— Решил изменить условия?

Тарнак оскалился.

— Здесь Я назначаю условия!

Я не стал спорить. Сосредоточится на ощущениях драконьей лапы и медленно повёл когтем по столу. Стол заскрипел, и было довольно забавно смотреть, как невидимый коготь продирает глубокую борозду в дубовой столешнице. Доведя борозду до камней, я отделил десяток (примерно пятую часть), и сгрёб к себе. Тартак было дёрнулся, но я подцепил его когтем под подбородок и притянул к себе.

Сзади послышалось движение, тут же раздался чавкающий звук и на нас обрушился дождь из крови и ошмётков, бывших когда-то людскими телами. Я даже не стал оборачиваться, чтобы убедиться в действии своих защитных вихрей. Именно кровавый дождь — всё, что должно остаться от человека, попавшего под их удар.

Лицо Тартака превратилось в кровавую маску, но взгляд горел холодной яростью. Я чуть посильнее надавил когтем, и с подбородка Тартака закапала его собственная кровь.

— Условия, значит, меняем? Ну что ж, свой процент ты уже получил — Я медленно убрал ноготь от его горла — деньги на стол, не то...

Тартак готов был убить меня, но не решился. Шмякнул мешки на стол, молча наблюдал, как я сгрёб часть камней в мешочек, но когда я взялся за мешки, не выдержал.

— Ты не уйдёшь отсюда живым. Даже если сможешь сегодня прорваться, тебе не жить.

— Тартак, ты не понял. Я уйду отсюда, даже если придётся залить кровью все улицы. Но это не в твоих интересах, потому что тогда я сегодня же вечером устрою грандиозную пьянку и обязательно проговорюсь, что продал тебе знаменитый камень Альхаир. А ты устроил бойню, чтобы я никому не мог об этом рассказать. Уже ночью об этом узнают маги, а утром... Тебя будут пытать бесконечно и никто не поверит, что камня у тебя нет — Тартак скрежетал зубами, но молчал. Я устало вздохнул — Я получил деньги, ты получил камни. Для обоих будет лучше, если мы разойдёмся относительно мирно. Гибель твоих людей — случайность. Если ты скажешь своим пропустить меня, завтра я исчезну. Скажешь убить — сам не доживёшь до завтрашнего вечера. Выбирай.

Если бы Тартак мог убить взглядом, я бы уже несколько раз умер в страшных мучениях. Но он, на моё счастье, не мог. После бесконечно тянущихся мгновений он проскрежетал:

— Ладно... сегодня ты уйдёшь.

На улицу мы вышли вместе. Тартак чуть впереди, я за ним. Оба в крови. При нашем появлении все замерли, готовые схватиться за оружие, но Тартак достаточно громко сказал: «Гости уезжают». Никто не сдвинулся с места, но хотя бы и не бросился на нас. Я подошел к своим, и наёмники подхватили сумки с золотом. У всех серые от напряжения лица, и я чуть ли не прошептал: «Уходим медленно!». Меня послушались. Медленно закрепили сумки к сёдлам, медленно уселись верхом, неспешно тронулись в путь. Бандиты не сводили с нас взглядов, оглядывались на Тартака, но тот команды к нападению так и не дал. Тоже не сводил с меня ненавидящего взгляда, но молчал. У меня от напряжения всё застыло, я готов был бить не раздумывая на любое резкое движение, на любой необычный звук, но ехали мы медленно. Как сквозь строй — чуть не из каждой подворотни за нами следили совсем не с дружелюбными взглядами.

Через несколько перекрёстков я повернул направо, затем налево, потом поворачивал беспорядочно, стараясь сбить со следа. У какой-то бочки торопливо умылся, смывая кровь, и накинул на плечи чей-то плащ. Теперь на каждом перекрёстке я останавливался, и если мне не нравился чей-то взгляд, то его владелец получал оглушающий удар. Вполне возможно, что большая часть этих несчастных были случайными людьми, но я не хотел рисковать — если нас выследят, то уже этой ночью начнётся побоище. И лишь после того, как в течении часа мне не встретились подозрительные люди, я повернул к таверне «Три гвоздя» где нас уже ждали.

Мы зашли в комнату, наёмники шумно шмякнули тяжелые сумки на стол посреди комнаты, и на мгновение установилась тишина. Я шел последним, и взору предстала довольно странная картина — в комнате было ещё пятеро незнакомых мне мужчин. Вроде все были знакомы друг с другом, но командовал незнакомый лысый крепыш. Видимо, план действий был составлен заранее, потому что по одному его взгляду двое перекрыли окно, двое — дверь, а мы (пришедшие) сразу оказались в глухом углу, запертые столом. Вроде никаких угрожающих жестов, взглядов, но у меня внутри всё заныло от предчувствия чего-то нехорошего. Неужели снова придётся убивать?

Мужики радостно-недоверчиво вскрывали сумки, как искатели сокровищ, добравшиеся до клада, погружали руки в золото. Пользуясь суматохой, я оттащил стул в самый угол и стал ждать продолжения. Во всяком случае, со спины ко мне никто не подойдёт.

Лысый и в самом деле был здесь командиром. И золото потрогал, но всё время следил за мной, и как только я уселся, сразу шикнул на остальных.

— Всё, хватит! Деньги потом поделим, а сейчас поговорить надо.

Все послушно притихли, и я оказался в окружении угрюмых мужиков. Лысый тоже уселся, но с другой стороны стола.

— Понимаешь, мил человек, странно всё получается, очень странно. Во всяких переделках я был, многое повидал, но чтобы вот так, раздавали тысячи золотых без всякой проверки, не пойми кому, о таком слышу впервые. Никто не посмеет сказать, что я обманывал или воровал у своих, но и у меня в голове сейчас прямо колоколом звучит — прирезать тебя прямо сейчас, прямо здесь поделить деньги на десятерых, и разъехаться подальше доживать богатую и счастливую старость. Так почему бы нам так не сделать?

И этот туда же — деньги и смерть, деньги и смерть... Я устало облокотившись на стол и кивнул лысому.

— Ты прав, Лысый. Сто раз прав. Меня самого мучают сомнения в правильности того, что я делаю, но постараюсь объяснить. Первое. Не примите за похвальбу, но я могу убить всех вас в любой момент хоть поодиночке, хоть всех сразу и быстрее, чем вы успеете вздохнуть. Есть желающие проверить это? — я медленно обвел всех взглядом, но желающих проверять это прямо сейчас не нашлось. Впрочем, и взгляда никто не отвел — Я очень хорошо умею убивать, но не могу быть сразу в десяти местах одновременно, поэтому мне и нужны пусть не верные, но хотя бы исполнительные люди. Не для убийств, хотя и это не исключено, а для того, чтобы быть сразу во многих местах. Второе. Я не знаю, что меня и вас может ожидать. Не знаю, что мы там увидим и что я решу сделать. На первых порах мне нужна только разведка и люди под рукой. Повторюсь — я не знаю, что там будет и что предстоит делать. Может случиться и так, что вы полгода просидите в тавернах, попивая вино, а может через месяц никого уже не будет в живых. Может быть и такое — вот тут все переглянулись — Мне не нужны разговоры, что приехали вооруженные люди и что-то замышляют. Моей сотне надо будет незаметно, поодиночке, по двое-трое, приехать, рассредоточиться и ждать. Можно прикупить хозяйство, начать обживаться. Никаких намёков, что вы друг друга знаете. Никаких разговоров, болтовни, сборищ, но я должен быть уверен, что в нужный момент сотня соберётся за несколько часов. Может случиться и так, что обстоятельства изменятся, и мы больше никогда не увидимся. Вот поэтому у меня такие странные условия, такая странная оплата вперёд и такая странная доверчивость. Можно придумать и такую отговорку — я решил обеспечить достойную старость сотне надежных ветеранов, но с условием, что полгода они будут жить в нужном мне месте, и в течении этого времени я в любой момент могу потребовать о некоторых услугах. Так звучит лучше?

Воцарилось молчание. Наемники рассматривали меня, я — их. Наконец снова заговорил лысый.

— Ты — маг?

— Убивать я умею и руками — усмехнулся я.

Снова молчание.

— Странно наниматься, не понимая, что и где придётся делать — словно пожаловался Лысый.

— Странно, — согласился я — но могу пообещать, что женщин и детей убивать не придётся. За такое я сам убью провинившегося. Заговора не будет. Против короля ничего не замышляется.