Две конюшие, слуги из дома, все горничные, даже рабочий из сада. И разумеется, камердинес.

Конечно я могла проигнорировать просьбу. Но тогда вокруг Астора возникнет флер несчастного возлюбленного, брошенного жесткосердной госпожой. И он им непременно воспользуется. Давать ему такой карт-бланш я была не намерена.

— Разумеется — Я взяла с протянутой ладони брошь — Встань, Астор — он повиновался. И я постаралась прикрепляя брошь к камзолу, побольнее уколоть его иголкой. В этот момент он наклонился ко мне и драматично прошептал.

— Моя госпожа так упорно хочет пронзить моё сердце? Оно итак безнадежно ранено ею.

— Твоя госпожа размышляет о том, что ещё не поздно вернуть тебя в ту канаву. — ответила я ему так же тихо, но зло.

— Пройдетесь со мной перед отъездом? Я хочу извиниться. — Он улыбнулся. Я наклонила голову и сказала

— Тогда проводи свою госпожу — Ромула, любимая моя кобыла, радостно фыркнула, почувствовав на спине знакомый вес хозяйки.

Камердинес подала мне охотничье ружье, я закинула его через плечо.

— Все свободны. Астор, ты поведешь до ворот, обсудим дела. — он потянул за поводья, я легко стукнула пятками кобылу и она двинулась за Астором шагом. За спиной слышно было как камердинес выговаривает слугам и рассылает их по поручениям. Когда расстояние до посторонних ушей стало достаточным, я решила прервать обоюдное молчание первой

— Ты хотел извинится.- Астор посмотрел на меня снизу вверх.

— Скорее остаться вдвоём. — Я критично хмыкнула.

— Но и извинится тоже. — он отвел взгляд. — когда вы подарили брошь, я решил что это попросту издевательство надо мной. А потом…- снова взгляд серых глаз и в них озорство — понял, это выгодно мне. Этот дом и люди незнакомы мне, и могут быть опасны. Но фаворита барыни они точно не тронут. Разве что ваши отвергнутые поклонники. — смешок — Но с этим мальчишкой, Юлом, я точно справлюсь.

— Кто сказал, что он отвергнут? — усмехнулась я. Солнце грело лицо и плечи, мягкий ветерок трепал волосы. Я вдруг поймала себя на том, что мне приятно общество этого странного человека. Не смотря на его очевидную опасность. И дело не в его внешности, совсем не в ней. Скорее в том умиротворении, что я ощущала рядом с ним.

— Счастливые любовники не провожают своих возлюбленных тоскливыми взглядами — он снова смотрел на дорогу.

— Уел. Кроме тебя, в этом поместье никто не бывал со мной в одной постели — я наклонилась вперед, опустила руку и коснулась его волос. Он вздрогнул. Такие яркие. Очень мягкие. Ладонь теперь пахла шафраном.

— Я хотел, чтобы вы признали меня публично — и снова взгляд. Немного печальный. — Приношу извинения за эту сцену.

— В голосе не слышу никакого раскаяния — я улыбнулась. Ворота были уже совсем рядом. Астор сопровождал меня по тисовой аллее, что вела к парадному входу в поместье.

— Потому что его нет — Ухмылка. Его жуткие шрамы, которые я почти перестала замечать, напомнили мне ещё кое о чём.

— А как ты объяснишь свое лицо моим слугам? Обвинишь меня в тирании?

— Никогда. Госпожа спасла меня от преступников. И в благодарность я буду служить ей вечно — произнес он почти нараспев. — звучит романтично. А значит поверят.

— Ты и впрямь змея — я потянула поводья на себя, перекидывая через голову кобылы.

— Меня…- он запнулся — воспитали так, чтобы я мог выжить. Даже если вокруг меня полно других змей.

— И для этого нужно стать самой ядовитой?

— Верно. Ариана. Госпожа. — он встал рядом с воротами. Я остановила кобылу натянув поводья и посмотрела на него удивлённо.

— Простите.

— За шутку с брошью? Я итак её подарила, чтобы защитить тебя. Это мелочь.

— Нет. — он вздохнул — за то, что не могу рассказать всё прямо сейчас.

— Во-первых это было моё желание. А во-вторых, возможно уже сегодня я узнаю кто ты такой. — Удивление в серых глазах стало мне ответом.

— У меня свои секреты, Астор. Я тоже не так и проста — гордо подняла голову. Юноша усмехнулся, насколько позволяли шрамы. — Жду с нетерпением, княжна.

— Кстати. Твое первое задание, как моего секретаря — написать письмо княгине Верге Левицкой. Вежливое, без напора. И чтобы после его прочтения она позволила мне и Бриссе Густа поохотиться в Серолесье. И ещё одно. Справиться у моего папеньки о его самочувствии и здоровье великой княгини. Бумагу, адреса и прочее спросишь с камердинес. Считай проверка на полезность.

— Сделаю — жёстко отчеканил он.

— Тогда, до встречи, Астор — я поддала шенкеля Ромуле, и та плавно подалась вперёд, минуя ворота.

— Удачного пути, Ваше Высочество. Будьте осторожны. — Я обернулась на него, перед тем как послать лошадь в галоп. Он почти

сливался с черным переплетением узоров на воротах, если бы не рыжие волосы. И я готова была поклясться — в голосе его и взгляде было нечто новое. Тревога. За меня или за свой секрет?

Это предстояло узнать.

Птицы пели, радуясь первому весеннему теплу, спину грело солнце. И не скажешь, что совсем недавно с лесов и полей наконец сошел снег.

Солнце, проникая сквозь сплетенные лесные ветви раскрашивало холку моей лошади ярким светом, отчего шерсть ее казалась пятнистой, как у стерлинской борзой*. Там темное пятно, тут светлое.

Я ехала вдоль дороги, той самой где подобрала Астора, и размышляла над всем, что смогла собрать на него.

Кроме следов от кнута, синяков, и прочих неприятных вещей вроде вывихов, трещины в ребре и натертостей от пут, у него были ожоги.

Причем и мелкие, будто прижигали специально, и крупный, на весь бок, и на ногах тоже, как пламенем лизнуло.

Что за чудище сотворило такое? Это походило на старые байки про барынь пытавших своих крепостных, а не на реальность.

И даже байки об этом ходили за двадцать лет до моего рождения. А за семь лет до него крепостничество в Ливандии отменила моя мать. Она же без жалости разжаловала всех мелких дворянок повинных в смертях и пытках над своими крепостными. Некоторых даже казнили.

Могли бы быть с эти связаны Левицкие? Вопросы, вопросы, я не находила ответов.

Тётка Верга всегда отличалась суровым нравом. Но ни одна, ни моя двоюродная сестра никогда не были замечены в плохом отношении к своим людям. Просто не стали бы делать такого.

Между теткой и моей матерью была постоянная конкуренция. И любой промах тётки, тем более такой, был бы тут же использован княгиней в свою пользу.

Вещи парня тоже обгорели.

Все выглядело так, словно его насильно удерживали в плену долгое время, и он оттуда сбежал. Об этом говорили следы от пут. Или же его подбросили, надеясь что он тут умрет в канаве. Но первый вариант казался мне более вероятным.

Тем более раз парень боялся своего мучителя. Значит — тот станет его искать. Следы от огня, слишком уж обширны. Может в месте где его держали случился пожар, а Астор не будь дураком, воспользовался этим для побега? Очень даже похоже на то. Больше всего я хотела сейчас увидеть Бриссу. Нам многое нужно было обсудить. Я не хотела доверять этот разговор письменным строкам. Астор и впрямь оказался интригующей загадкой.

Я улыбнулась своим мыслям и поддала шенкеля* кобыле. Та недовольно всхрапнула, но таки свернула в колючие кусты, срезая путь.

Хорошо я с детства, как и все девушки моего положения, занималась верховой ездой. Дорога давалась мне сравнительно легко. Я привыкла к темпу любимой лошади, и прогулка приносила только радость.

Подо мной была Ромула, кобыла любимой мной массакской красной породы, но верховая, повыше и посуше упряжных, с черным длинным хвостом и темно — багряными отметинами — полосами, на ногах.

Кобылка была дичкой, то есть с частью крови диких лошадей, оттуда и окрас такой, не свойственный кровным массакам, чисто алых безо всяких полос.

Зато Ромула компенсировала свою небезупречную родословную, крепким здоровьем, скоростью и выносливостью. Проскакав несколько часов, она даже не вспотела толком, и похоже будет бежать пока замертво падет, но сама по себе ходу не сбавит.