— Послезавтра? Но я не попаду на ковчег.

— Значит, выбирай, чего ты хочешь больше: улететь на нем или увидеть Ипи. Теперь слушай, что тебе надо сделать.

Хоть бока и болели, Гарбуш бежал до самого квартала. Когда гномороб промчался мимо привратника на воротах, тот долго качал головой вслед.

В большой мастерской гудели печи, стучали молотки и топоры. Возле ковчега несколько карл, вооруженных кистями с длинными рукоятками, обмазывали гуттаперчей материю надувных емкостей.

По штормтрапу он забрался на палубу. В носовой части под руководством мастера Бьёрика юные карлы из команды пытались разложить сеть.

— Гарбуш! — окликнул его добрый мастер, но гномороб побыстрее нырнул в трюм.

Он нашел укромное место за кормовой переборкой, опустился на колени и развязал шелковый мешочек. Внутри был пузырек, полный золотой жидкости, и круглый предмет с хрустальной крышечкой, под которой застыла тонкая стрелка из желтого металла. Смуглый человек назвал его «компасом» — гномороб никогда раньше не слышал такого слова.

— Юный Гарбуш! — донесся сверху голос Бьёрика. Гарбуш положил компас, откинул хрустальный колпачок, открыл пузырек и капнул жидкостью на кончик стрелки. Закрыл колпачок и вылил остальное на пол. Жидкость растеклась по дереву пузырящейся лужицей, от нее поднялась струйка дыма. Гарбуш понюхал — никакого запаха. Лужица быстро впиталась в дерево, оставив радужное, чуть лоснящееся пятно. Гарбуш подвигал компас, и стрелка качнулась, будто наблюдая за пятном.

Спрятав компас в мешочек, карла заспешил обратно.

Возле штормтрапа стоял мастер Бьёрик.

— В чем дело, юный Гарбуш? — завопил он, когда гномороб возник перед ним. — Куда ты подевался. Я ничего не успеваю, сеть опять перепуталась, твой отец ни с того ни с сего накричал на меня, почему ты... Да что ты делаешь?!

Гномороб оттолкнул его и чуть ли не спрыгнул с ковчега, лишь в последний момент успев схватиться за перекладину штормтрапа.

Он слетел вниз и побежал через мастерскую. Бьёрик что-то вопил с палубы ковчега. Несколько гноморобов оставили работу, удивленно глядя вслед юному карле.

Получив назад шелковый мешочек, Альфар Чермор достал компас и поднял его на ладони. Под хрустальным колпачком стрелка повернулась, указывая в сторону квартала гноморобов. Альфар кивнул, убрал компас обратно, повесил мешочек на пояс и сказал Гарбушу:

— Молодец. Никто не видел, что ты делал? Надеюсь, мне не надо говорить, что ты должен молчать обо всем?

— Я хочу увидеть Ипи завтра, — произнес Гарбуш, сверля взглядом живот Чермора.

— А как тогда мы узнаем, что ты не опустошил пузырек где-нибудь в своих мастерских? К примеру, просто не вылил на пол? Ты ведь не поступил так?

— Нет.

— Ты сделал именно то, что тебе было сказано?

— Да.

— Я верю тебе. Но у меня есть брат, в последнее время он стал таким недоверчивым... В общем, ты получишь Ипи после того, как этот ваш ковчег взлетит и стрелка покажет нам направление.

Ни слова не говоря, Гарбуш развернулся, прошел мимо Дука Жиото, лича и караулившего на улице тюремщика. Миновав двор, он вновь побежал.

Альфар приказал Дуку Жиото:

— Приведи лошадей.

Младший Чермор не любил находиться за стенами Острога. Спеша вернуться, он исхлестал бока скакуна своей черной плетью.

В башне Расширенного Зрачка он увидел Некроса. Когда Альфар вошел, старший брат ходил по комнате от стены к стене.

— Я все сделал, — произнес Альфар с порога. — И не заставляй меня больше выезжать в город.

— А что с ним? — спросил Некрос, указывая на лицо остановившегося в дверях Дука Жиото.

Альфар покосился на тюремщика.

— Уродец, тебе задали вопрос. Говори, кто это разукрасил тебя?

Дук Жиото потупился. Кровь уже не текла, запекшаяся бурая полоса повторяла изгиб раны на щеке и вокруг глаза.

— Да, и где эта карлица? — вспомнил Альфар. — Слышишь меня, уродец? Куда ты ее дел?

— Приказал заковать в верхних камерах, — произнес Дук, не поднимая глаз.

— Нек, ты говорил, мастер Бонзо просил дать кого-то для испытаний нового устройства? Надо будет отправить девку к нему. Эй, как тебя... Дук-Уродец, теперь исчезни отсюда.

Когда тюремщик вышел, Черморы тут же позабыли о нем.

— Аль, там подземный ход, который разветвляется на три коридора! — возбужденно заговорил Некрос. — Может ли один из них быть путем в руины Лабиринта Стихий? Впрочем, неважно. Я прошел немного по всем трем — они ведут в разные стороны, один изгибается к вершине, второй опускается, третий — прямо. Помнишь историю, которая произошла, когда Бесон строил свою Наледь?

— Какую еще историю? — проворчал Альфар, опускаясь в кресло. Младший Чермор помнил ее, но не хотел потворствовать брату в его безумных планах.

— Все ты помнишь, — сказал аркмастер. — Несколько рабочих провалились, потом обнаружили пещеру, от нее вел коридор... Но Хуго Чаттан приказал замуровать вход. Это же то, что мне надо, Аль!

— Ты хочешь пробраться в Наледь под землей? — спросил Альфар Чермор устало. — Чепуха, Нек. Откуда ты знаешь, что хотя бы один из тех ходов ведет к пещере под Наледью? Под землей не получится следить за направлением. Коридор будет изгибаться, ты этого не заметишь — начнешь плутать, пока...

Некрос хлопнул ладонью по столу.

— Иди сюда, взгляни.

На столе лежал пергамент с рисунком.

— Это что? — спросил Альфар, разглядывая его.

— Подобный рисунок вырезан в камне перед входами в коридоры. Пока тебя не было, я пришел сюда, взял пергамент с чернилами, вернулся к дому Архивариуса и успел опять прийти в Острог. Перерисовал рисунок. Как по-твоему, на что это похоже?

— Ну... я бы сказал, что это похоже на план подземных ходов, — произнес Альфар после паузы.

Гарбуш бежал к своему кварталу.

Он страстно желал улететь на ковчеге. Но теперь, если он взлетит, то никогда не узнает, жива ли Ипи. А вернее, он почти наверняка будет знать, что Ипи погибла... Если ее уже не убили.

От этой мысли у Гарбуша зашумело в голове и потемнело в глазах. Нет, скорее всего, пока еще она жива... Но когда ковчег взлетит и стрелка покажет направление — зачем убийцам живая Ипи? И живой Гарбуш? Почему они сказали ему вернуться в тот же дом? Чтобы привести туда Ипи? Нет, потому что дом на отшибе, вокруг нет жилых зданий, никто ничего не услышит и не увидит... Их просто бросят среди других тел в спальне, обольют маслом и подожгут. Возможно, Ипи уже убили. Возможно — нет. Если он улетит, ее точно убьют. Если останется, погибнут оба. Гарбуш бежал не останавливаясь. И громко сопел.

Здесь были даже заросшие плющом руины — благодаря искусству архитектора они производили впечатление старинных развалин, хотя на самом деле таковыми не являлись. Сол Атлеко быстро обошел их и встал посреди парка, но долго простоять на одном месте не смог и принялся ходить из стороны в сторону, что-то втолковывая самому себе, отмахиваясь от собственных доводов и вновь принимаясь себя убеждать. Голос его разносился среди деревьев, то почти стихал, то становился громче. Растения, привезенные из жарких земель, заполонили пригорки и низины, стебли склонялись под тяжестью бутонов. В темноте журчала вода.

Солнечное Око состояло из нескольких окруженных стеной приземистых строений. Магия Сола Атлеко сделало это место самым теплым во всем Зелуре. Аркмастер прошел через рощу фисташковых деревьев, миновал заросли можжевельника и остановился у глиняного бассейна неправильной формы — каскад подобных ему тянулся от вершины пологого холма, горячая белая вода, булькая и пузырясь, стекала из одного в другой.

Еще на краю парка Сол снял сандалии. Задрав халат, он ступил в воду и стал подниматься, перебираясь из бассейна в бассейн. Сквозь накрывающий весь парк высокий купол — радужное стекло в покатой деревянной решетке — виднелось звездное небо. Днем купол преломлял лучи, часть отсеивал, оставшиеся направлял вниз так, что над холмом повисала арка радуги.