Коля и Марлен падали и падали в черную воронку, открывшуюся за звездной калиткой. Мимо пролетали светила, планеты, сгустки газа и прочие метеориты с кометами.

Прыжок не был затяжным, но Лавочкин успел устать от коловращения звезд, казавшегося бесконечным. В то же время мысли текли вяло, будто мед: «Ну-у-у, когда-а-а же э-э-это ко-о-ончится-а-а…»

Падение завершилось с внезапностью зимы, застающей врасплох коммунальные службы города.

Парень и девушка вывалились на зеленую поляну.

«Отличная трава, – подумал солдат, отлепляя щеку от влажной земли. – Палванычу бы понравилась».

Он поднял голову, огляделся.

Сумерки сгущали краски. Поляну окружали темно-зеленые сосны и облетевший кустарник. Сбоку стоял аккуратный коричневый домик. В красном окошке горел свет, из трубы тонкой струйкой тек сизый дым.

Коля принюхался. Пахло сдобой и ванилью.

– Так-так-так… – забормотал парень. – Уж не пряничный ли это домик?

Он встал, помог виконтессе и зашагал к домику.

Так и есть: крыша, покрытая розовой глазурью, коврижная черепица, пряничные стены и окошки, «застекленные» леденцовыми пластинами.

– Сюда я выбрел сразу после того, как попал в ваш мир. Это Зачарованный лес, – тихо сказал Лавочкин спутнице. – Здесь живет отвратительнейшая ведьма…

Распахнулась дверь, и скрипучий голос воскликнул:

– Здравствуй, старый новый гость!.. Это кто тут отвратительнейшая?

На пороге нарисовалась несимпатичная старушка в невообразимо рябом платье, черном платке поверх седых волос и грязном фартуке.

На остреньком морщинистом лице коричневого оттенка было написано какое-то вселенское раздражение. Злые колючие глазенки похлеще лазера дырявили Колю и Марлен. Крючковатый кривой нос трепетал, брезгливо втягивая воздух. Большие уши с огромными серьгами топорщились из-под платка, добавляя хозяйке карикатурности.

– Всякий охламон норовит Гретель обидеть… Я их тут корми, пои, спать укладывай, а они черной неблагодарностью платят! Еще и девку привел! А где соколик-то мой ясный, ворюга отменный, Пауль, сын Йоханна?

– Далеко. А вы откуда его знаете?

– Останавливался. Хватит лясы точить, заходите в избу. Устали небось.

Странники вошли. Внутри было чисто, тепло и уютно. В единственной комнатке располагались стол и стулья, скамья, кровать и шкаф. В углу размещалась серая от времени печь. Метла, кочерга и прочая утварь стояли в кадке, у двери.

Ведьма посмотрела на тяжелые вечерние тучи. Вздохнула. Закрыла дверь.

– Рассказывайте порядком, гостюшки, за каким бесом трудили костюшки, – проскрипела Гретель. – А я пока еду разогрею. У меня сегодня шут гороховый…

Она поглядела в бешеные глаза Коли.

– Ай, суп, суп гороховый!.. Старая стала, заговариваюсь… Ну, так и с чем пожаловали?

– Вы знаете, где Барабан Власти? – спросила Марлен.

– А, так вы за этим препожаловали! То-то я в окошко видела калитку знакомую за вашими спинами… Только вы ее это… Зря так сильно за собой захлопнули. Она, кажись, разлетелась в щепки… Как там Юбеляй?

– Нас, вообще-то, Роббен Гут выручил… – Лавочкин подозрительно прищурился.

– Ха, да этому что сделается? – отмахнулась ведьма. – Что сделается Добру? Оно же вечное!

– А Зло? – вклинилась виконтесса.

– И Зло. Но тамошнее такое чудненькое, кругленькое, румяненькое… Глазки, ротик…

Коля принял тон Палваныча:

– Я категорически не пойму, гражданочка. Вы за наших или за ихних?

– За ваших, за ваших. С самим Тиллем Всезнайгелем на дружеской ноге… Вот и супец. Кушайте на здоровьице.

Солдат и девушка переглянулись, понимая друг друга без слов: после того как они отведали отравленного молочка у маньяка-зельедела, доверия не было ни к кому.

– Эй, да нешто вы брезгуете? – вскинулась Гретель. – Или боитесь, что опою-окормлю? Точно! Стыдно, стыдно, молодые люди. Стал бы меня Всезнайгель посвящать в тайну Барабана, кабы я была темной колдуньей? Вот ты, племянница его родная, как думаешь?

– Вы и про меня знаете… – растерянно проговорила Марлен, глотая ложку супа.

– А то нет! Папашка твой с ног сбился, ищет тебя, стерлядку своенравную… Хорошо, не зыркай, не будем об этом. Кушай супчик, раз начала.

Лавочкин тоже попробовал ведьмино варево. Отрава или нет, но – вкусно!

Рядовой и виконтесса съели по миске.

– Спасибо, бабушка, – сказал Коля. – Так где же Барабан Власти?

– Вона шустрый какой! «Спасибо да здрасти, подавай Барабан Власти!» Скорый ты, будто мысль дурная. Чему нас учат отцы-многознатцы? Утро вечера мудрее, ум материи первее. Завтра все узнаешь, а сейчас спать пора.

Ведьма постелила гостям на кровати, сама залезла на печь.

Рядовой Лавочкин проснулся с четким ощущением, что его надули. Но не так, как это делает государство или какие-нибудь другие мошенники, а в самом буквальном смысле.

– Мой гороховый суп – штука ядреная. – Скрипучий голос Гретель доносился откуда-то от стола. – Ничего. Один мудрый великан, целиком проглотивший быка, говорил: все проходит, пройдет и это.

– А где Марлен?

– Встала ни свет ни заря зазнобушка твоя да отправилась прогуляться, собрать полезной травы-приправы в бульон. Мне ночью волки гуся принесли. Давненько я птичкой не лакомилась…

– Надеюсь, вы его не жарите? – Коле ужасно надоело меню, которое предлагала флейта, хотелось разнообразия.

– Хе-хе. У меня с дичью разговор короткий, что на суде: «Гусь приговаривается к смертной казни через варку. Приговор окончательный и обжариванию не подлежит!»

– Вы сказали, волки?..

– Да. Такие же борзые, как и ты, только от них пользы больше. Они мне еду носят. Как же их твой Пауль-то назвал?.. А! Тимуровцы, во! Что за тимуровцы?..

Солдат рассмеялся. Он встал, оделся и вышел на поляну (Гретель велела принести из-за домика дров).

Было свежо. На листочках травы лежала тонкая пленка инея. Лавочкин шумно выдохнул. Пар…

Тишина стояла кладбищенская.

Коля набрал дров, вернулся в дом.

– Теперича садись и слушай, – сказала Гретель, располагаясь за столом. – Тебе и только тебе передаю, где Барабан спрятан. Вход в хранилище этого важного предмета расположен в пещере Страхенцверга.

– Эй, старая! Не рехнулась ли?! – Солдат позабыл о приличиях. – Я же оттуда начал поиски!

– Не вопи, вьюнош! – прикрикнула ведьма. – Я правнуков нянчила, когда твоего имени еще в Книге Судеб не было!

– Простите, – стушевался Лавочкин. – Но я действительно начал…

– Значит, неправильно начал! – почти прокаркала бабка, тыкая костлявым пальцем в грудь парня. – Меня этот весь маскарад с Барабаном бесит не меньше тебя. А все затеяно ради того, чтобы вещь не досталась Дункельонкелю. Кстати, зачем тебе Барабан Власти?

Коля замялся.

– Ну… Короче… Знамя выручить надо.

– Смотри, малый, не доиграйся. – Гретель покачала головой. – Нельзя допустить, чтобы Барабан попал в преступные руки.

У солдата все похолодело внутри: уж кто-кто, а Рамштайнт – отпетый негодяй. «Ничего, – подумал Лавочкин. – Верну знамя – выручу и Барабан. Как-нибудь…»

– Вы точно уверены? Нужно идти в пещеру Страхенцверга?

– Да.

– Уму непостижимо.

– Что, умишком небогат? Тогда выплывай за счет силы, мосластенький. Торопись, времени у тебя нетути.

В домик зашла виконтесса Всезнайгель с пучком травы.

– Красиво тут у вас, – сказала она.

– Ага, пока медведь или еще какая бяка не задерет, – пробормотал Коля.

Гретель доварила суп, приправив его травкой Марлен. Поели.

Парень и девушка собрали вещи, поблагодарили хозяйку и отправились на запад.

Зачарованный лес качался под напором прохладного ветра, дождя не было, сизые тучи висели низко. Воздух переполняли звуки: шелест, хруст, щелчки, поскрипывание стволов, птичьи переговоры…

Солдат шагал, возмущенно раздувая щеки.

– Ты представляешь? Она послала меня к Страхенцвергам! – сокрушался он.

– Кто это? – очаровательно хлопала глазами Марлен.