– Капитан, – сказал Краг.

– Что?

– Капитан этого клиргона, перевозившего укушенных.

– Зачем капитан станет заниматься подобным? – удивился Диш.

– Но вы принуждаете его продать свой корабль задешево. Несколько лишних тарпов ему не помешают. Мой приятель из порта говорил: он отчаянный головорез. Забияка, вот как. И оставшись без корабля… что он будет делать дальше? Почему бы ему не изловить какого-то бродягу, за которого платят?

– Хорошо, – согласился торговец. – Поговори с ним. И побыстрее. Может, уже сегодня ночью избавимся от преторианца.

Кивнув, управляющий собрался выйти, когда в дверях появилась Арлея с несколькими мужчинами позади.

Опустив голову, Краг проскользнул мимо молодой хозяйки и гостей в коридор.

– Диш… – начала девушка, и торговец с недовольством кивнул.

– Входите.

Она ввела в кабинет троих: Долки Зеленца, хозяина двух плантаций и заводика по изготовлению тростниковой водки, Этти Слампа, управляющего Магазинами Извилистого Терниора, предприятия, имевшего филиалы – от мелких лавок до больших магазинов – на одиннадцати островах архипелага, и капитана Атонгу. Этот метис неожиданно для многих разбогател и владел теперь двумя рыбацкими и одним торговым кораблями, а также портовой мастерской для накачки кулей летучим газом.

Диш приподнялся на стуле, краем глаз замечая, с каким интересом Атонга глядит на его дочь. Из девчонки та превратилась в молодую женщину, высокую, со строгими, правильными и привлекательными чертами лица, красивыми темными волосами… «Пора выдавать ее замуж», – в который раз за последние месяцы подумал Диш. Теперь Арлея, что называется, выгодная партия. Можно совершить удачную сделку… но, конечно, не с метисом-судовладельцем – слишком мелкая сошка.

– Иди, – велел торговец дочери. Девушка посмотрела на него со злостью. Вчера вечером они крупно повздорили: Арлея попыталась убедить отца в том, что бесчестно было выгонять Тулагу-младшего, Диш же, к тому времени уже пьяный, наорал на нее.

Когда дверь закрылась, он с вопросительным видом повернулся к гостям.

– Надо что-то решать с купцами, – проскрипел Сламп. – Ты знаешь, что Влад Пиранья сейчас на Да Морана? Мой человек из дворца сообщил: он договаривается о встрече с принцем Роном.

– И что ты предлагаешь? – откликнулся Диш Длог. – Садитесь.

Они расселись на стульях и креслах вокруг стола. Сламп и Долки Зеленц как-то уж очень долго расправляли штаны и полы камзолов, проводили ладонями по сапогам, будто заприметив царапину на коже, сопели и что-то бормотали… И все это для того, чтобы менее опытный в подобных делах, агрессивный и глуповатый Атонга заговорил первым: тогда впоследствии всегда можно будет сказать, не соврав, что предложение исходило от метиса – пусть он и отдувается.

– Лига! – объявил он, горделиво складывая руки на груди и со значением глядя на Длога. – Лига свободных торговцев Суладара.

– Лига… – протянул Длог, откидываясь в кресле и уставив задумчивый взгляд на горлышко бутылки. – Кстати, не хотите выпить? И что, по-вашему, даст эта Лига?

Весь островок, шириной в одну танга и длиною в полторы, был, так или иначе, занят либо дворцом Уги-Уги и монаршими садами, либо причалами, либо хозяйственными постройками. Он имел форму груши, экзотического плода с Бултагари, который Гана видел лишь раз в жизни. Вытянутая более узкая часть, где располагались причалы, была направлена в сторону Да Морана.

Когда Наконечник остался позади, Гана сказал лодочнику:

– Обогни его слева и пристань где-нибудь возле рощ.

– Тихонько туда хотеть? – забеспокоился Кахулка. – Тулага не бандит ли? Мой опасаться, мой стража Уги-Уги бояться.

– Нет, я не бандит, – заверил На-Тропе-Войны, показывая туземцу монету. – Я торговец.

От Монаршего острова до течения Орбитиум было около десяти танга. На фоне медленно темнеющего неба Гана видел размытую светло-серую полосу – часть гигантского овала из бушующих пуховых хлопьев, что окружал Аквалон стеной, непроходимой для любого, даже самого мощного эфироплана. За владением Уги-Уги вплоть до Орбитиума простирался лишь открытый облачный океан с редкими рифами. Эта область именовалась Серапионовыми рифами, потому что обитатели облаков лучше всего ловились именно здесь.

– Что там за огни? – спросил Гана, увидев среди росших на берегу деревьев разноцветные светляки.

– Праздник большой, Тулага не знать? – удивился лодочник, неутомимо гребя дальше. – Четыре по десять год тому Уги-Уги родиться.

Теперь они плыли по дуге, примерно в одном осте от южного берега Атуя. Причал, возле которого стояли ладья Уги-Уги и два оснащенных большими огнестрелами кризера, составляющие, не считая патрульного дорингера, весь военный флот монарха, остался справа. Темнело, и среди облаков лодочку Кахулки с острова различить можно было, только лишь если внимательно смотреть в подзорную трубу. Потянулся берег, заросший высоким тростником. Дальше началась сплошная стена деревьев, на границе которой маячило несколько сторожевых башен.

– Тулага здесь сходить? – поинтересовался туземец и, когда Гана кивнул, стал поворачивать лодку.

Высокий тростник шуршал, тихо постукивал на ветру. Нос джиги раздвинул стебли, и Кахулка осторожно повел ее дальше. Когда стал виден берег, он сказал:

– Деньга давать.

Гана протянул ему одну монету и показал вторую.

– Получишь, когда вернусь.

– Если до полночи вернуться – одна деньга, – согласился туземец, зевая. – Если далее – две деньги.

– Ладно. – На-Тропе-Войны перекинул ногу через низкий борт и опустил ее в пух, из которого торчал тростник.

Кахулка вытянулся на дне джиги и прикрыл глаза. Решив, что в плавательном поясе двигаться будет неудобно, Гана снял его, положил рядом с лодочником.

– Пояс стоит дорого, – негромко произнес На-Тропе-Войны, – не вздумай уплыть с ним, Кахулка. В городе я все равно отыщу тебя и тогда убью, понял?

Лодочник сделал вид, что не слышит, и Гана пошел к берегу. Миновав узкую полоску земли, он увидел далеко слева сторожевую башню, на вершине которой горел костер и маячила фигура дозорного, лег и медленно пополз. Приглушенная музыка звучала в глубине острова. Оказавшись среди деревьев, На-Тропе-Войны выпрямился и стал осторожно двигаться от ствола к стволу. Роща вскоре закончилась, а музыка стала громче – теперь он слышал стук барабанов, звуки дудочек и гитар. Он надолго замер, когда подул ветер и сквозь все это донесся тихий скрип. Наконец разглядел растущее слева высокое дерево с длинными ветвями, на которых болталось трое повешенных аборигенов.

Гана миновал обширный пустырь, обошел пустой загон, несколько хижин и сарай – из него слышалось похрюкивание. Под стеной спал в обнимку с большой плетеной бутылью туземец, еще двое громко пели пьяными голосами. Наконец он достиг пространства, освещенного масляными фонарями, что крепились на подставках возле изогнутого подковой трехэтажного монаршего дворца. На концах «подковы» высились две башенки с круглыми окнами, из которых торчали стволы пушек. Между крыльями дворца стояло несколько длинных столов и горели костры. Здесь было множество людей: часть сидела за уставленными посудой столами, кто-то плясал, другие громко разговаривали, собравшись группами. Несколько музыкантов играли на помосте слева, а вокруг костра танцевали высокие обнаженные туземки в венках, увешанные гирляндами из разноцветных цветов. Гана, спрятавшийся в темноте на самой границе освещенного пространства, разглядел двоих стражников с копьями, что охраняли распахнутые двери строения. Со всех сторон звучали голоса и смех, празднество по случаю дня рождения монарха было в самом разгаре. На-Тропе-Войны пробрался к углу здания, чуть не наступив на валявшуюся в траве бутылку. Поднял ее, выпрямился и расправил одежду. Праздной походкой он направился к столам, покачивая рукой с зажатой в ней бутылью.

Большинство присутствующих были толстяками – признак богатства у островитян, – одетыми как состоятельные белые люди. Однако наряды гостей казались безвкусной пародией на костюмы белокожих: камзолы были украшены разноцветными шнурами, тяжелыми цепочками и нелепыми шелковыми бантами, а уши, носы, запястья и пальцы – дырявыми золотыми монетами, кольцами и браслетами, причем зачастую женскими. Здесь собрались наместники дальних островов, владельцы рыбацких кораблей, самые преуспевающие ловцы серапионов, которые смогли купить участок земли на Да Морана и обзавестись хозяйством. Было и несколько бледнолицых – в основном владельцев богатых торговых домов, хотя На-Тропе-Войны не заметил среди них Диша Длога.