— Когда сотворил Биджу — зверей из чакры. Подвиг уж явно повнушительнее моего.

— Очень спорное утверждение, — серьёзно ответил мне Хагоромо, — Убедить то, что само не знает живо оно или мертво, куда как проще чем нечто, что свято уверенно в факте собственной нежизни. И да, в этой сфере, скажу без ложной скромности, я весьма хорош. Собственно, всё что пролегает на границе между чем-то и чем-то даётся мне легко, особенно когда требуется подтолкнуть что-то в какую-то определённую сторону. Но я никогда не мог и вряд ли вообще когда-либо смогу вдохнуть жизнь в неживое. Ты похоже и сам не представляешь насколько это невероятно и удивительно. Я никогда, за всё время своего существования, не видел ничего подобного. Это ведь не иллюзия, не подделка, что исчезнет спустя время, и даже не кадавр, что движется повинуясь текущей в нём энергии. Ты создал самую настоящую Жизнь, а на это я, увы, не способен. И если честно очень удивлён, что ты думал иначе. На подобное вообще мало кто способен, если уж быть откровенным. Потому я и предположил что ты именно частичка Жизни, что по какой-то неведомой даже тебе самому причине решила притвориться человеком. Остальные варианты куда как невероятнее, на мой взгляд.

Я не знал что мне на это ответить. В данный конкретный момент я вообще ничего не знал. Мне срочно требовалось подумать, и хотя бы составить список того в чём я больше не уверен, ибо знать то что ты не знаешь уже хоть что-то, а потому, пребывая где-то между бредом и просветлением я сел прямо на овеществлённое ничто и… стал проматывать свою жизнь за ново, вспоминая, а порой и переживая самые яркие её моменты, и чем больше я этим занимался, тем быстрее осознавал что теперь она совсем не похожа на ту, что я помнил. Словно бы что-то в корне изменилось в моём прошлом, что вообще-то по определению не может меняться. Мысль о том, что это я изменился гналась прочь. Подобное я не готов был принять, пока что нет.

В этот раз буду краток. Похоже заболел, голова раскалывается, а свет почти что режет глаз. Очень трудно было закончить редактирование, да и дописать поправки ещё сложнее, потому и выкладываю так поздно.

И да, главы для читалки будут уже завтра, пока физически не могу заставить себя подойти к компу, очень уж разбито себя ощущаю.

Однако надеюсь вам понравится, и вы сможете взглянуть на содержимое предыдущей главы с другой стороны.

Что касается непоняток и недосказанностей — так и должно быть. Вы, мои дорогие читатели, познаёте мир вместо с Тэкеши, и сейчас он вступил на абсолютно неизвестную и непонятную для него территорию. Так что вопросы это хорошо, ответы же на них появятся в будущем, на некоторые даже в скором.

Приятного чтения, и как и всегда — на ваш суд.

Не знаю как долго я просидел там — несколько часов или же всего пару минут. Да и не важно это было, по сути. Главное что никакой истины мне по итогу не открылось, просветление не снизошло, а понимание всё так же продолжало обходить стороной. Единственным итогом моих рассуждений была донельзя банальная, но удивительно чёткая мысль — да и плевать. Если суть всего этого не спешит мне открываться — то и пускай, я не гордый — подожду. Да и нужен мне сейчас этот смысл как собаке пятая нога. Я пришёл сюда не за этим… точнее не только за этим. Но раз уж первая часть моих поисков накрылась медным тазом, хотя уж скорее накрыла меня самого с головой, так и норовя погрести под грузом безумных тайн и откровений, то стоит хотя бы вторую попытаться ухватить за хвост, тем более что в этом случае права на ошибку у меня попросту нет.

Одним резким движением вскочив с непроглядной тьмы, что заменяла здесь земную твердь, я вновь обратил свой взор на Хагоромо.

Он был спокоен, собран и казалось бы недвижим, при том что я отчётливо помню, как до этого он довольно активно жестикулировал, да и мимика его лица была на удивление живой и яркой.

Осознание происходящего настигло меня внезапно, после чего я едва подавил в себе позыв заржать в голос.

Лицо моего собеседника же разрезала тонкая, но удивительно ехидная улыбка, давая мне понять что он понял то, что я всё понял. Боги, мы будто и не двое могущественных шиноби, а пара соседских мальчишек, что вот прям только-что пережили очередную проказу, и лишь одним взглядом пообещали сохранить эту тайну меж собой.

Окружающую пустоту разрезал громкий, заливистый смех. Я всё же не выдержал и рассмеялся, и продолжал хохотать наверное с минуту, пока воздуха в лёгких не закончился.

— Если я не сойду с ума по итогу, этот день станет самым незабываем в моей жизни.

— Искренне надеюсь что этого не произойдёт, — всё так же мягко и спокойно ответил мне старик, — Во вселенной достаточно чудес и тайн, что достойны занять это место куда-как больше.

— Хватит с меня пока чудес вселенной, — категорично отрезал я, — Мне бы с делами куда-более приземлёнными для начала разобраться. А потом… потом можно будет и о Вселенной подумать.

— Очень правильный подход. Рад что ты пришёл к нему, и ещё больше рад тому, что сделал ты это самостоятельно. Я в своё время поторопился и до сих пор расплачиваюсь за это.

— Охотно верю, но мы вновь отошли от темы.

— Верно, полагаю ты хочешь узнать могу ли я помочь твоему другу — потомку Асуры.

— Это возможно?

— Если я в чём-то и уверен, так это в том, что невозможен лишь сам факт невозможности чего-либо. И этот случай не исключение.

— Тогда?

— Да, я могу помочь, — кивнул он мне, но тут же добавил, — Тем более что эту проблему я пытаюсь решить уже очень давно.

— Как это понимать? — мой голос резко похолодел на десяток градусов.

— Уж точно не так, как ты себе это вообразил, — вновь улыбнувшись Хагоромо указал рукой на чёрную пустоту пола. Спустя мгновение на ней появилось изображение Хаширамы, вот только оно мало чем было похоже на то, что я видел последние годы.

В отличие от оригинала, картинка передо мной была здорова, сильна и словно бы… старше? Минуточку…

— Кто это?

— Мой сын — Асура.

Я по другому взглянул на изображение.

— Они с Хаширамой похожи как две капли.

— Это как раз таки не удивительно, — ответил мне Мудрец, с тоской и печалью всматриваясь в созданное им же наваждение, — Всё же, твой друг наследник его Воли. Тяжкая ноша, и именно её груз давит на него.

— В каком смысле наследник, я думал Хаширама реинкарнация твоего сына, разве нет?

— Это в корне не верно, хотя ошибиться не трудно. Видишь ли, мои сыновья давно ушли за Грань… Я… я пытался им помешать, уговорить, вымолить прощение, но… Они ушли. Не удивительно, на самом деле, этот Мир был слишком мал для них двоих.

Я молчал, не смея перебивать старика, чьи глаза заволокла пелена былых тревог и переживаний.

— Но их вины в этом не было, — меж тем продолжил он, — Первопричиной всему послужил я и только лишь я. Видишь ли, тайны незримого всегда манили меня. Я жаждал увидеть бесконечную красоту Вселенной, от которой столько слышал от Матери. Точнее, она то как раз описывала её как нечто холодное, безмолвное и и безмерно жестокое, но я никогда не верил в это. С самого детства я представлял невообразимые чудеса, что ожидали меня там, за Гранью Бытия, в иных, далёких и чуждых Мирах. И всю свою жизнь я рвался к ним, словно обезумивший от жажды путник к оазису полному чистой прохладной воды. Годы шли, но мечта моя, вопреки обыкновению, не гасла, но лишь распалялась всё ярче. Заточив мать и освободив людей, я стал как одержимый искать возможности вырваться из оков этой реальности, при этом, словно бы между делом, обзавёлся последователями, женой… детьми. Жизнь наяву в те времена для меня мало чем отличались от тяжкого сна, в то время как пребывание на границе Мира казалось единственно реальным и важным. Я всё ещё был здесь, бродил по земле, учил, наставлял, спасал и помогал тем кто в этом нуждался, но по большей мере там было лишь тело, душа моя, в ту пору, была очень далеко. Потому нет ничего удивительного в том, что я пропустил момент, когда детское соперничество и дружеские споры, переросли во вражду и ненависть.… Если бы я только на миг остановился, вынырнул из глубин собственных грёз… то ничего этого бы не было, но подробного так и не случилось. Ослеплённый своей мечтой и подгоняемый близостью её осуществления, я рвался из этого мира словно безумец, что не так уж далеко от истины. В ту пору я и был безумцем. Слепым, глухим, равнодушным, одержимым лишь одной целью… и это принесло свои плоды. Я сумел прорваться, открыть себе путь в бесконечность. И в миг моего триумфа, я сделал то, чего не делал уже очень давно — я обернулся. Хотел в последний раз посмотреть на Мир, что долгое время был мне домом, хотел запечатлеть его во всей красе и величии, к которым я сам же и приложил руку, перед тем как окончательно покину его пределы и отправлюсь на встречу столь желаемому мною чуду. Я повернул голову… и возопил. Мой мир пылал. Кровь лилась рекой, брат шёл на брата, а справедливость и закон были забыты и отброшены прочь, вместе с человечностью, милосердием и добротой. В ужасе я было бросился назад, но… Мир не принимал меня. Я веками рвался из него прочь, планомерно уничтожая всё что удерживало меня там, пока наконец не осталось ничего. Я не мог вернуться, но и уйти не мог, не после того что увидел. Так я и оказался здесь, на Грани — добровольный пленник собственных амбиций и заблуждений, и вот уже много веков я пытаюсь исправить ошибки прошлого, и твой друг — одна из них.