— Ты сам-то кто?

— Вивант из рода Люмжина.

— А я барон Крайна, Хранитель леди Вероны. Будем знакомы.

На Виванта мои титулы не произвели ни малейшего впечатления.

— Что хотел?

— Поговорить хотел, узнать, что у вас творится.

— И зачем тебе это?

— Хочу помочь. У нас тут есть... хм... некоторый запас товаров, и я подумал, что они больше пригодятся вам, кочевникам. А ещё, наверное, надо будет прикупить продовольствие и ещё что нужное.

Во взгляде Виванта появилась настороженность и даже какая-то непонятная враждебность.

— С чего вдруг такая доброта?

Глупо было ожидать мгновенной благодарности от совершенно чужого человека, но необходимость ещё и упрашивать принять помощь, да и откровенная неприязнь во взгляде кочевника мгновенно всколыхнули дремавшее в душе раздражение.

— Если ты уже забыл, я — Хранитель леди Вероны, а значит хранитель её земель, и меня касается всё, что касается леди Вероны. Я убивал ваших воинов, когда они напали на пограничные посты земель леди Вероны. Я сражался бок о бок с Дарджином, мы вместе старались защитить ваших женщин и детей, укрывшихся на землях леди Вероны. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ваши женщины и дети пережили ближайший год, и без сомнений и сожалений вырежу всех до единого, если вы попытаетесь сделать что-то против леди Вероны. Как говорят на моей далёкой родине — ничего личного, только ради дела. Я — Хранитель, и этим всё сказано. Я не прошу ни любви, ни уважения, мне важно только благополучие леди Вероны. Помни об этом.

Кочевник мрачно смотрел на меня.

— Ты знал Дарджина?

— Я разговаривал с ним как с тобой, мы вместе ехали в тот последний бой.

Кочевник скривился.

— Только Дарджин погиб, а ты сидишь здесь и хвалишься своими подвигами.

Возразить было нечего, оправдываться — глупо, но я всё-таки медленно, старательно подбирая слова, попытался объяснить свои действия.

— Ты прав, мы тогда вообще не думали, что кто-то останется в живых. Но это случилось, и я до сих пор не знаю, почему и как это произошло. Ты можешь не верить мне, можешь плевать в мою сторону, можешь не есть хлеб, который я привезу, не брать в руки меч и не седлать коня, которых я привезу. Это делается не для тебя — ты воин, и выживешь даже в пустыне. Это делается для ваших женщин и детей, которые могут умереть от голода. Поэтому я снова спрашиваю — ты поможешь выбрать и купить именно то, что вам сейчас нужно, или мне выбирать на своё усмотрение?

Кочевник долго молчал, глядя тяжёлым взглядом мне в переносицу. Видно было, что он разрывается между желанием зарубить меня и чувством долга перед родом, и долг всё-таки победил.

— Нам очень много чего нужно — буркнул он, наконец.

— Во дворе стоит восемнадцать повозок с товарами, которые мы забрали у солдат герцога Велина. Что пригодится — оставим, что не нужно — продадим. В загоне напротив полсотни лошадей для вас. В повозках ещё оружие примерно для сотни воинов. Зерна нет, и его придётся покупать. Если этим займёшься ты, то может даже получится купить подешевле.

— На это нужны деньги.

— Я могу выделить... — тут я задумался. Сколько? Мне ещё перед наёмниками и Вероной отчитываться. Ладно, деньги дело наживное — Я могу выделить пятьсот золотом — у кочевника — расширились глаза от изумления — Бери только самое необходимое, в первую очередь продовольствие. Я не собираюсь указывать тебе что покупать, но мы пока мало знаем друг друга, так что деньги будут у моего человека. Ты выбираешь, торгуешься, он расплачивается и отчитывается передо мной.

Кочевник поморщился, но кивнул.

— Когда всё нужно купить?

— Думаю, дня три мы точно простоим, так что не торопись, а то торгаши это поймут и поднимут цены.

Мужчина вдруг улыбнулся.

— Я ведь тоже не первый день здесь. С торговлей сейчас плохо, так что мне с радостью и большой скидкой продадут всё что угодно.

— Гнильё только не бери — для своих всё-таки — вдруг забеспокоился я.

— Мне поклясться?

— Я просто расскажу остальным, что все закупки делал ты — усмехнулся я — Думаю, слова ваших женщин и старейшин будут для тебя намного весомей, чем клятва перед каким-то хранителем.

Кочевник хмыкнул.

— Я сам буду проверять каждый мешок.

— Значит договорились. Подождём до вечера — может кто-нибудь придёт за своим товаром, а тогда уж и проверим что у нас есть.

— Никто не придёт — вдруг заявил Вивант.

— Это почему? — удивился я.

— Какой дурак рискнёт заявлять свои права при маге? А вдруг ты нечаянно ошибся, спутав свой товар с чужим? И лишаться из-за этого руки? Дураков нет.

— Ты уже знаешь об этом условии?

— Так вчера вечером уже все знали, ночью крутились, прикидывая и так, и этак, а утром твёрдо решили — собственные руки гораздо дороже даже десятка золотых.

— Неужели нет уверенности, что опознают свой товар?

— А если ошибёшься хоть в одной иголке? К тому же, часть товара торгаши Сундура везли, а часть купцы с других земель. Мастеровые, кто и в самом деле мог бы узнать свой труд по малейшей царапине, деньги за него всё равно уже получили, так зачем рисковать из-за лишней монеты?

— Ну ладно, — с некоторым сомнением протянул я — пойдём смотреть товары.

Повозки стояли рядами, и разгружать их было достаточно удобно. Я приказал собрать всех свободных на разгрузку, и вскоре двор стал напоминать базар. Чего только не было в ящиках и мешках! Всякая мелочь типа ниток и иголок, ткани, посуда, одежда и пр. и пр.

Вивант быстро просматривал содержимое, часть товаров сразу убирали обратно в повозки, а часть относили к забору и раскладывали по примерно однотипным группам. Вскоре я вроде понял, по какому принципу Вивант делит товары. В повозки шло только самое дешёвое, а красивое и качественно относили к забору.

— Слушай, — остановил я его — ты как-то не так делишь. Зачем отложил целый ящик хороших ножей? Зачем их продавать?

— Продавать? Их никто не купит, да я и не собираюсь продавать. А вот поменять с выгодой вполне можно. За пару таких ножей я могу выменять три вполне хороших, пусть и без красивостей. Нам сейчас важна не красота или дороговизна, а количество.

— Почему не купят? — не понял я — Ведь за полцены!

— В городе только и разговоров, что герцог Велин может пожаловать в любой момент, да и не один. Что он решит сделать с тобой и с городом — одни боги знают. И что из этого следует?

— Что?

— Что сейчас для всех гораздо важнее деньги, а не товары. Деньги проще спрятать, с ними проще убежать. Точно, нам нужно всё купить сегодня или, в крайнем случае, завтра до обеда. Народ напуган и с удовольствием отдаст товар. Да ещё и спасибо скажет.

— А с теми товарами что делать? — я кивнул на груду мешков у забора.

— Поменяем.

— Ты же сам сказал, что сейчас всех будут интересовать деньги, а не товар. Какой смысл устраивать обмен?

Вивант снисходительно глянул на меня.

— Деньги платить не надо. Раз. Я дам скидку, ну, допустим, в десятую долю. Тот же кузнец, не выходя из дома, поменяет нам три своих ножа за полную цену и получит два очень хороших со скидкой. Потом продаст уже их за полную цену. Выгодно? Ещё как.

Я с сомнением оглядел Виванта — больно уж он оживился, да и объяснения довольно странные. Почти наверняка хорошенько погреет на этом руки. Но что это меняет? Всё равно я отдаю товары даром, да ещё и приплачиваю. В конце концов, всё деньги и товары достанутся кочевникам. Да и Виванта неплохо бы «подкормить» — почувствовав вкус денег, он в дальнейшем вполне может стать моим «агентом влияния» среди кочевников. Если уж думать на годы вперёд, то надо и такую возможность предусматривать.

Оглядевшись, заметил одного из своих десятников.

— Залус! — тот торопливо подбежал — Слушай, у нас есть кто-нибудь, кто в торговле разбирается?

— На базаре надо что прикупить?

— Да как сказать... Сегодня и завтра закупками будет заниматься вон тот — я указал на кочевника — Вивантом зовут. Менять будет, покупать, но деньги я ему пока не доверю. Короче, надо присматривать, чтобы ерунду не покупал, деньги за ним носить и расплачиваться, если сделка более-менее честная.