— То есть тяжеловато приходится, — кольнул его Шон с едва заметной усмешкой.

— Да, пока мы отступаем, — признал Чайна подколку, едва заметно блеснув глазами. — Стоит только моим людям закрепиться на какой-нибудь естественной преграде, ФРЕЛИМО просто вызывает «хайнды». Русские пилоты показывают высший класс огневой поддержки, который обрели в Афганистане. Они просто сметают нашу оборону. Не очень, знаете ли, приятно беспомощно слушать по радио, как твои полевые командиры взывают о помощи. Так когда я смогу снабдить их «стингерами»?

— Еще два дня, — ответил Шон.

— Так долго? Разве нет способа ускорить это дело? — Чайна раздраженно хлопнул тростью по ладони. — Я хочу, чтобы вы предоставили мне по крайней мере одну подготовленную группу немедленно. Мне просто необходимо иметь возможность хоть чем-то ответить противнику.

— Но, генерал Чайна, это было бы полнейшей глупостью, — сказал Шон. — При всем моем уважении, — продолжал он при том, что в голосе его никакого уважения и в помине не было, — если использовать «стингеры» малыми дозами, это лишь сыграет на руку экипажам «хайндов».

— Что ты имеешь в виду? — голос Чайны приобрел ледяной оттенок.

— Те русские пилоты уже имели дело со «стингерами» в Афганистане, уж будьте уверены. Они прекрасно знают все основные способы защиты от этих ракет и научились кое-чему еще. Пока они пребывают в полнейшей уверенности, что в небе им ничто не угрожает. Их бдительность притупилась, но стоит взлететь хоть одной ракете, как все изменится. Конечно, один, может, сбить и удастся, зато остальные будут готовы к возможным последующим ударам.

Ледяное выражение лица Чайны изменилось: он явно задумался.

— Так что же ты предлагаешь, полковник?

— Уничтожить их всех, всеми имеющимися средствами.

— Когда? Где?

— Когда они меньше всего ожидают этого — неожиданно напасть на их базу на заре.

— На базу? — Чайна раздраженно помотал головой. — Но мы понятия не имеем, где они базируются.

— Нет, имеем, — возразил Шон. — Я уже установил их местоположение. Я обучу Альфонсо и Фердинанда с их людьми и разработаю операцию. Дай мне два дня, и они будут готовы выступить.

Чайна задумался на мгновение, сцепив руки за спиной и уставившись в голубое африканское небо, будто ожидая в любой момент увидеть страшные горбатые силуэты «хайндов».

— Ладно, два дня, — согласился он наконец.

— Два дня, и когда я подготовлю группы, готовые отправиться на операцию, ты отпустишь меня и моих людей. Это мое условие.

— Между прочим, между границей Зимбабве и нашей базой расположилась колонна ФРЕЛИМО, — напомнил ему Чайна.

— Думаю, мы все же рискнем, — огрызнулся Шон. — Даешь слово?

— Ладно, полковник, я согласен.

— Прекрасно. Так когда ожидается возвращение Альфонсо и его людей?

— Они уже в расположении наших сил. Думаю, будут здесь через час или около того, но они измотаны, поскольку были на задании на протяжении почти целых суток.

— Это вообще не школьный пикник, — резко ответил Шон. — Как только прибудут, отправь их сейчас же ко мне.

Наконец они появились, двигаясь медленно и неуклюже — как боксеры-тяжеловесы после десяти раундов. Их полосатый камуфляж был перепачкан грязью, а лица посерели от усталости.

Пока его люди, свалившись прямо на землю в амфитеатре, спали, Альфонсо скупо обрисовал обратный путь с базы на Большой скале и бегство в ущелье долины Хонде, к миссии, где они оставили грузовики и пересекли границу Мозамбика уже пешком.

— В лесу повсюду рыщут отряды ФРЕЛИМО, а в небе полно хеншо. — Он смолк и утер лицо грубым истрепанным платком. — Просто какое-то колдовство — ведь эти хеншо могут говорить с неба. Они насмехались над нами на нашем же языке. И утверждали, что владеют колдовством, которое превращает наши пули и ракеты в воду.

Шон мрачно кивнул. Русские для деморализации противника, должно быть, использовали воздушные радиоусилители. Этому трюку они тоже научились в Афганистане.

— Наши люди повсюду или гибнут, или бегут. Мы не можем бороться против хеншо.

— Еще как можете. — Шон схватил его за грудки. — И я покажу тебе, как. Поднимай своих. Потом отоспитесь — когда мы очистим небо от русских ублюдков.

Шон и Джоб работали, и бок о бок сражались со всеми этими людьми, и знали их всех по именам и заслугам, поэтому представляли себе довольно четкую картину их индивидуальных способностей и навыков.

Они знали, что среди них нет ни трусов, ни любителей сачкануть. От таких Альфонсо давным-давно избавился. Однако были среди них и такие, кого Джоб обычно называл «быками», сильные и туповатые, одним словом, настоящее пушечное мясо. Остальные же обладали разной степенью ума и приспособляемости. Всех же превосходили Альфонсо и Фердинанд.

Шон и Джоб разделили их на две группы и сосредоточили усилия на самых многообещающих членах каждой группы, быстро отбирая тех, кто способен соотнести изображение на прицельном экране с настоящим вертолетом в воздухе.

К концу третьего часа они отобрали двадцать человек, которые наиболее быстро усвоили бы необходимые знания и навыки и могли бы выступать в качестве первых номеров расчетов, и столько же таких, кто мог бы исполнить в расчете роль вторых номеров.

Из остальных, не проявивших достаточных способностей, был сформирован штурмовой отряд с обычным вооружением, который предстояло задействовать в планируемой Шоном операции. Из двух же сформированных групп стрелков из «стингеров» Шон взял себе одну, а Джоб другую, и начали с ними монотонные занятия по ознакомлению с данным видом оружия. Они снова понадеялись на технику повторения и закрепления знаний. Каждый их курсант получал возможность собрать и разобрать, зарядить и привести в действие, нацелить ракету. Причем, делая это, каждый должен был параллельно объяснять остальным, что именно он делает, а Джоб и Шон исправляли его ошибки под язвительные насмешки остальных.

Только к вечеру Шон отправил первую группу из пяти человек, включая Альфонсо и Фердинанда, к Клодии для обучения уже на симуляторе.

Альфонсо попал три раза подряд и тут же был назначен помощником и переводчиком Клодии. К полуночи все пять человек из первой группы произвели по три последовательных попадания — число, которое она произвольно определила для себя как достаточно приемлемое. А к этому времени Шон с Джобом уже были готовы передать ей еще одну группу из десяти человек для тренировок начиная со следующего утра, как только станет достаточно светло. Когда окончательно стемнело и невозможно было продолжать тренировки, Шон отпустил людей, и Альфонсо со своим отрядом устало поплелись прочь, усталые и пошатывающиеся от непривычного напряжения.

Джойфул, шеф-повар, тем временем, оказывается, раздобыл рубец из буйволиной туши, которую разделывали для офицеров. После полуденной жары они были немного с душком, но он умело замаскировал этот факт добавлением мелко рубленного дикого лука и острого соуса. Клодия аж побледнела, когда Джойфул гордо поставил прямо перед ней дымящийся котел с рубцом. Но в конце концов голод победил брезгливость.

— Ничего, зато от этого на груди начинают расти волосы, — утешил ее Шон.

— Видишь ли, милый, с моей точки зрения это не самое большое достоинство…

— Ну что ж, тогда, — улыбнулся он, — пусть твоя худенькая попочка станет хоть чуть-чуть более мясистой.

— Ага, значит, она тебе не нравится?

— Ну что ты, страшно нравится, просто хотелось бы, чтобы ее было как можно больше.

Как всегда, тихо подкравшись, из темноты возник Матату. Шон усадил его за стол, и малыш жадно набросился на рубцы, причем ел, пока его голый живот не стал похож на сверкающий черный пляжный мяч.

— Ну ты и прожорлив, маленький пигмей, — сказал ему Шон. — Ладно, настало время отрабатывать свое пропитание.

Они вместе с ним отправились в темный амфитеатр, где их уже ждал Джоб. К этому времени он собрал материал для сооружения масштабной модели вертолетной базы. При свете двух парафиновых фонарей они начали строить объемную модель гнезда «хайндов». Матату много раз принимал участие в подобных созданиях макетов за время войны в буше и сейчас в точности понял, чего от него хотят. Как и многие люди, не умеющие читать и писать, Матату обладал фотографической памятью.