— Я маленький человек, господин, и не могу говорить за власть предержащих. Но если Империя протянет вам руку, готовы ли вы ее принять?

— Ты говоришь от имени империи, но, передав нам меч, ты становишься ее врагом, — заметил старец.

— Да, если союза между Ростианом и виари не будет.

— Мы знаем цену союза с Ростианом, — сказал старейшина, и я уловил в его голосе презрение. — Когда-то Империя бросила нас на произвол судьбы, и мы лишились всего, что имели. Империя всегда делала вид, что нас не существует.

Можем ли мы верить вашим командорам, вашему императору? Для последователей веры в Матерь виари — всего лишь безбожные язычники. И наши земли теперь часть империи. Никто не вернет их нам.

— У империи и у вас общий враг. Разве это не причина стать союзниками?

— Наш отказ выдать Брианни может стать поводом для разрыва Договора, а может и не стать, — ответил Варин. — А вот заключение союза с империи куда как более недружественный поступок. Магистры не простят нам этого.

— Договор Двадцати Статей стоил бы чего-нибудь, если был бы договором равных. Магистры считают вас своими слугами — не хочу сказать «рабами».

— А разве ваш император так не станет считать?

— Еще раз повторюсь, милорд — я не могу говорить за императора. Я не его посланник, и не наделен полномочиями вести переговоры с вами. Я здесь, как частное лицо, я не посол. Но я прошу поверить мне. Мои слова — это слова человека, которому небезразличны судьбы и людей, и виари. Мы были в Хареме и видели картину Мацея Хомрата.

— Кто такой Мацей Хомрат? — отозвался один из старейшин.

— Пророк, — я перевел дыхание. — Он предсказал новое нашествие Зверя, и оно начнется скоро. Мы видели изображение на картине…

— Пророчества людей! — фыркнул старейшина, заговоривший со мной первым. — Разве люди наделены Даром Предвидения? Ни разу…

— Погоди, Элемар, — остановил его Варин. — Мы и без ваших пророков знаем, куда идет мир, шевалье. Как моряк предугадывает приближение шторма по ветру, воде и поведению морских обитателей, так и мы видим, что великая буря вот-вот разразится. И наши мысли о том, станет она для нас началом новой истории виари, или же окончательной погибелью.

— Ты все время говоришь о погибели, милорд. Неужто все так безнадежно, или ты сгущаешь краски?

— Хочешь сказать, что я трус, и мои собратья по Совету тоже трусы? — В глазах Варина сверкнул гнев, но миг спустя эта искра погасла. — Нет, юноша. Мудрость иногда бывает похожа на трусость, но это не одно и то же.

— И в чем состоит такая мудрость? — Я сделал ударение на слове «такая».

— Среди виари нет единства. Два наших дома уже присягнули сулийцам, а прочие колеблются. Большинство из нас хотят остаться независимыми, но все понимают, что в случае большой войны нам придется принять чью-то сторону. Или же воевать друг с другом. Что может быть страшнее?

— Нашествие нежити, — сказал я. — Когда-то вы сумели спастись сами, но потеряли свои земли. Сможете ли вы отсидеться на своих кораблях, если вся земля станет принадлежать мертвым?

Варин не ответил — протянул руку и стащил ткань с округлого предмета на столе. Я увидел драконье яйцо, точно такое же, что было в руинах Минга и открыло нам портал в Заповедь, только крупнее и покрытое красноватыми прожилками.

— Харрас Харсетта, — вздохнула Домино.

— Вы сказали, что драконы вернулись, — сказал Варин, положив ладонь на артефакт. — Даже если это правда, что толку? И как это поможет нам найти правильный путь?

— Вы его уже нашли, — ответил я. — Вы приняли решение оставить Домино и харрас у себя. И вы не так беззащитны, как тебе кажется, милорд. Имей мужество поверить в себя и свой народ.

— Мы разбросаны по водам океана. Один берег — это Суль с ее пиратами, черной магией и живыми мертвецами. Другой берег — империя, высокомерная, чужая и вероломная. Кому верить?

— Старой Эзиле. И пророчествам Эская.

— Странно — фламеньер, приверженец материанства говорит мне об этом! Мальчишка, ставший мужем моей родственницы. И я трачу время на то, чтобы говорить с ним.

— Ты сам меня пригласил. Я не напрашивался на эту встречу.

— Не горячись. Этой ночью у меня был долгий и трудный разговор с главами домов. У нас много разногласий, но есть одно, в чем мы едины — возврата к прежней жизни для виари не будет. Нам предстоит ступить на путь, который приведет нас или к славе, или к погибели.

— Мудрые слова, милорд. Так в чем дело? Первый шаг вы уже сделали, пора сделать второй и третий.

— Затем вас и пригласили сюда. — Варин перевел взгляд на Домино. — Главы домов хотят, чтобы ты, Брианни, отправилась ко двору императора и встретилась с ним. Ты Блайин О'Реах, у тебя есть все права говорить от имени всего народа виари. Готова ли ты сделать это?

— Да, готова. — твердо ответила Домино.

— Это будет нелегкое поручение, дочка, — Варин помолчал, а потом добавил уже обращаясь ко мне: — Но я знаю, что после случая на Порсобадо Брианни считается в вашей империи преступницей, поэтому Харрас Харсетта останется у меня — как гарантия того, что с Брианни ничего не случится.

— С ней ничего не случится. Она ваш посол, она моя жена и…

— Тем не менее. Мы не доверяем салардам, ты знаешь. И твое заступничество не будет иметь веса, уж прости. — Варин сделал знак стоявшему виари, и тот, достав из поясной сумки запечатанный свиток, вручил его дуайену, а Варин передал свиток Домино. — Вот письмо для императора. Его подписали все главы домов. Пусть он прочитает его. И пусть он увидит, что меч Зералина — не вымысел, что он существует.

— Я приветствую ваше решение, милорд, — сказал я, искренне обрадованный таким поворотом событий.

— Пришло время всем нам покидать Мьюр, — задумчиво сказал Варин. — Поэтому готовьтесь в путь. Капитан Орфин доставит вас в Каль. Его корабль «Афалина» один из самых быстроходных, так что через несколько дней вы бросите якорь в тамошней гавани.

— Могу я задать тебе вопрос, милорд?

— Да, фламеньер.

— Почему вы не стремитесь обрести землю? В океане немало островов, где виари смогли бы осесть, и ваши скитания прекратились бы? Власть магистров Суль не беспредельна и вы…

— Ты не понимаешь, — оборвал меня дуайен. — Нам нужна наша земля. Не клочки суши среди безбрежного моря, а те земли, которые изначально принадлежали моему народу. Тот, кто обедал за столами в королевском чертоге, не станет есть выброшенные кем-то объедки.

— Хорошие слова, милорд. Обещаю, император услышит их.

— К завтрашнему утру вы должны быть готовы отправляться к имперским берегам. — Варин тяжело вздохнул. — Много опасностей ждет вас, поэтому будьте осторожны. И помните, что мы вручили вам судьбу нашего народа. Мы будем ждать вас. Я буду ждать…

Последние корабли виари покидают бухту Мьюра, и мы отплываем вместе с ними. Моряки «Афалины» поднимают паруса, а мы с Домино стоим на баке и смотрим вперед, в открывающуюся за утесами бухты даль океана.

Странно, но сейчас мне вспоминается сцена из фильма «Титаник», когда герои ди Каприо и Кейт Уинслет стоят на носу лайнера, и девушка разводит в стороны руки, будто летит. Красивая сцена, но почему-то мне кажется, что слишком много в ней наигранного, киношного, хотя…

— О чем думаешь? — спрашиваю я, наклонясь к ушку Домино.

— О нас с тобой. О том, что вот-вот начнется.

— Что начнется?

— Не знаю.

Паруса «Афалины» разворачиваются, хлопают, наполняются ветром, и корабль начинает движение туда, где изящные виарийские суда, выстроившись в караван, плывут в открытый океан. Матросы-виари суетятся, проносятся мимо нас, занимаясь своим делом, и я почему-то чувствую себя на корабле лишним.

— Все будет хорошо, — шепчу я Домино. — У тебя все получится.

Я замечаю, что Элика стоит у носовой надстройки, постукивает себя по левой ладони магическим жезлом и наблюдает за нами. Ее глаза серьезны, в них нет насмешки. Только какая-то печаль.