— Это не что иное, как заспиртованная голова знаменитого кровожадного разбойника и пирата Джангири, или аль-Ауфа, Плохого.

По рядам покупателей пробежал гул, все зашевелились, всматриваясь в отвратительный предмет — отрубленную голову, плавающую в спирте. Том испытал физическое потрясение, снова взглянув в лицо аль-Ауфу. Темные волосы, как морские водоросли, плавали вокруг головы. Один глаз был открыт; казалось, он отыскал Тома и смотрит на него в молчаливом недоумении. На губах застыла гримаса боли, словно аль-Ауф еще чувствовал поцелуй лезвия, отделившего голову от туловища.

— Давайте, джентльмены! — призывал аукционист. — Это очень ценный лот. Многие в нашей стране заплатят шесть пенсов, чтобы взглянуть на него. Мне не послышалось? Предлагают пять фунтов?

Тома медленно охватывал гнев. Он представил директорам Компании голову как доказательство своего успеха, но не для того, чтобы ее выставили на потеху публики. Натура и воспитание Тома требовали от него сочувствия и уважения к побежденному врагу. То, что аль-Ауф захватил Дориана и продал его в рабство, ничего не меняло.

Не задумываясь, Том громко крикнул:

— Десять фунтов!

У него не было таких денег, но ему предстояло получить долю приза. Все головы в зале повернулись к нему, все взгляды с любопытством устремились на него. Он слышал шепот:

— Это парень Хэла Кортни, тот самый, что отрубил голову.

— Да, это он. Он убил аль-Ауфа.

— Как его зовут?

— Том Кортни. Сын сэра Генри.

Аукционист театрально поклонился ему.

— Сам смелый фехтовальщик и палач злодея предложил десять фунтов. Кто больше?

Кто-то на передней скамье зааплодировал, и окружающие подхватили аплодисменты. Постепенно овация превратилась в гром, все вскочили и затопали.

Том хотел крикнуть: «Прекратите! Я убил человека не ради вашего одобрения!»

Но у него не было слов описать, что он чувствовал, отрубая голову аль-Ауфу, и что чувствует сейчас, когда эту голову, плавающую в спирте, предлагают на потеху зевакам.

— Десять фунтов раз! Десять фунтов два! Продано мистеру Тому Кортни за десять фунтов!

— Заплатите из моей доли, — сказал Том Уэлшу и вскочил. Ему хотелось на свежий воздух, подальше от взглядов и улыбок этой толпы незнакомых людей. Протолкавшись к выходу, он покинул зал и спустился по лестнице.

Когда он вышел на Лиденхолл-стрит, лил дождь. Том набросил на плечи плащ, нахлобучил шляпу с широкими полями и кавалерийским пером и поправил пояс, прежде чем выйти из-под навеса крыльца. Кто-то коснулся его плеча, и он обернулся. Занятый своими мыслями, он не заметил Аболи в толпе зевак у входа в аукционный зал.

— Я нашел нашего человека, Клиб.

Аболи подвел к нему высокого худого человека в непромокаемом плаще, черты его лица скрывала монмутская шапка, натянутая на самые глаза. В первое мгновение Том не понял, о чем говорит Аболи.

— Этот человек отвезет твоего отца в Плимут морем, а не по дорогам, — подсказал Аболи.

— Тогда давайте выпьем по кружке эля и все обсудим, — предложил Том, и они под дождем добежали до пивной на углу Корнхилла.

В душном переднем зале, забитом стряпчими и чиновниками и пропитанном дымом трубок и дрожжевым запахом пива в бочонках, они сбросили плащи и шляпы, и Том, обернувшись, стал разглядывать лицо человека, приведенного Аболи.

— Это капитан Люк Джервис, — сказал Аболи. — Он плавал с твоим отцом и со мной на старом «Пегасе».

Тому Люк сразу понравился. У него были острый умный взгляд и наружность бывалого моряка. Кожа загорела и задубела от солнца и соли.

— У Люка есть быстрый катер, и он знает Канал, особенно французские порты, как свои пять пальцев. — Аболи многозначительно улыбнулся. — Уйдет от любого таможенника или лягушатника. — Том не сразу понял, на что он намекает, но Аболи продолжал: — Если ищешь груз хорошего коньяка из Лимузена, тебе нужен Люк.

Том улыбнулся — он понял, что Люк контрабандист. Если так, то никто лучше его не сумеет быстро и незаметно пройти Канал. Корабль у него юркий, как хорек, он пройдет опасные воды безлунной ночью даже в бурю. Том пожал капитану руку.

— Аболи объяснил вам, что нам нужно. Сколько вы хотите, капитан?

— Я обязан сэру Генри жизнью и не только, — Люк Джервис коснулся длинного шрама на левой щеке. — Я не возьму с вас и медного фартинга. И буду гордиться, что смог ему помочь.

Том не стал спрашивать про шрам, но поблагодарил Люка. Потом сказал:

— Аболи сообщит вам, когда мой отец будет готов покинуть Лондон.

Когда лорд Кортни вернулся после первого посещения палаты лордов, Том тотчас понял, чего стоили ему это путешествие и церемония. Том осторожно отнес его по лестнице «Бомбей-хауса» в спальню, и Хэл почти сразу уснул.

Том сидел у его постели до вечера, пока слуга не принес поднос с ужином.

— Где Уильям? — слабо спросил Хэл, когда Том начал кормить его с ложки.

— Он с мастером Сэмюелем в банке. Лорд Чайлдс передал ему чек Компании на долю в призе, и он решил поместить его в банк, — ответил Том.

Он не стал говорить, как быстро испарилась забота Уильяма о здоровье отца, едва того пожаловали в бароны и переход титула к Уильяму по наследству перестал вызывать сомнения. Теперь главной заботой Уильяма было, чтобы золото оказалось в безопасности у банкиров Стрэнда, где оно будет в полном распоряжении Уильяма.

— Сейчас ты должен отдыхать, отец. Набирайся сил для поездки домой. Наши дела здесь, в Лондоне, почти окончены. Чем быстрей мы отвезем тебя в Хай-Уэлд, тем быстрей ты начнешь выздоравливать.

— Да, — вдруг оживился Хэл. — Теперь я хочу домой. Ты знаешь, что Уильям и Элис подарили мне внука? Они назвали его Фрэнсис, в честь твоего деда.

— Да, отец, — ответил Том. — Уильям говорил.

Уильям совершенно определенно дал понять, что теперь, поскольку у него есть наследник, Тому никогда не видать ни титула, ни имения.

— Я нанял корабль, чтобы уехать в Плимут. Капитан — Люк Джервис. Ты его помнишь? Он говорит, ты спас ему жизнь.

Хэл улыбнулся.

— Люк? Хороший был парень, отличный товарищ. Я рад узнать, что теперь у него свой собственный корабль.

— Это маленький катер, но быстрый.

— Я хотел бы отплыть немедленно.

Хэл схватил Тома за руку. Движения его стали энергичными.

— Надо подождать позволения врачей.

Прошла почти неделя, прежде чем врачи неохотно дали позволение перенести Хэла на борт «Ворона», корабля Люка Джервиса. От причала Компании они отплыли во второй половине дня, чтобы самую опасную часть плавания проделать ночью.

Уильяма с ними не было. Обеспечив безопасность денег в банке на Стрэнде, он торопился вернуться к управлению поместьем.

— Каждый час моего отсутствия стоит нам денег. Я не доверяю мошенникам и недоумкам, которых оставил вместо себя. Я немедленно поскачу на почтовых лошадях в Плимут. И встречу ваш корабль, когда он прибудет, отец.

«Ворон» оказался быстрым, как и обещала его слава. Они в темноте шли на юг, и Том стоял у руля рядом с Люком Джервисом.

Люк хотел знать все подробности их плавания по Индийскому океану и жадно расспрашивал Тома.

— Господи Иисусе! Если б я знал, в два счета отправился бы с капитаном Хэлом.

— А как же жена и дети? — улыбнулся Аболи, показывая в темноте белые зубы.

— Я не умру от горя, если больше никогда не услышу писк младенца или ругань славной жены.

Люк затянулся, и пламя трубки осветило его лицо. Потом он вынул трубку изо рта и показал ею на восток.

— Видите там огни? Это Кале. Я заходил туда три ночи назад за грузом бренди и табака. Кораблей на море, как блох на паршивом псе. — Он по-волчьи осклабился, глядя на звезды. — Если у человека есть каперское свидетельство, ему незачем плыть на восток в поисках приза.

— Разве торговля с французами не тревожит твою совесть? Ведь мы с ними воюем, — удивленно спросил Том.

— Кто-то ведь должен это делать, — ответил Люк. — Иначе у наших воюющих ребят не будет утешения в виде бренди и табака. Я патриот, да, — сказал он серьезно, и Тома это успокоило, но он задумался над словами Люка о множестве французских кораблей в портах Канала.