Войско откликнулось нестройным хором. По всей видимости, хитроумие в эти славные минуты ценилось выше.

Ференанд оглянулся на готовящиеся к сражению полчища Черного королевства. Численное преимущество врага было неоспоримым. Барон вновь обернулся к своим людям.

– Да! – выкрикнул он так, что в глазах потемнело. – Противников много. Ходят пораженческие слухи, мол, чужеземные солдаты все на одно лицо, и всякая другая чертовщина! Все ерунда, братья мои по оружию! Скоро на это девственно чистое снежное поле прольется алая кровь. И пусть она будет не наша, а их!!!

Последнее пожелание нашло отклик. Люди отлично сознавали неравенство сил, но землю предков решили не уступать.

Палваныч и Хельга наблюдали за ареной сражения, скрываясь за небольшим холмом чуть в стороне от двух армий, но ближе к защитникам своих земель. Прапорщик деловито зарядил магазин, а на примере второго научил графиню вставлять патроны.

– Я начну стрельбу, когда противники подойдут ближе, – наставительно сказал Дубовых. – Расстреляв рожок, я буду хватать другой, а ты должна быстро зарядить отстрелянный. Сюда бы, конечно, пулемет. Уж мы бы им устроили художественный фильм «Чапаев».

На душе Палваныча было препоганейше. Он не считал себя убийцей и полагал, что шлепать из автомата людей, которые не имеют огнестрельного оружия, подло. Но Дубовых тщательно расспросил графиню Страхолюдлих о целях Дункельонкеля. По любой логике выходило: армию Черного королевства необходимо остановить.

Да последний разговор с Лавочкиным оставил тяжелое впечатление. Пареньку, вероятно, крышу снесло. Что ж, поступок-то предстоял не из легких. «Я-то пожил, а вот салага…» – подумал мужик.

Еще страстно хотелось домой, в Россию. И коль скоро путь на Родину лежал через победу над темным колдуном и его государством, то прапорщик был готов взять грех на душу.

Тем временем начался бой.

Объединенные силы Лобенрогена и Косолаппена двинулись к армии Черного королевства, крича что-то задорное и не вполне приличное. Чуть позже пошли вперед агрессоры, вооруженные копьями да грубо сработанными мечами.

Палваныч нахмурился. Враги приближались как-то медленно, механистично, словно марионетки. Это настораживало. Затем войско баронов остановилось, боевые крики стихли, наступила тишина. Ополченцы попятились назад. Они не бежали, а просто отступали. Уникальный случай.

Да, защитникам было не по себе. Все чужеземцы и правда оказались близнецами. В их тягучем движении и похожести таилась какая-то дьявольщина. Ужас сковал крестьян и солдат.

Ференанд фон Косолаппен узнал общий для всех врагов лик. «Этот гаденыш, шпион! Тот, кого не смогли убить даже Четыре всадника! – мысленно кричал барон. – Теперь я понимаю. Как бы они умертвили такую толпу?..»

Наконец и прапорщик Дубовых смог рассмотреть наступавших.

– Ектыш, Лавочкины! – выдохнул Палваныч.

Хельга невозмутимо взирала на ровные ряды Николасов Могучих. На бледном лбе графини пролегли морщины.

– Пауль, сие есть гомункулусы, – сказала она.

– Кто? – просипел прапорщик.

– Искусственные люди. Не люди даже, а живые механизмы.

– И ты туда же! – Дубовых скинул шапку и растер плешку мокрым снегом. – Мы что, с ума сходим? Психическая атака, блин! Не зря я про «Чапаева» вспомнил.

– Верь мне, это не настоящие люди, пустые подделки, – настаивала Страхолюдлих. – У них нет ни воли, ни разума. Стреляй в них без всякой опаски.

– А почему они с моим рядовым на одну физиономию?

– Он – их отец, – Хельга замялась, – в каком-то смысле.

– Ох, е! И когда успел?.. Ну, ты и ксерокс, Лавочкин, – тихо проговорил Палваныч, снимая автомат с предохранителя.

Раскатистый стрекот испугал армию ополченцев. Они окончательно сдрейфили и кинулись врассыпную, увеличивая прапорщику угол обстрела. Лже-Лавочкины продолжали шагать, падая, запинаясь друг об друга, оставаясь лежать с простреленными искусственными телами.

Страхолюдлих заряжала рожок за рожком, а прапорщик уже видел, как кричат командиры – не похожие на Колю мужики. Еще Палваныч разглядел, что застреленные гомункулусы быстро разлагаются, превращаясь в вязкий серый кисель.

– Ненастоящие, слава Богу, – прошептал Дубовых и снова застрочил из автомата.

Несколько жутких подразделений Дункельонкеля перестроились и взяли курс на холм, где засели прапорщик с графиней. Командирам других подразделений удалось развернуть своих тупых подчиненных, чтобы ретироваться с поля бойни. Самые толковые заставляли лже-Лавочкиных залечь. Главное заключалось в том, что все неголемы рано или поздно драпали, оставляя армию на растерзание Палванычу.

Бароны Лобенроген и Косолаппен, а также самые смелые их подданные наблюдали за работой Дубовых со стороны, недоумевая, откуда мог взяться этот таинственный чародей, в одиночку повергающий сотни врагов.

Прапорщик делал минутные перерывы, благо гомункулусы шли со скоростью черепахи. Отступающих он не трогал. Спустя полчаса он закончил стрельбу.

Раненых и уцелевших дорубили люди баронов.

Сами Косолаппен и Лобенроген подъехали к Палванычу и Хельге. У Ференанда глаза на лоб полезли – теперь он узнал в Палваныче второго шпиона, который натравил на барона черта.

– Ты?.. – выдавил фон Косолаппен.

Дубовых тоже припомнил мордочку барона и слегка растерялся. Спасла графиня Страхолюдлих.

– Трепещите, воины, – изрекла она самым драматичным тоном. – Перед вами знаменитый Повелитель Тьмы, непобедимый Пауль!

Ференанд недолго колебался: кем бы ни был этот пухлый колдун, он только что совершил подлинное чудо.

– Барон фон Косолаппен к вашим услугам! – Коротышка склонил голову.

– Барон фон Лобенроген к ним же! – Союзник последовал примеру Ференанда.

– Здравия желаю, – сказал Палваныч. – У вас есть пожрать, господа?

В полдень Коля и Всезнайгель вновь посетили тронный зал короля Наменлоса. Было шумно – вокруг толпились и шушукались придворные.

– Я прочитал письмо Генриха. Полагаю, вы знаете его содержание, – произнес Томас. – Так вот, я принимаю предложение союза и обязуюсь все подготовить для встречи королей здесь, у нас.

Монарх посмотрел вправо. Там сидели принц Петер и принцесса Катринель.

– Надеюсь, дети, вы мне поможете.

Наследники закивали.

– Вот мой официальный ответ! – Король жестом пригласил герольда.

Нихткапитулирен вручил пакет Всезнайгелю и растворился в толпе придворных.

– Спасибо, ваше величество, – сказал Тилль. – Разрешите откланяться.

– Безусловно.

– Единственная просьба, – вклинился Лавочкин.

Монарх удивленно взглянул на рядового.

– Если вы схватите заговорщика, – продолжил Коля, – он, скорее всего, постарается внести раскол в вашу семью. Мне было видение. Враги попробуют впутать в грязную историю с зеркалом самых дорогих вам людей. Вероятнее всего, это будет принц Петер, но и принцессу Катринель они тоже рискнут очернить. Знайте, что бы ни говорили пойманные шпионы, это ложь. Прошу нас простить, всего доброго.

Солдат мысленно услышал два отчетливых «спасибо».

– Пора на запад, Николас, – сказал Всезнайгель, выйдя на улицу.

Летели молча. Лавочкин сначала обозревал бесконечные снежные поля, потом вновь задумался об Эльзе.

Затем рядового сморил сон – пасмурная погода убаюкала.

Тилль разогнал ковер до умопомрачительной скорости, и в столицу Дриттенкенихрайха послы прибыли засветло.

– Куда пойдем? – спросил проснувшийся Коля. – К легальному или криминальному королю?

– К Рамштайнту, – уверенно ответил колдун. – Он важнее.

Внизу чернел Пикельбург[61]. Ковер спикировал на широкую улицу, ведущую к помпезному дворцу короля Герхарда, но Всезнайгель резко свернул в древний парк, в центре которого стоял особняк лидера преступного мира.

– Осторожно, тут арбалетчики, – предупредил Тилля Лавочкин.