Алина хочет поспорить со мной, я это вижу, но даже она знает, что сейчас не стоит толкать меня дальше. Она стала смелее с тех пор, как мы уехали из Москвы, свободнее с ее острым языком. Она думает, что, поскольку я временно передал бразды правления нашим братьям, я смягчился, но она очень ошибалась.

Зверь внутри меня жив и здоров… и сосредоточен на новой милой добыче.

«Хорошо», — говорит она после напряженного момента. — В таком случае, спокойной ночи. Наслаждайтесь своим напитком».

Она встает, и Хлоя следует ее примеру. "Я думаю я сделаю это"

— Сядь, — говорю я командным жестом, и девушка снова опускается вниз, моргая, как испуганный олень, а Алина уходит, бросив последний взгляд в мою сторону.

Я жду, пока она уйдет, прежде чем украсить мою добычу улыбкой. — Так скажи мне, Хлоя… — я тянусь к графинам на подносе. «Ты предпочитаешь коньяк, бренди или виски для дижестива?»

11

Хлоя

Я смотрю на Николая, мое сердце тяжело стучит. Я неправильно истолковала ситуацию, или он спланировал так, чтобы мы остались за столом одни?

— Я… не очень-то пью, — говорю я, у меня пересохло в горле. Взгляд его ярко окрашенных глаз снова заставляет меня почувствовать себя мышью, пойманной в ловушку очень большой кошкой, за исключением того, что ни одна мышь не почувствовала бы такого притяжения к хищному кошачьему.

Я хочу прикоснуться к нему почти так же сильно, как хочу убежать.

Он выгибает свои темные брови. «Никакого алкоголя никогда? Мне трудно в это поверить."

"Это не то, что я имела ввиду. Просто, знаешь, обычно пиво или вино на вечеринке… — Мой голос затихает, когда он поднимает один из хрустальных графинов и наливает на два пальца янтарную жидкость в стакан для виски, а затем пододвигает его ко мне.

"Попробуй это. Это один из лучших коньяков в мире».

Я нерешительно поднимаю стакан и нюхаю его содержимое. Я никогда не пила коньяк. Водка выстреливает кучу раз, да. Текила в нескольких памятных случаях, конечно. Но не коньяк — и, судя по крепким спиртным испарениям, ударяющим мне в ноздри, это не то, что мне следует пить в присутствии Николая сегодня или в любую другую ночь.

Не тогда, когда я так запутался в том, что происходит между нами.

Он тоже наливает себе стакан. «За наше новое партнерство». Он поднимает бокал в тосте, и у меня нет другого выбора, кроме как чокнуться своим стаканом с его. Поднеся его к губам, я делаю глоток — и начинаю кашлять, мои глаза слезятся, а горло и грудь полыхают огнем.

Черт, эта штука сильная .

Николай наблюдает за мной, в его взгляде мерцает темное веселье. — Ты действительно не очень-то пьешь, — говорит он, когда я, наконец, отдышалась. «Попробуй еще раз, но на этот раз медленнее. Подержите его во рту несколько секунд, прежде чем проглотить. Впитайте вкус, текстуру… жжение».

Я знаю, что это плохая идея, но я следую его инструкциям, делаю еще один глоток и немного задерживаюсь, прежде чем дать ему пролиться в горло. Он по-прежнему обжигает мой пищевод, но уже не так сильно, как в первый раз, и вслед за огненным ощущением по моим конечностям разливается приятное тепло.

"Лучше?" — мягко спрашивает он, и я киваю, не в силах оторвать взгляд от его гипнотического взгляда. Может быть, это из-за алкоголя, который уже мешает моим запретам, или из-за того, что мы совсем одни, но это странно похоже на свидание… как будто между нами нарастает чувство близости. Мне хочется протянуть руку через стол и проследить чувственный изгиб его губ, положить руку на его широкую ладонь и почувствовать ее силу и тепло.

Я хочу, чтобы он поцеловал меня, и если я не ошибаюсь в кипящем жаре в его глазах, возможно, он тоже этого хочет.

— Почему ты попросил меня остаться выпить?

Я хочу взять слова обратно, как только они слетят с моих губ, но уже слишком поздно. На его лице появляется сардоническая улыбка, и он склоняет голову набок, лениво помешивая коньяк в стакане. "Почему ты так думаешь?"

— Я не… — я облизываю губы. "Я не знаю."

— А если бы тебе пришлось рискнуть предположить?

Мое сердцебиение учащается. Я никак не могу сказать, что я думаю. Если я ошибаюсь, мне будет очень плохо. На самом деле, я не понимаю, как это может пойти мне на пользу. Если я права и я ему нравлюсь, это открывает огромную банку с червями. И если бы я это вообразила…

— Не раздумывай, зайчик . Его голос обманчиво мягок. — Это не один из твоих школьных экзаменов.

Верно. И я бы предпочла, чтобы это было так, потому что тогда единственное, о чем мне придется беспокоиться, это плохая оценка. Ставки здесь бесконечно выше. Если я ошибусь, если расстрою его, я могу потерять работу, а вместе с ней и всякую надежду на безопасность.

Там, за пределами этого поместья, на меня охотятся монстры, а здесь находится человек, который может быть не менее опасным… и не только потому, что ему нравится играть со мной в эту садистскую игру.

"Что это значит?" — осторожно спрашиваю я. — Что-нибудь?

— Зайчик? Тьма мерцает в его улыбке. «Это означает маленький зайчик . Какая-то русская ласка».

Мое лицо горит, пульс становится неровным. Вероятность того, что я ошибаюсь, уменьшается с каждым моментом, и это заставляет меня нервничать еще больше. Я не девственница, но я никогда не встречалась ни с кем, даже отдаленно похожим на этого мужчину. Мои бойфренды в колледже были именно такими — мальчики, которые начинали как мои друзья, — и я понятия не имею, как вести себя с этим опасно притягательным незнакомцем, который также является моим боссом.

И кто может быть в мафии.

Это последняя мысль, которая вносит столь необходимую ясность в противоречивый клубок эмоций в моей голове.

Успокоив взвинченные нервы, я поднимаюсь на ноги. «Спасибо за ужин и выпивку. Если вы не возражаете, я сейчас пойду спать. Алина права — это был долгий день.

В течение двух долгих ударов сердца он ничего не говорит, просто наблюдает за мной с этой насмешливой улыбкой, и моя тревога зашкаливает, мой желудок скручивается узлами. Но затем он ставит свой стакан и тихо говорит: — Спи спокойно, Хлоя. Увидимся завтра утром».

И вот так я свободна — и в равной степени испытываю облегчение и разочарование.

12

Николай

Ворочаюсь два часа, пытаюсь уснуть, но ничего не получается. В конце концов, я сдаюсь и просто лежу, уставившись в темный потолок, мои мышцы напряжены, а член твердеет и болит, несмотря на облегчение, которое я дал ему кулаком.

Что такого в этой девушке, что меня заводит? Ее внешность? Таинство, которое она представляет? Это было все, что я мог сделать, чтобы отпустить ее этим вечером, отступить и позволить ей лечь спать, вместо того, чтобы потянуться через стол, чтобы притянуть ее к себе.

Что бы она сделала, если бы я поддался этому импульсу?

Напряглась бы она, закричала бы… или растаяла бы рядом со мной, ее карие глаза стали мягкими и туманными, а губы приоткрылись для моего поцелуя?

Ругаясь себе под нос, я встаю, накидываю халат и иду к своему компьютеру. В Москве позднее утро, так что я мог бы встретиться с братьями по какому-нибудь делу.

Все лучше, чем зацикливаться на Хлое и разочаровывающей боли в яйцах.

Константин не отвечает на мой видеозвонок, поэтому я пытаюсь связаться с Валерием. Мой младший брат отвечает сразу же, его лицо, как всегда, гладкое и ничего не выражающее. Несмотря на разницу в четыре года между нами, мы достаточно похожи, чтобы нас приняли за близнецов, и часто таковыми являются, как и наш старший брат Константин и двоюродный брат Роман.

Гены Молотова — мощная и ядовитая штука.

— Уже скучаешь по нам? Тон Валери ничего не выдает его эмоций, если они у него есть. Возможно, мой брат чувствует так же мало, как и показывает. Я никогда не видел, чтобы он выходил из себя, даже в детстве, и уж точно никогда не видел, чтобы он плакал. С другой стороны, большую часть его детства я провел в школе-интернате, так что не могу претендовать на звание эксперта по Валерию.