В общем, те ещё водные аттракционы получились.

Ну и понятное дело, топливо подошло к концу задолго до Цемесской бухты. Остаток пути пришлось идти на вёслах, попеременно меняясь. Вымотались мы до предела, потратив в итоге двое суток. Я готов был бежать по воде, лишь бы поскорее добраться до города, но приходилось держать себя в руках, а нервное напряжение выплёскивать во время гребли. К концу нашего путешествия спина ныла так, будто туда раскалённый лом вставили. И это при моей-то регенерации.

Однажды вдалеке мелькнула гигантская черепаха, на чьём горбу устроилось несколько представителей морского народа, но они не посчитали нашу посудину серьёзной добычей и не стали преследовать. Либо почувствовали, что там их не ждёт ничего, кроме бесславной смерти, потому что к тому времени я готов был рвать врагов голыми руками.

А вот уже на подходе к бухте нам наперерез выдвинулся боевой катер, чей экипаж оказался хмур и неразговорчив. Проверив каждого при помощи штатного жреца, они заарканили лодку и потащили её на буксире.

Увы, самые худшие мои опасения подтвердились. Мы безнадёжно опоздали.

Первое, что бросилось в глаза — плавучий комплекс пропал с привычного места. В бухте плавала лишь огромная куча мусора и разнокалиберных обломков. Часть судов я обнаружил пришвартованными в портовой зоне, но их было гораздо меньше, чем в изначальной связке. Город тоже выглядел неважно — в некоторых местах что-то сильно чадило, хотя зачистка должна была давно закончиться. Да и на карте здесь теперь почти всё зеленело до самых окраин.

А самое поганое, что круизного судна, где окопался Глеб с компанией, нигде не было видно. Хотя вполне возможно он просто стоял слишком далеко. Местная портовая зона тянулась на многие километры, почти по всей протяжённости подковообразной бухты. И всё равно мои нервы напряглись до предела, но я не позволял себе проявлять эмоции до самого берега. Нас сопроводили в порт, где передали «на фильтрацию» в бывшее полицейское здание, занятое нынче угрюмыми безопасниками.

К счастью, до полноценного допроса дело не дошло — Женя почти сразу вышел на высокопоставленного знакомого — смуглого кавказца в звании майора, который тут же забрал нас к себе в кабинет. Видимо, это тоже был один из людей Глеба. Заодно служивый наконец-то рассказал, что же случилось в наше отсутствие.

Если кратко — то полный армагедец в отдельно взятом городе. Два дня назад Глеб решил, что армейцы уже достаточно настрадались от неадекватного командования и попытался под шумок сместить Шевцова.

Поначалу всё шло просто прекрасно — немногочисленных сторонников успешно блокировали на местах их дислокации, остальные же после недолгих раздумий поддержали восстание. Потери во время освобождения Новороссийска оказались слишком велики, а благодаря грамотной пропаганде заговорщиков присвоить победу над аномалией у контр-адмирала не вышло. Каждая собака в городе знала, что в тот раз пронесло лишь чудом, потому что несколько отважных безумцев пожертвовали собой. Причём, вопреки приказам командующего. Над «официальной» версией, насквозь лживой и неправдоподобной, в основном потешались. Да и в целом никто не забыл, из-за кого город оказался в столь бедственном положении.

Вроде бы момент для переворота был выбран вполне удачный. Большинство «лояльных» сил только осваивали отвоёванный Новороссийск и делили лавры освободителей. Поэтому они оказались разрознены и особого сопротивления оказать не могли. Сильного кровопролития не планировалось, пока в дело не вступил сам контр-адмирал с несколькими кораблями, чьи экипажи сохранили ему верность.

Он проигнорировал предложение сдаться по-хорошему, после чего отдал приказ атаковать перешедшие на чужую сторону суда. При этом перевес был явно не на его стороне, и противостояние не должно было надолго затянуться. Однако всё пошло не по плану.

Сначала, как гром среди ясного неба, появилась шокирующая новость о том, что погиб самый главный заговорщик. Вроде как Глеба убила собственная подручная — та самая Катя, что игралась с Пелагеей. Однако среди бунтовщиков хватало высокопоставленных офицеров, которые мечтали возглавить штаб, так что отступать никто не собирался. Все понимали, что Шевцов им жизни после такого не даст.

А затем внезапно стали массово подрываться корабли из плавучего городка. Видимо, их минировали заранее. Затонувшие суда тащили за собой остальных, и далеко не все экипажи успели обрубить цепи прежде чем их утянуло под воду. На море начался сущий кошмар.

Потери грозили стать катастрофическими, поэтому никто брать живым людей Шевцова уже не собирался. По трём последним его кораблям открыли огонь из всех орудий, даже с берега, и вскоре на плаву остался лишь тот, где пребывал сам контр-адмирал. Его судно окружало мощное магическое поле, по описанию очень похожее на то, что имела «Тридцатьчетвёрка».

Неуязвимый фрегат не стал уплывать, а наоборот, с боем прорвался в портовую зону. В это время на город обрушилась новая напасть — целая орда демонов, налетевшая из-за хребта. Больше тысячи особей, в некоторых районах они полностью затмевали собой небо. ПВО, которую только начали разворачивать, ожидаемо захлебнулась, не в силах справиться с таким грандиозным наплывом.

И начался уже форменный ад не только на воде, но и на земле. С одной стороны нужно было спасать гражданских, что тонули один за другим, с другой — отражать демоническое нашествие. В этой свистопляске всем стало уже не до Шевцова, который высадился на берег и отбыл в неизвестном направлении вместе с небольшой колонной военной техники. Остановить его пытались, но уже в индивидуальном порядке. Подбили пару машин, да и только.

Как в таких условиях выстоял город, до сих пор ещё толком не разобрались. Ходили упорные слухи о группе высокоуровневых героев, что привлекли часть демонической орды в нежилые районы, после чего вызвали огонь артиллерии на себя. Так или иначе в этот день население Новороссийска почти уполовинилось.

Люди только начали приходить в себя и ещё не осознали до конца весь масштаб трагедии. Даже вместо одного главнокомандующего городом пока рулил безликий штаб. Видимо, сейчас там происходила активная делёжка власти. Процесс в целом нужный, потому что неорганизованные люди — это лёгкая добыча для всех.

— Но почему по этому ублюдку не вдарили вдогон?! — прошипел Женя, остро переживавший за своих земляков.

— Дело в том, что они прихватили с собой заложников с «Дедсада», — нехотя признался безопасник. — Как минимум полсотни человек, может больше. Их перевезли на берег под предлогом эвакуации, а уже в порту приняли, перебив охрану. Кто-то попытался их отбить, но не смог. Мы сейчас уточняем списки.

«Дедсадом» называли тот самый круизный лайнер, где под присмотром жили сироты и дети военных. Пелагея как раз там и находилась, пока Глеб не забрал её к себе…

Его корабль тоже был заминирован и отправился на дно вслед за остальными, так что пока было непонятно, кто смог оттуда спастись. И спасся ли вообще, потому что большую часть экипажа перебили ещё во время покушения. Хорошо, что члены семей подпольщиков находились на другом судне, которое уцелело. А вот Пелагея точно была с Глебом, как он и обещал…

Женя испуганно обернулся на меня, но я сидел с каменным лицом. Руками, правда, смял металлические подлокотники офисного стула, но даже не заметил этого. Понятливый безопасник не стал делать мне замечания и вскоре вывел нас наружу, пообещав пристроить вывезенных из-под Туапсе беженцев. Заодно выдал бумагу, по которой мы считались «внештатными сотрудниками», неприкосновенными для всяческой мобилизации. А то из-за острой нехватки рабочих и военных рук к нам мог пристать какой-нибудь патруль.

В иное время я бы сам вызвался бы помочь пострадавшим людям, но только не сейчас. Меня раздирало изнутри, а желание убивать порой становилось нестерпимым. Вот бы встретить сейчас какого-нибудь залётного демона…

В раздумьях мы остановились неподалёку от набережной, где вовсю суетились люди. Куда идти дальше было решительно непонятно. Женя молча закурил, стрельнув пару сигарет у проходивших мимо военных — грязных, пропахших гарью и едва волочивших ноги от усталости. Многие работали на пределе, а некоторые вообще ещё не ложились спать со дня нападения. Требовалось срочно залатать дыры в обороне, укрепиться в городской черте и много чего ещё. Относительно безопасное море теперь не могло уместить всех желающих.