Гунь Ситцен, который тоже что-то такое прочувствовал, но только на своем уровне, выразил суть переживаний короткой фразой:

– Ну, теперь мы в заднице!

– Ну вот, – сказала Гладия Хахмурка, поднимаясь на кучу камней. – Я предлагаю вам троим не играть тут в царя горы и возвращаться! Ясно?

– Не ясно, – возразил Бел. – А что иначе вы сделаете?

– Амазон… Ты ведь амазон?.. Ты что, не понял ситуацию? Вы в некотором роде окружены.

– Ну да, – согласился он, – это-то понятно. Но, по-моему, никто из ваших… э-э… подчиненных не рвется идти сюда следом за нами.

Гладия пожала плечами:

– Нет, вижу, ты все-таки не до конца уяснил себе положение, амазон. Вы трое нам абсолютно без надобности. Просто вы стоите у нас на пути. Так что брать вас в плен никто не собирается. Вас спихнут в воду, если сами не сдадитесь.

Из-за камней появилось бородатое лицо.

– И поторопитесь! – рявкнуло оно раздраженно. – Потому как Фун отчалит через пару минут!

– Помолчи, Зигрия! – прикрикнула Хахмурка. Бел прошептал Деборе:

– Может, нам попробовать продержаться пару минут, чтобы задержать их?

– Эй, мэм! – прошипел Ситцен. – Ежели я воз-вернусь, чего будет со мной?

– Я самолично скрою из твоей шкуры шланг для своей садовницы, червяк! – прорычал Матхун.

– Мы тщательно рассмотрим твое поведение, – перевела Хахмурка, – и, может быть, оправдаем.

– Извиняйте, братцы и сестрицы, – сказал Ситцен, покосившись на молодых людей. – Но я не водоплавающая змея. Тута наши дорожки расходятся. Може, еще свидимся…

Помахав на прощание хвостом, он зазмеился вперед. Когда Ситцен достиг конца ствола, над ним поднялась фигура. Она прицеливалась длинным костяным клювом в плоскую голову.

– Стукнуть, командилка? – крикнул Фань Кэ Ань.

– Ситцен, ты уволен! Стукни! – приказала Хахмурка.

Змей зажмурил глаза. Дебора схватила Белавана за плечо, чуть не опрокинув его в воду, и зажмурила глаза. Бел, взмахнув руками и с трудом восстановив равновесие, глаза не зажмурил, так как увидел, что птеродактиль без помощи крыльев взмывает в воздух и рушится грудью на острые камни.

Чань, а может быть Хвань, издав «кия-а!», красиво развернулся на левой лапе и выбросил перед собой правую, но большой, одетый в штаны и жилетку, не посвященный в таинства Пустоты Дзен кроль сомкнул выступающие вперед зубы на пяточном суставе атакующего. Боевой вопль сорвался в булькающий клекот. Другие кроли, появившиеся из-за обломков, уже утаскивали за каменную кучу оставшуюся четверку хамелеонов.

Потянув за собой Деби, Белаван засеменил к противоположному берегу.

За Круглой Стеной невидимое пока солнце приближалось, на ходу почесывая темные родимые пятна и приглаживая протуберанцы, в общем, готовясь к очередным трудовым будням.

За холмом из камней, по склону которого съехали беглецы, Баган Скунс сидел на спине Фаня и, ухватив летуна за уши, методично колотил головой о подходящий валун.

– Как обещал, я долг вам отдаю, – молвил смелый кроль и поднялся со спины хамелеона, глядя одновременно в небо и в землю. – Лишь семеро за мной пошли сюда. Они задержат вражьих супостатов. – Скунс обвел лапой соплеменников, четверо из которых разными способами тузили хамелеонов, а трое взбирались на камни, чтобы помешать остальному отряду форсировать речку.

Бел выглянул из-за вершины холма и увидел, как по стволу, мелко семеня конечностями, перебираются два паука, слонопес, Зигрия Матхун, еще какой-то человек и, позади всех, Гладия Хахмурка.

– Бежим быстрее, ибо Фун Безумный вот-вот отправится в свой Путь. – С этими словами кроль помчался вдоль реки, перепрыгивая через завалы гигантскими скачками.

Гунь зазмеился за ним, предпочитая эти завалы обползать, и Бел, вновь подхватив Дебору, побежал следом.

На мосту первый паук полетел в воду, прихватив с собой двух кролей, второй последовал его примеру, прихватив еще одного. Слонопес, задрав хобот и трубя в него, как в горн, разбежался и сшиб троих, скатившись вместе с ними по склону.

Белаван, преодолев искореженный остов дома, вдруг остановился. Деби выскользнула из его рук и похромала дальше.

– Пошли же! – окликнула она. Возле основания Стены стояли два бетонных столба с навесом, из-под них вверх тянулись рельсы и ржавая металлическая цепь. Под навесом, прижавшись к рельсам небольшими колесами, находилась узкая железная комната-коробка с раздвинутыми гармошкой, как в трамвае, дверями. Над ними горела зеленая лампочка. – Фуникулер! – воскликнул Бел как громом пораженный. – Слушайте, ведь это – фу-ни-ку-лер!!!

После всего, что они видели в этом мире, такая эклектика казалась столь же нелепой, как убегающая от мыши мяукающая собака, как клин голубых поросят, улетающих вдаль, как солнечные часы на дне океана…

– Технология! – забормотал Бел. – Технология, а не магия! Я же догадывался, я знал, что все это слишком нелепо… Я знал, кто-то здесь владеет наукой! Значит, и Стрекозный Дракон – это всего лишь…

Сзади раздался хриплый рев, и на вершину завала выбрался Зигрия Матхун. Сверкнув глазами, он дернул себя за бороду и с паровозным гудением понесся вниз. Крыс громко пискнул прямо в ухо де Фею, и это вывело Бела из оцепенения – он побежал. Впереди кроль и змей уже достигли узкой железной площадки возле комнаты-коробки, а Дебора приближалась к ним, на бегу оглядываясь. На фуникулерной станции зазвучал профессионально-равнодушный голос: «Осторожно, двери закрываются! Следующая остановка… – Раздалось шипение, и уже другой голос, словно наложенный на старую запись, голос с нервическими, заставляющими невольно насторожиться модуляциями заключил: – Стопа Санчи!!!»

Зеленый свет лампочки сменился красным, находящийся впереди всех Баган Скунс метнулся вперед, выставив лапу, но не успел – с громким шипением гидравлики двери закрылись. Раздалось гудение, ржавая цепь натянулась, и комната-коробка стала медленно подниматься.

Под аккомпанемент крысиных писков выхватив из-за ремня шпагу, Бел влетел на железную площадку. Коробка уже поднялась на высоту его поясницы, и теперь стало видно, что цепь двойная и проматывается через насаженное на ось колесо-вал.

Сзади, перекрывая своим ревом грохот Водопада, широко расставив руки и выпятив бороду, несся Зигрия Матхун.

Комната поднялась на высоту плеч, и тогда Бел де Фей, совершив сумасшедший прыжок, глубоко всадил конец шпаги в узкую прореху между звеньями цепи. Цепь треснула, дернулась и намертво зажала шпагу.

– Держитесь! – истошно завопил Бел, вцепляясь в рукоять.

Гунь Ситцен, поднявшись на хвосте, обвился вокруг его колен. Баган Скунс вцепился в лодыжки.

– Деби! – орал Бел, которого уже начало приподнимать. – Дебора!

Две маленькие руки обхватили его шею, сцепившись в замок под подбородком, две ноги в ботинках с железными застежками сжали его бока, и через мгновение Дебора Анчи повисла на спине Белавана.

Запястья де Фея попытались выскочить из предназначенных природой пазов, когда на них навалилась тяжесть четырех тел.

Чуть не вывернув шею, Бел кое-как оглянулся. Сквозь белые кудряшки прижавшейся лбом к его уху Деби он увидел всего в метре позади грохочущего каблуками по металлу Зигрию Матхуна. Голова Зигрии находилась примерно на высоте лодыжек де Фея.

В этой ситуации он был беспомощен как младенец, практически ничего не мог сделать – кроме одного.

Бел поджал ноги.

Зацепив теменем кисточку на хвосте Гуня Ситцена и потревожив шерсть на пятках Багана Скунса, Матхун, словно разъяренный волосатый метеор, пронесся под ними, проломил невысокие перильца и, взмахнув руками, провалился в узкое пространство между краем площадки и основанием Круглой Стены.

Наблюдавшая за развитием событий с кучи камней у моста Гладия Хахмурка поджала губы, размышляя о том, что если с исполнителями у нее не сложилось, то с начальством и того хуже.