– Замечательно! Придется нанять дополнительных официантов, чтобы разносить выпивку, и я буду давать еду навынос. Наверно, я тоже могу брать по два шиллинга с головы?

– Я подготовлю объявления, – подхватил Франсуа, – и пошлю пару своих парней разносить слух.

– До Нового года дробильню закроем, Шон должен хорошо отдохнуть. Легкие тренировки. Конечно, никакой выпивки и много сна, – сказал Дафф.

– Значит, вы уже обо всем договорились? – спросил Шон. – Мне остается только дать избить себя до полусмерти?

– Мы делаем это ради тебя, приятель, чтобы ты был богат и знаменит.

– Благодарю покорно.

– Но ты ведь любишь подраться, верно?

– Когда у меня подходящее настроение.

– Не волнуйся, я придумаю много обидных слов, и ты быстро настроишься.

– Как ты себя чувствуешь? – шестой раз за утро спросил Дафф.

– Так же, как пять минут назад, – ответил Шон.

Дафф достал часы, посмотрел на циферблат, поднес к уху и удивился, что они идут.

– Тех, кто принимает вызов, выстроим на веранде. Я попросил Канди давать им бесплатно выпить, сколько захотят. Каждая дополнительная минута ожидания дает им возможность больше опьянеть. Франсуа собирает в мою сумку входную плату. Если ты выиграешь, все их ставки тоже достанутся тебе. Я поместил Мбежане у входа в проулок за гостиницей. Если начнутся неприятности, один из нас бросит ему сумку с деньгами, и Мбежане исчезнет в траве.

Шон вытянулся на кровати Канди, заложив руки за голову. Он рассмеялся.

– Не вижу никаких просчетов в твоих планах. Ради бога, успокойся. Ты заставляешь меня нервничать.

Дверь распахнулась, и Дафф с грохотом вскочил со стула. В дверях, держась за грудь, стоял Франсуа.

– Мое сердце! – выдохнул он. – Это не пойдет на пользу моему сердцу.

– Что происходит снаружи? – спросил Дафф.

– Мы собрали уже больше пятидесяти фунтов за вход. На крыше толпа, которая ничего не заплатила, но всякий раз как я подхожу к ним, они бросают в меня бутылки. – Франсуа наклонил голову набок. – Только послушайте их! – Тонкие стены гостиницы едва приглушали гул толпы. – Они долго ждать не будут, скоро начнут тебя искать.

Шон встал.

– Я готов.

Франсуа колебался.

– Дафф, помнишь Фернандеса, португальца из Кимберли?

– О нет! – сразу почуял неладное Дафф. – Не говори, что он здесь!

Франсуа кивнул.

– Я не хотел вас тревожить, но кто-то из местных парней телеграфировал ему на юг. Он приехал в почтовой карете полчаса назад. Я надеялся, что он не успеет, но… – Он пожал плечами.

Дафф печально посмотрел на Шона.

– Не повезло, приятель.

Франсуа попытался смягчить удар.

– Я ему сказал, что первый пришедший первым и дерется. Он шестой в очереди, так что Шон успеет заработать пару сотен фунтов, а потом мы всегда можем сказать, что с нас хватит, и закрыть бои.

Шон с интересом слушал.

– Этот Фернандес опасен?

– Когда изобретали это слово, думали как раз о нем, – ответил Дафф.

– Пошли поглядим на него.

Шон первым вышел из комнаты Канди и спустился на первый этаж.

– Весы, чтобы их взвешивать, готовы? – спросил Дафф, когда они шли за Шоном.

– Нет, на полях нет весов, которые взвешивали бы больше ста пятидесяти фунтов, но там у меня стоит Гидеон Барнард.

– А чем он нам поможет?

– Он торговец скотом, всю жизнь определял вес живых животных. Он скажет вес с точностью до нескольких фунтов.

Дафф усмехнулся.

– Тогда и это решено. К тому же сомневаюсь, что мы можем претендовать на звание чемпиона мира.

Они вышли на веранду, моргая от яркого солнца и грома толпы.

– Который Фернандес? – прошептал Шон.

Но он мог и не спрашивать. Этот человек был подобен горилле в клетке макак. Мохнатые волосы начинались у него на плечах и спускались по спине и груди, полностью скрывая соски и подчеркивая выпуклость гигантского живота.

Толпа расступилась, пропуская Шона и Даффа к рингу. Шона хлопали по спине, но пожелания успеха глохли в непрерывном шуме толпы. Судьей был Джок Хейнс, он помог Шону перебраться через канаты и провел руками по его карманам.

– Просто проверяю, – извинился он. – Мы хотим, чтобы на ринге не было ни кусочка железа. – Потом он подозвал высокого мужчину с коричневым лицом, который стоял, прислонившись к канатам, и жевал табак. – Это мистер Барнард, помощник по взвешиванию. Что скажешь, Гидеон?

Тот выпустил из угла рта струю желтой слюны.

– Двести десять.

– Спасибо.

Джок поднял руки, и через несколько минут наступила относительная тишина.

– Леди и джентльмены!

– Ты с кем разговариваешь, босс?

– С радостью представляю вам мистера Шона Кортни!

– Очнись, тупица, он с нами уже полгода.

– Чемпион республики в тяжелом весе…

– Почему бы не сделать его чемпионом мира? Имеет такое же право. Кто другой может выдержать шесть боев?

– …будет драться за свой титул и приз в пятьдесят фунтов.

Сдержанные приветственные крики.

– Первым бросает вызов мистер Энтони…

– Подожди, – крикнул Шон, – кто сказал, что он первый?

Джок Хейнс уже набрал полную грудь воздуха, чтобы выкрикнуть имя, и теперь ему пришлось со свистом выпускать этот воздух.

– Так было организовано мистером дю Туа.

– Если я с ними дерусь, то я и выбираю противника. Мне нужен португалец.

Дафф рукой закрыл Шону рот и отчаянно зашептал:

– Не будь дураком, возьми сначала противника послабей. Думай головой, ты делаешь это не для забавы, мы пытаемся финансировать работу шахты, помнишь?

Шон оторвал руку Даффа от своего рта.

– Португальца давай! – крикнул он.

– Он шутит, – заверил толпу Дафф и яростно повернулся к Шону. – Ты спятил? Этот даго[18] людоед, мы еще до начала боя обеднеем на пятьдесят фунтов.

– Давай португальца, – повторил Шон, как ребенок, который выбирает в магазине самую дорогую игрушку.

– Пусть получит даго! – закричали на крыше, и Джок Хейнс тревожно посмотрел туда – было очевидно, что для убедительности там готовы добавить несколько бутылок. – Хорошо, – торопливо согласился он. – Первый боец, – он бросил взгляд на Барнарда и вслед за ним повторил: – Вес двести пятьдесят пять фунтов, мистер Фелесандо да Сильва Фернандес.

Под крики и аплодисменты португалец спустился с веранды и прошел к рингу. Шон увидел в окне обеденного зала Канди и помахал ей. Она обеими руками послала ему воздушный поцелуй, и в этот миг Тревор Хейнс, следящий за временем, ударил в ведро, служившее гонгом, и Шон услышал предупреждающий крик Даффа.

Он инстинктивно начал уворачиваться, но в его голове вспыхнула молния, и оказалось, что он сидит среди ног зрителей первого ряда.

– Ублюдок ударил меня, – вслух пожаловался Шон. Он потряс головой и с удивлением убедился, что она еще держится на теле. Шон почувствовал, как его охватывает гнев.

– Шесть, – считал Джок Хейнс.

Португалец стоял у канатов.

– Вернись, малыш, у меня есть для тебя кое-что еще.

Гнев Шона поднялся до горла.

– Семь, восемь.

Шон подобрал под себя ноги.

– Я целовал твою мамочку! – Фернандес подобрал губы и смачно чмокнул. – И любил твою сестру. Вот так. – И он наглядно, неприличным жестом, изобразил как.

Шон прыгнул. Используя всю инерцию своего прыжка, он ударил португальца кулаком в рот, затем канаты спружинили и отбросили его назад в толпу зрителей.

– Ты даже не был на ринге, ты не имел права его ударить! – возмутился один из зрителей, на которого пришелся вес тела Шона. Этот зритель поставил на Фернандеса.

– Имел. Вот оно! – продемонстрировал Шон. Зритель заткнулся и больше не возражал. А Шон нырнул под канаты.

Джок Хейнс уже начал считать, когда Шон прервал счет. Он поставил лежащего португальца на ноги, схватив его за волосы. Поддерживая шатавшегося португальца, он ударил его – раз, два, три. Джок Хейнс покорно начал считать снова и на этот раз сумел дойти до десяти.