– Лорд Киксо приготовил приличный запас оружия и снаряжения перед… перед тем как нас покинул. Думаю, выделить необходимое по списку будет нетрудно. А денег могу я одолжить, нужно только съездить в город и получить.

Мужики на мгновение оживились, а потом настороженно переглянулись. А, ну да, я ведь теперь пугало местного масштаба. И такая необычная щедрость выглядит как желание загладить свои поступки, подкупить. Но это не мои проблемы. Я не девочка, чтобы всем нравиться.

Уже подойдя к двери, оглянулся на мнущихся мужиков:

– Ну что, будете забирать или передумали?

Те оглянулись на Верону, дождались ее утвердительного кивка и тут же двинулись за мной.

Посещение арсенала выглядело как поход с детьми в магазин игрушек. Глаза горят, хочется все потрогать и забрать. Мы ходили между стеллажей, я по списку отмечал, что нужно, а солдаты только успевали таскать железяки. Под шумок, разумеется, прихватили и кое-что лишнее, но это было в порядке вещей. Армия есть армия, и, когда снабжение по нормам, всегда хочется получить чуть побольше. Заметив несколько ножей, почти незаметно перекочевавших в чужие карманы, я только усмехнулся.

Когда мы вышли во двор, куча оружия, сложенная у стены, выглядела весьма внушительно, а возле нее собрались «пограничники», оживленно обсуждавшие неожиданную удачу. При моем приближении все сразу смолкли.

– Как же вы все это повезете? – невольно спросил я.

– Было бы что, а уж как – с этим разберемся!

С деньгами получилось быстро и просто. В соседнем городке имелся ювелир с вывеской, на которой были нарисованы те самые сцепленные кольца. Ювелир немного растерялся, осознав сумму, которую придется отдать, но отсчитал деньги без разговоров, даже не спросив что и почему. Я попросил ссыпать деньги в три мешочка. Полторы сотни мне, полторы сотни золотом и сотня серебром – погранцам. Те отнеслись к получению денег очень ответственно – каждого начальника сопровождала еще пара солдат. Когда в зале мастерской, где они ожидали, я выложил на стол только два мешочка, а третий спрятал в карман, все ощутимо напряглись. В воздухе повис вопрос – кто останется без денег и что я потребую взамен?

– Это, – я похлопал по карману, – остатки от моей заначки. В одном мешке – золото, в другом – серебро. На всех. Сами поделите или мне пересчитать и выдать под расписку?

Мардан внезапно охрипшим голосом спросил:

– Сколько здесь?

– Сколько просили в своих записках. – У всех, наверное, сразу мелькнула мысль: «Надо было просить больше». – Плюс небольшая надбавка для круглого счета. Ну так что, никто не забыл свои цифры?

Все отрицательно покачали головами.

Деньги поручили самому крупному и крепкому из солдат, и, как только вышли из мастерской, остальные сразу взяли его в «коробочку», не подпуская никого близко. Разумно, учитывая сумму и ее значение для двухсот человек.

А у меня с плеч как будто гора свалилась. Мое первое дело, которое я сделал с пользой для других. Заметив невдалеке таверну, кивнул начальникам:

– Зайдем?

Те переглянулись, потом согласно кивнули. В таверне мы заняли большой стол. Солдата с деньгами посадили в самом углу, а мы с начальниками сели с краю. Я заказал самого лучшего вина для всех, сам налил вина командирам. Наверное, от меня ждали каких-то слов, но я просто чуть приподнял кружку и молча выпил. Остальные последовали моему примеру. И вторая кружка была выпита молча. Да и о чем говорить? Оправдываться в своих действиях? Хвалиться ими? Уговаривать принять присягу, суля золотые горы? Мужики не дураки, все прекрасно понимают и сделают выводы и без дополнительных доводов в виде золота. Когда я разлил по третьей и взялся за кружку, заговорил Мардан:

– Каким ты бываешь с врагами, мы видели. Как ты платишь за службу, убедились на своем опыте. А как ты будешь платить за верность?

Я повертел кружку в руках, пытаясь сформулировать ответ на неожиданный вопрос:

– За преданность я могу пожать руку. Наверное, сделаю все, чтобы помочь в трудную минуту. Но денег не будет. Преданность не покупают.

Под внимательными взглядами я медленно выпил свое вино, поставил кружку, кивнул на прощание и ушел.

Остальные к вину после моего «тоста» даже не притронулись.

Возвращения я немного побаивался – еще неизвестно, как отнесется Верона к тому, что я разбазариваю ее имущество. При солдатах она промолчала, а вот что меня ждет наедине? Может, уже придумала хорошие слова, чтобы доходчиво объяснить все мои ошибки?

К моему немалому удивлению, никаких признаков паники в замке не было. Усиленные посты на воротах и стенах, но солдаты были спокойны. Да и слуги занимались своими обычными делами без всякой нервозности. Если верить рассказам Гусли, в замке в последние годы творилось и не такое, и убийство десятка вспыльчивых, заносчивых, а то и просто несговорчивых гостей было почти невинным развлечением. Хендрик провел ночь на стенах, проверяя посты, а я – уже привычно в кресле у открытой двери, тихонечко точа свой нож, впитавший кровь еще одного врага. Время от времени накатывали сомнения, правильно ли я поступил? Ведь фактически я заварил эту кашу, спровоцировав людей. Может, все и обошлось бы? Ну злые, ну высокомерные. Но если бы принесли присягу, может, все и наладилось бы? Теперь этого не узнать. Остальные напуганы, в сомнении. Да и родственники еще неизвестно на что решатся. Опять же если на всех оглядываться, то и шагу ступить не получится. Вон король только обнаружил заговор и сразу же почистил вокруг себя стальной метлой. А кому не нравится – будут следующими. Поганое это дело – политика. Вроде делается для общего блага, а сколько крови при этом льется! И ведь часто, когда непонятно, кто прав, говорят: «Потомки рассудят». И неизвестно, сколько мне самому придется еще крови пролить и как меня «потомки рассудят». Вздохнув, я снова начал точить свой нож.

Утром меня неожиданно вызвали к Вероне. Зайдя к ней, обнаружил там и «пограничников». Верона странно посмотрела на меня:

– Господа хотят принести присягу, но просят сделать это в твоем присутствии.

Я немного удивился, но даже и мысли не возникло ставить подобное себе в заслугу. Скорее уж мужики пораскинули мозгами и решили, что вариантов все равно не будет, так чего мотаться лишний раз? А уж начальство пускай между собой разбирается, кто из них правее. Я бы тоже так сделал.

Не зная, как здесь положено принимать присягу, просто встал чуть сбоку от Вероны и положил ладонь на рукоять меча. Мужики сразу построжели. Вперед вышел Мардан и опустился перед Вероной на одно колено:

– Я, сотник Мардан, и мои солдаты присягаем тебе, леди Верона, и клянемся в верности, пока смерть не разорвет эту клятву.

Верона в ответ положила руку ему на плечо и торжественным голосом произнесла:

– Я, леди Верона, принимаю верность твою, сотник Мардан, и твоих солдат. Клянусь заботиться о вас, пока я жива и имею для этого силы.

Мардан поцеловал потянутую руку и отошел к остальным погранцам. Контус и Берхам повторили клятву слово в слово.

Интересная процедура. Немного пафосная, но смысл понятный. Да и мужики молодцы, вон как Верона облегченно заулыбалась. Не бог весть что, но начало положено. Я бы с удовольствием пожал мужикам руки, но после вчерашнего разговора это выглядело бы не очень правильно, показушно, что ли. Мы просто переглянулись и поняли друг друга без слов. В комнате стало заметно спокойнее.

Повернувшись к Вероне, я осторожно поинтересовался:

– Леди не будет против, если в качестве подарка по случаю такого знаменательного события господа сами выберут себе оружие в арсенале?

После вчерашнего это можно было расценить как шутку, но положение Вероны существенно изменилось – теперь у нее появились вассалы на новых землях, и желательно было не испортить торжественность момента. А так внешне приличия были соблюдены: я прошу, хозяйка разрешает. Верона прекрасно все поняла: