан был ядом, стирающим память. Говорили, его выращивала в чаще сама Лесная дева, чтобы одурманивать заблудившихся охотников. Ни разу ни от кого не слышала, что Раале его дают.

— Брат Аристо, — вновь заговорил Глава. — Я прошу тебя ещё немного задержаться. Сегодня с дымом коадо* мы отправим наших погибших в Небесный Лес. Для нас будет честью, если ты придёшь проводить их.

— Увы, так долго я оставаться у вас не могу, — ответил маг. — Мне нужно увезтисвоегомёртвого в Тарганен и передать императору.

Во взгляде, которым Глава окинул брата Аристо, проскользнул страх.

— Надеюсь, — начал он, но скосил на меня глаза и произнёс другим, более самоуверенным тоном: — Что же, будем ждать вестей из империи Тарганен. Не сомневаюсь, они будут добрыми. Обещаю, мы найдём убийцу, как бы глубоко он не зарылся.

Брат Аристо промолчал, по его лицу ничего нельзя было понять: юное, гладкое, словно оструганный ствол дерева, без единой зазубрины.

— Впрочем, — внезапно сказал он. — Я останусь проводить ваших мёртвых, если мне позволят наедине поговорить с Раалой.

Вееки вскинула руку в протестующем жесте.

— О чём ты хочешь говорить с Раалой? — осторожно спросил Глава, сделав вид, что не заметил предостережение Целительницы.

Брат Аристо поправил на плечах серую рубаху и неторопливо произнёс:

— О её снах, о заклинании, которое она использовала против мальчика и о фокуснике с рынка. Видишь ли, это заклинание известно весьма ограниченному числу людей. Его нельзя услышать на рынке, оно находится под строжайшим запретом.

— Я буду с вами при разговоре, — с мрачной решимостью заявила Вееки.

Губы мага тронула усмешка.

— Нет, не будешь, — ответил он также ровно, но от его голоса по коже мороз пробежал.

— Ты у нас гость, а не хозяин! — процедила Вееки сквозь зубы.

Мне показалось, что сейчас она обязательно скажет про Роома, но Глава рода не дал разгореться ссоре.

— Ты наш почётный гость, брат Аристо, — перебил он Целительницу, и его голос заполнил все уголки дома. — К тому же вернёшься в Тарганен со скорбной ношей. Поэтому я разрешаю тебе поговорить наедине с Раалой.

Вееки вне себя от злости повернулась к ним спиной, ко мне лицом. Её щёки подергивались, рот скривился в бессильной ярости, на глазах блестели слёзы.

— Спасибо, глава рода Свирх, — брат Аристо чуть поклонился. — Разговор с девушкой не отнимет много времени.

— Хорошо. Надеюсь, ответы Раалы помогут тебя добраться до истины.

Маг подтвердил его слова кивком и добавил:

— Я встречусь с девушкой после, а пока подготовлю всё к отъезду. Хочу отбыть сразу после обряда коадо.

Он вышел.

Стоило за ним закрыться двери, как Вееки накинулась на Главу. Маленькая, высохшая, едва достающая Главе до плеча, она напоминала горящий уголёк.

— Тебя, видно, Лесная дева попутала! — выкрикнула Вееки. — Сперва отдал ему мальчика, теперь разрешил поговорить наедине с Раалой!

— Угомонись! — разозлился Глава. — Дальше своего целительского носа ничего не видишь. От этого человека зависят наши будущие переговоры с императором Тарганен. От того, в каком свете он передаст всё, что здесь случилось....

— И ты готов пожертвовать... — гневно перебила Вееки.

— Я никем не жертвую! — рявкнул Глава. — Мальчик уже был мёртв, а Раала... Зоок совершил ошибку, поддавшись на твои уговоры оставив ей жизнь. Следовало сжечь её на очистительном костре сразу же, как стало ясно, что она дитя Пожарища.

Он тоже разозлился, и теперь они стояли друг напротив друга, будто два раскалённых до красна камня. Кажется, оба вовсе забыли о моём существовании, а я лежала тихо-тихо, даже дышать старалась через раз. Раала — знакомая с детства и родная — вдруг оказалась совсем не той, кем я привыкла её считать.

Дитя пожарища.

Когда птицы Зиккур выжгли земли, принадлежавшие нашему роду, почти все люди погибли. Только небольшой группе удалось найти приют и защиту у духов Леса. Наши бывшие земли превратились в Пожарище, которое до сих пор вселяет ужас в жителей мира Сивон. Там живут полулюди-полуживотные, питающиеся человечиной и говорящие на зверином языке. Они примитивны, боятся людей, точно звери, и никогда не выходят за границу. Говорят, всех приговорённых к смерти преступников увозят на землю Пожарища и оставляют там связанными. Нелюди приходят за ними. Обнюхивают, осматривают, а потом набрасываются всей стаей и разрывают на части. Если преступник известен и на его казнь желают посмотреть, недалеко от границы ставят трибуны для гостей, а перед ними лучников, на случай, если кто-то из нелюдей Пожарища захочет напасть на зрителей. Но я не слышала ни одного рассказа о том, чтобы кто-то из них осмелился на такое.

А ещё, говорили, что существует пророчество: однажды на свет появится дитя Пожарища. Его можно будет узнать по красным узорам на коже, которые будут мерцать, словно раскалённые угли. Это дитя вырастет и разбудит птиц Зиккур. Вновь, как сотню лет назад, днём станет темно. Стаи огромных огненных птиц закроют небо, а всё вокруг наполнит их клёкот. Люди в ужасе побегут по улицам в поисках убежищ, будут сметать и давить друг друга. А птицы начнут швырять на землю перья. В тех местах, куда они упадут, дома превратятся в руины, а цветущие сады в обугленную землю. Если же перо настигнет человека, он рассыпется в прах.

Всё это я слышала от старых людей у костра, но, сказать по-правде, воспринимала больше как сказки. И вот теперь оказалось, что Раала — дитя Пожарища.

— Ты говорила, что усыпила живущее в ней зло навсегда, — бросил Глава рода в лицо Вееки.

Целительница вздохнула и тяжело опустилась на скамью.

— Я думала, что сделала это, — устало сказала она.

Глава хотел что-то сказать, но передумал. Сев рядом с Вееки, молча обнял её за плечи. Целительница опустила голову ему на плечо. Так они сидели некоторое время, покачиваясь из стороны в сторону, будто два попавших в бурю дерева.

«Так вот почему Раала всегда была такой болезненной, — подумала я. — Целители рода ядом подавляли в ней тёмное и смертоносное, надеялись, что со временем удастся окончательно подчинить зло. Но оно оказалось сильнее».

Глава рода осторожно отстранил Вееки, поднялся и произнёс:

— Люди собрались на сход. Нужно поговорить с ними, объяснить для чего приезжал посол из Тарганен.

Вееки кивнула. Оба одновременно посмотрели на меня.

— Вы же не оставите меня здесь? Я тоже хочу быть на сходе! — взмолилась я.

И даже попыталась встать, но, как и в прошлый раз, ничего хорошего из этого не получилось.

Вееки остановила меня жестом.

— Лежи. Я передам ребятам, чтобы отнесли тебя на Площадь, — сказала она.

— Я сам передам, — произнёс Глава и вышел из дома.

Вееки прошла от стены к стене, взяла палку, рассеянно помешала остывшие угли в очаге.

— Всё что вы говорили про Раалу, это правда? — робко спросила я.

— Да, — ответила Целительница по-прежнему глядя в очаг. — Я помню день, когда она родилась. Письмена тёмных богов образовали на её коже сложные узоры, которые сияли ярче чем Валлах Одо. Я должна была оборвать её жизнь, но мать Раалы смотрела на меня так просительно... Она сказала: «духи Леса предрекли, что у меня больше не будет детей. Пожалей мою дочь, Вееки!» И я пожалела. Мы никому не сказали об узорах, обманули, что девочка родилась очень болезненной и её пока нельзя никому показывать. И прятали Раалу от людских глаз, пока узоры не исчезли.