«Давай! — безмолвно твердил ей Шаса. — Стреляй же в него!»

Леопард зевнул. Его розовый язык изгибался между страшными клыками. Его тонкие черные губы оттянулись, обнажая свирепый оскал.

«Давай же!» — Шаса напряг все свои телепатические способности, пытаясь заставить ее выстрелить. Он не решался подкрепить их словом или прикосновением из боязни отвлечь ее в самый момент выстрела.

Леопард выпрямился и пару раз хлестнул себя хвостом по бокам. Затем, без какого-либо предупреждения, он взвился в воздух и приземлился на мягкий ковер из гниющих листьев футах в двадцати от осиротевшей ветки. Прыжок его был настолько элегантен и так точно рассчитан, что он коснулся земли без малейшего шороха.

Высокая трава моментально проглотила его.

С минуту они сидели в абсолютной тишине, не произнеся ни слова. Наконец Эльза щелкнула предохранителем, опустила так и не выстрелившую винтовку и повернулась к нему. В лучах рассвета слезы на ее длинных изящно изогнутых ресницах походили на крохотные блестящие жемчужины.

— Он был так прекрасен, — прошептала она. — Я не могла убить его сегодня, в такой день.

Он моментально понял ее. Этот день был их днем, первым днем их любви. И она не пожелала осквернять его убийством.

— Этого леопарда я посвящаю тебе, — сказала она.

— Это слишком большая честь для меня, — ответил он и поцеловал ее. Они обнялись, и их объятие было удивительно невинным, почти детским, лишенным какой бы то ни было сексуальности. Это было скорее слияние душ, чем тел. Для плотских утех у них еще будет время, много дней и ночей, но только не этот, самый первый, благословенный день.

Шон чудесным образом излечился от своей малярии и нетерпеливо поджидал охотников у ворот лагеря. Репутация любой компании, занимающейся организацией сафари, впрямую зависела от качества трофеев, которыми она обеспечивала своих клиентов, и в первую очередь самых важных клиентов.

Поэтому, когда «тойота» остановилась у частокола, он с надеждой заглянул на заднее сиденье и разочарованно поджал губы. Сперва он обратился за разъяснениями к Матату, и маленький следопыт из племени ндоробо мрачно покачал головой.

— Этот дьявол пришел слишком поздно и ушел слишком рано.

— Мне очень жаль, сеньора. — Повернувшись к ней, Шон подал руку и помог выйти из грузовичка.

— Охота есть охота, — рассеянно пробормотала она; он впервые видел ее в столь философском настроении. Обычно неудача выводила ее из себя не меньше, чем его.

— Ваш душ готов, вода горячая, как вы любите. Завтрак подадут, как только вы приведете себя в порядок.

Когда Шаса и Эльза появились в обеденной палатке, свежевымытые, одетые в только что выстиранные и выглаженнные до хруста охотничьи костюмы цвета хаки, все присутствующие стали наперебой выражать им свое сочувствие. Шаса был гладко выбрит и благоухал лосьоном, как майская роза.

— Да, не повезло, отец. Примите соболезнования, сеньора, — хором повторяли они, с удивлением подмечая, что оба выглядят весьма довольными жизнью и собой и с таким энтузиазмом уписывают завтрак, будто в данную минуту в соседнем сарае слуги сдирают шкуру с самого крупного в мире леопарда.

— Мы можем продолжить наше совещание сразу после завтрака, — предложил Гарри, потягивая кофе.

— А я сегодня же повешу новую приманку, — ввернул Шон. — Матату говорит, что леопарда никто не потревожил и не спугнул. Значит, сегодня вечером мы можем попробовать снова. На этот раз с вами пойду я сам, сеньора. Тут нужен истинный мастер.

Но Эльза, вместо того чтобы с готовностью согласиться, бросила быстрый взгляд на Шасу и застенчиво опустила глаза к своей чашке.

— Вообще-то, собственно говоря, — начал Шаса, — сказать по правде, то есть Эльза и я… я имел в виду сеньора Пинателли и я… — Пока Шаса отчаянно боролся с охватившим его косноязычием, его дети ошеломленно смотрели на него, разинув рты. Он ли это? Неужели они слышат речь непревзойденного мастера светских бесед, этого живого воплощения находчивости и хладнокровия?

— Ваш отец обещал показать мне водопад Виктория, — пришла ему на выручку Эльза; Шаса облегченно вздохнул и храбро бросился в атаку.

— Мы возьмем «Бичкрафт», — деловито подтвердил он. — Понимаете, сеньора Пинателли никогда не видела этого водопада. А тут такой удобный случай.

Остальные члены семьи оправились от замешательства столь же быстро, как и сам Шаса.

— Чудесная мысль, — заявила Изабелла. — Это совершенно потрясающее зрелище, сеньора. Вы будете в полном восторге.

— До него всего час лета, — кивнул Гарри. — Вы сможете перекусить в отеле «Вик Фоллз» и вернуться как раз к чаю.

— А в четыре мы с вами уже будем подкарауливать леопарда в нашем укрытии, — добавил Шон и стал с надеждой ждать согласия своего клиента.

Эльза снова взглянула на Шасу, и он втянул в себя побольше воздуха, собираясь с духом.

— Собственно говоря, мы могли бы остановиться в отеле «Вик Фоллз» на денек-другой.

На трех молодых лицах медленно проявлялось понимание того, что происходит.

— Само собой. К чему вам спешить, — первой среагировала Изабелла. — Погуляете по дождевому лесу, может, проплывете на плоту вдоль по ущелью за водопадом.

— Белла права, вам понадобится дня три-четыре, не меньше. Вам предстоит столько всего интересного.

— Это, старина Гарри, еще мягко сказано, — протянул Шон и тут же удостоился свирепых взглядов Гарри и Изабеллы.

В прохладном чистом воздухе, еще не замутненном дымом лесных пожаров, характерных для поздней зимы, водяное облако над водопадом Виктория было видно с расстояния шестидесяти миль. Оно поднималось к небу на две тысячи футов, настоящая серебряная гора, сверкающая, как альпийские снега.

На подлете Шаса сбросил высоту. Прямо перед ними ровно мерцала великая река Замбези; она словно нежилась в лучах солнца, широкая и спокойная, усеянная бесчисленными островами, на которых росли ореховые рощи, похожие на застывшие стада грациозных длинношеих жирафов.

Затем показалось узкое ущелье; они в немом восторге смотрели вниз, на то, как огромная река, более мили шириной, переливается через острый край расселины и обрушивается в бездну с высоты трехсот пятидесяти футов, превращаясь в бешеный водоворот белой пены и бурых брызг. Вдоль края обрыва высились черные отвесные скалы, разбивавшие течение реки на несколько протоков. И над всем этим хаосом повисло гигантское водяное облако, пронизанное многочисленными радугами самых невероятных расцветок.

Ниже водопада вся эта невообразимая масса воды, тридцать восемь тысяч кубических фунтов в секунду, зажатая между вертикальными утесами, стремительно врывалась в узкую горловину ущелья, как бы пытаясь побыстрее обрести свободу.

Шаса круто развернул вправо, положив его на крыло так, чтобы Эльза могла беспрепятственно заглянуть в зияющую пропасть.

С каждым кругом он опускал «Бичкрафт» все ниже и ниже, пока они не оказались чуть ли не в самом сердце этого живописного смешения скал и воды. Поток серебряных брызг обрушился на кабину, на мгновение ослепив их, перед тем как они снова взмыли к солнцу, и в небе вокруг них зажглись разноцветные гирлянды радуг.

Шаса приземлился на маленьком частном аэродроме Спрейвью, расположенном на окраине этой деревушки, и вырулил на твердую площадку для стоянки самолетов. Затем он выключил моторы и повернулся к Эльзе. Восторг все еще светился в ее глазах, и с лица не сходило торжественное выражение почти религиозного благоговения.

— Ты только что причастилась в величайшем соборе Африки, — тихо сказал, ей Шаса. — В месте, которое воплотило в себе все величие, таинственность и неукротимость этого континента.

Им повезло: знаменитые «покои Ливингстона» в местном отеле были свободны.

Само здание своим стилем и размерами напоминало о давно ушедшей эпохе. Толстые стены, огромные, но прохладные и уютные комнаты.