— Мадара… — имя упало с его уст само — подобно снежной лавине — тяжко и неумолимо.

— Да.

— Ты изменился… постарел.

— А ты всё так же молод, наивен и глуп, как и прежде.

— Что с тобой стало после… — закончить Сенджу не смог, но Учиха, с едкой улыбкой на устах, продолжил сам:

— После того как ты убил меня? Точнее думал, что убил.

— Так значит я…

— Конечно нет! Ты правда думал что я позволю убить себя так просто⁈ Ты правда думал что Шинигами сможет меня удержать⁈ Я вернулся к жизни едва ты бросил последнюю горсть земли на мою могилу! Но… — тут Опальный Учиха на миг коснулся рукой закрытого глаза, — Цена была высока. Однако я заплатил её, пришлось. Так уж устроен мир — пророкам и мудрецам всегда приходится расплачиваться за ошибки трусливых глупцов и невежд, погрязших в собственных заблуждениях и пороках!

— Ты напал на Коноху! Привёл под стены нашего дома Девятихвостого! Поставил жизни тысяч под угрозу! — не выдержав навета, взял слово Сенджу, незаметно напитывая тело брата малыми дозами преобразованной сен-чакры, стараясь подстегнуть естественную регенерацию организма.

— Я сделал это лишь потому что знал — сами вы ни за что не решитесь на жертву! Не поймёте всей глубины моего замысла, моего Предназначения!

— Ты не понимаешь что говоришь.

— Скорее уж наоборот, — горько подытожил Мадара, и вдруг спросил, — Ты всё ещё помнишь её? Нашу мечту? О мире без войн и конфликтов, где дети никогда не возьмут в руки оружие, где нет места смерти и боли потерь?

— Да, — глухо отозвался Сенджу, сжимая в руках окровавленное тело брата, — Я всё помню.

— Тогда ты должен понять. Я могу создать такой Мир! Идеальный Мир! Послушай меня, Хаширама, теперь, когда ты один и твой разум не затмевают вопли жалких ничтожеств, слова трусливых ненавистников и язвительный комментарии давно сошедших с ума стариков, выслушай меня и пойми наконец — всё о чём мы мечтали может стать явью! И даже больше! Просто помоги мне! Разве ты не видишь? Оглянись вокруг! Ничего не поменялось! Всюду лишь кровь, зола и пепел! Точно так же как и пятьдесят лет назад. Создание Деревень Шиноби, союзы Кланов — это ничего не изменило — лишь сделало хуже. Мелкие стычки и местечковые конфликты превратились в сражение армий, заместо полей и деревень теперь пылают целые регионы и это лишь начало, дальше будет только хуже. В какой-то момент мир содрогнётся и рухнет под грохот техник столь ужасных и отвратительных, что им не дадут даже названий, земля будет сожжена дотла и пропитается кровью миллионов, когда всё и вся столкнётся в единой Войне. Но ты можешь это предотвратить! Просто помоги мне обуздать твою силу, дай мне возможность спасти этот мир и его жителей от них самих! И я клянусь, что отпущу мальчишку и твоего жалко братца! И даже не приближусь к Конохе!

— Пустое, — позволив слабой улыбке проявиться на лице, глухо ответил ему Хаширама, — Мы оба знаем истинную причину по которой ты и на десяток полётов стрелы не подойдёшь к Листу.

Лик Мадары на мгновение исказился в гримасе плохо сдерживаемой ярости, но отвечать он не стал, вместо этого вновь задавая вопрос:

— Так ты поможешь мне?

— Нет, — одними губами прошептал Сенджу, опуская тело брата на землю.

— Даже если отказ означает их неминуемую смерть⁈

— Я говорил тебе это тогда и повторю сейчас, — расправляясь во весь рост, глухо отозвался Старший из Братьев, — То что ты задумал — чудовищно по своей сути и я никогда не приму участия в подобном, во что бы то ни стало и чего бы мне это не стоило.

— Значит ты свой выбор сделал, — тихо прохрипел Учиха, до хруста сжимая кулаки, — Чтож, видимо это было неизбежно с самого начала. Жаль.

И в ту же секунду изверг изо рта целый океан пламени, затопивший всё вокруг яростным огнём, но Сенджу уже устремился ввысь. Напитанное сен-чакрой тело многократно превышало свой лимит, позволяя двигаться всё быстрее и быстрее… но не более. Техника за техникой, Мадара планомерно загонял своего врага и лучшего друга, что стал роднее брата, словно дикого зверя, и вот когда с пальцев Учихи сорвалась очередная молния, уже почти настигшая врага, Мадара вдруг застыл, издав хриплый стон, а из его груди вышел клинок.

— Я же сказал, ха-кха… ублюдок, — едва слышно прошептал Тобирама, проворачивая меч в ране поверженного врага, — Что лично тебя… прикончу!

— А я сказал… — в тон ему ответил Мадара, выплёвывая тонкую струйку горячей крови, — Что ты жалкое ничтожество… и это ничего не изменит!

А после грянул взрыв.

Медленно подползая к изувеченному телу брата, Хаширама изо всех сил старался не потерять сознание. Прошедшаяся по округе взрывная волна снесла всё, в том числе и маскировочный барьер, а значит помощь уже была в пути, нужно было только продержаться!

— Всё ещё надеешься? — вдруг спросил тот, кого он уже дважды успел похоронить, — Глупо.

Едва найдя в себе силы развернуться, Хаширама прохрипел:

— Как?

— Иллюзия, но не обычная. Сродни Изанаги, но на основе Теневых Клонов твоего братца. Слабее оригинала на порядок, но достаточно искусна для того чтобы обмануть любого сенсора, даже такого как ты.

— Пощади… их… Мадара… прошу…

— Поздно, Хаширама. Уже слишком поздно, — и не произнося больше ни слова Учиха, одним точным ударом, вонзил клинок Младшего Брата в сердце Старшему, и мир для него померк.

— Господин, — Зецу появился из тени как всегда почти неслышно, — Скоро здесь будут силы Листа.

— Что с Пепельноволосым Ублюдком?

— Мёртв, — кратко ответило его верное творение.

— Хорошо. Забери тело Хаширамы с собой и немедленно доставь его на базу. Процесс трансплантации необходимо начать как можно скорее.

— Разумеется, Господин. А что делать с мальчишкой?

— Действуй по запасному плану — внуши нужные воспоминания, организуй всё так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в их подлинности и брось его где-нибудь неподалёку.

— Как прикажете, Господин.

— Действуй.

Распахнуть глаза было почти невозможно, веки, будто отлитые из свинца, не поддавались, однако, спустя пару мгновений, Данзо всё ж сумел совладать с собой.

Он лежал прямо на выжженной землей, всё тело пестрело ранами, вдоль правой ноги шёл огромный ожог, а голова… Вспышка нагрянувших видений была сродни раскалённому гвоздю, забитому прямо в висок.

Воспоминания лавиной накатили на едва пришедший в себя рассудок, грозя похоронить тот под своим весом, но тут ошалевший разум сумел выцепить один явный и кристально чёткий фрагмент в разрозненной паутине смутных видений, а после выжженную войной пустошь огласил скорбный вой, что в прочем вскоре захлебнулся, вновь уступив место мёртвой тишине.

Омерзительная бездна уже давно осталась позади. Свист костяных лезвий и хруст сминаемых тела утихли, вновь превратившись в едва различимый гул, сливающийся в общую, тягучую мелодию, о незнании происхождения которой Хирузен столь неумело лгал ещё на поверхности. Он быстро догадался о сути, вот только озарение не принесло ничего кроме новой порции отвращения и ярости, щедро смешанных со страхом и отчаянием.

Это место походило на насмешку, извращённую пародию привычной реальности, словно бы нарочно выполненную так, что бы одним фактом своего существования внушать ужас и сеять раздор. Абсолютно чуждая концепция, вместе с тем столь похожая на нечто привычное и родное, сбивала с толку, сводила с ума… Он сам уже плохо соображал, мысли путались, то и дело метаясь из стороны в сторону, но юный Сарутоби упрямо шёл вперёд, с каждым шагом всё грузнее переставляя ноги, и не сводя глаз с прямо спины Кагуи, который напротив, казалось вот-вот воспарит от переполняющих его счастья и любопытства.

Хирузен не понимал что именно произошло⁈ Как внушающий ужас и уважение, одним своим видом, Глава могущественного Клана превратился в это… нечто⁈ Почему его разум столь сильно помутился? Можно ли это исправить? И… и почему от одного его присутствия стены дрожат и корчатся, словно в судорогах? Юноша, поглощённый собственными переживаниями, болью и думами только сейчас заметил, это. И ведь не только стены — пол под их ногами, разлагающиеся воды реки в глубине, даже плотный, стухший воздух, и тот вибрировал от каждого шага, каждого вздоха их сенсея.