— Вот и я о том же. Так что отбрось страхи, поверь ты готов к следующему шагу на своём пути в вечность куда как больше чем я в своё время.

— Мне бы твою уверенность.

— Так бери. Разве я против?

На это мне вновь только и оставалось что хмыкнуть.

— Знаешь, — сказал я после долгого молчания, — Я чувствуя себя так же как когда впервые ощутил в себе чакру. Эта смесь страха, неверия, радости и чувства — неужели это всё мне? Иначе говоря, я словно вновь стал мальчишкой — глупым, наивным… живым. Я стал забывать кого это.

— Значит твоё новое рождение началось вовремя, впрочем в этом я и не сомневался. Ты вообще на удивление удачлив для того что бы родится собой, и силён ровно на столько — что бы дров не наломать. Редкое сочетание, всем бы так.

— Ну всем как-то жирно будет, а вот Клану… — я многозначительно посмотрел на старика, тот не отвёл взгляд, но и говорить не спешил.

Наконец, по прошествии пары минут он всё же произнёс:

— Я понимаю твоё желание поделится благом с родичами, но ты должен понимать, что они — не ты, и вряд ли таковыми станут.

— Но что-то сделать можно, — скорее утверждая чем спрашивая, проговорил я.

— Наверняка, и я более чем уверен что у тебя уже есть что-то на примете.

— Всё так, но нужна помощь.

— Какого же рода? — подозрительно прищурившись спросил старик, на что я только весело оскалился.

От царивших в моей душе сомнений и страхов не осталось и следа. Хагоромо вообще действует на меня как бочка седативного, но без малейших последствий. Просто старик всегда умудряется облечь любую правду в такие слова, что былое горе предстаёт редкостной удачей, а всякая разочарование — заслуженной наградой. И что самое важное — он не лжёт, его слова искренни, а сам он верит в них ничуть не меньше, а зачастую даже больше тебя самого. Ну и как прикажете при таких раскладах сохранять былое похоронное настроение? То то и оно. Остаётся надеется, что и в нашей с Хидеки безумной затее, он найдёт хоть одно положительное зерно, в противном случае шансы на положительный исход этой авантюры упадут до самых преддверий Ямы, а реки крови, что маячат на горизонте, превратятся в самые настоящие кипящие океаны. А это вовсе не то чего я желал.

Когда я открыл глаза солнце уже заходило за горизонт. Чуть потянувшись и с неохотой выбираясь из покрывала тёплой травы, я зашагал в сторону дома, пока зелень, как заговорённая, расступалась передо мной и тут же смыкалась позади.

Во время пути я снова и снова прокручивал прошедший разговор, из раза в раз находя всё новые смыслы и посылы.

С Хагоромо вообще никогда не бывает просто, а потому после каждой беседы с ним мне приходится напрягать свой невеликий разум в отчаянной попытке ухватить то зерно истины, что он старался вбить мне в голову на протяжении разговора. Впрочем в этот раз я похоже проявил не дюжую смекалку, ибо всё было предельно ясно. Хотя чего то подобного и стоило ожидать. В минуты опасности я всегда соображаю не в пример лучше чем период покоя. А угроза цельности собственной личности я считаю более чем весомым поводом забеспокоиться. Однако Хагоромо подкинул мне хорошую идею и даже указал несколько путей её свершения, так что в собственный дом я вошёл в на редкость приподнятом и благодушном настроении. Поцеловал Умеко и Мито, что только вернулась с одной из Лабораторий Небесного Двора, где разрабатывают и тестируют новые виды фуин, порезвился с ребятишками, сыграл пару партий в сёги с Акико, безнадёжно продув все без исключения, и обсудил последние новости Клана с Такеши.

А после был ужин, вся семья собралась за одним столом — дети, внуки, правнуки и много раз праправнуки. Звучал смех, шутки, голоса самых близких мне людей лучились счастьем и радостью, не яркими и обжигающими, но домашними, наполненными уютом и теплом.

Пожалуй только тогда я понял, сколь глупо было считать, что я могу потерять нечто столь невообразимо ценное. Вот уж нет, кем бы я не стал, как бы не глядел на мир, но эти мгновения останутся со мной до самого конца… даже если я не смогу остаться с ними.

Смена Хокаге, на взгляд непосвящённого, почти не отразилась на внешнем облике рабочего кабинета Главы Деревни. Всё то же полупустое помещение с множеством окон и огромным столом по центру, на котором громоздятся свитки, бумаги, депеши, послания, доносы и прочая макулатура, без тирании которой едва ли обходится любая сколь бы то ни было вышестоящая должность. Однако любой кто может похвастаться знакомством с Хаширамой, да же самым непродолжительным, тут же догадается что старший из братьев более не наведывается в этот кабинет, а если и приходит, то исключительно как гость. Об этом кричало буквально всё — гора свитков, пусть и выглядящая как хаотичное нагромождение, но на самом деле имеющая чёткую структуру, зеркально чистая поверхность стола, педантично отсортированные стопки бумаг и самое главное — идеально ровный прямоугольник — то бишь основное рабочее место, каждая деталь на котором казалось была пригвождена к поверхности какой-то неизвестной никому техникой, столь симметрично они располагались друг относительно друга. В общем, кто-то другой мог бы с уверенностью заявить, что Хаширама более не занимает этот стол. Я же точно знал, что за ним нынче восседает его младший братец. Ни у кого другого не хватит безумия устроить нечто подобное, а уж лицезреть такую картину более пяти минут к ряду… на это и я вряд ли отважусь.

Виновник же всего этого безобразия сейчас поспешно направлялся в свою обитель после очередного совещания, и судя по его настрою, а моём визите ему уже успели сообщить.

В свой кабинет Тобирама вошёл неспешно, по хозяйски, не забыв при этом кивком поприветствовать меня и на долю мгновения придержать дверь открытой, да бы вечно таскающиеся за ним телохранители успели просочиться внутрь и занять свои позиции в специальных нишах под потолком.

И всё-таки забавные они ребята. Нет — проникли в комнату здорово, крайне быстро, но в то же время почти не слышно. Будь на моём месте кто-то другой вряд ли бы хоть что-то заметил, да и свою чакру ребятки скрывают вполне достойно, правда в этом больше заслуги фуин на костюмах, чем их собственных, но это как раз таки не имеет значения. Я сам до сих пор не могу не то что скрыть, даже хоть сколь бы то ни было приглушить бьющую из меня энергию, а уж после всей этой истории с Инь… ну да не будем о грустном.

Молодчики Тобирамы действовали вполне на уровне, вот только было одно но, из-за которого все их труды шли насмарку, и я говорю сейчас не о своём восприятии жизни, о таком поди ещё догадайся, и не о звуке биения их сердец, опять же такое мало кому дано услышать. Нет, картину портили их эмоции, почувствовать которые, вопреки расхожему мнению, может любой мало-мальски тренированный человек, ему для этого даже не обязательно быть шиноби. А уж шесть сверлящих меня взглядов, пышущих опаской и готовностью к бою, не ощутит только блаженный.

Хотя, может в этом суть и я зря придираюсь? Всё же их основная роль — защита, и в таком деле продемонстрировать своё присутствие и готовность в любой момент пресечь поползновения в сторону охраняемого объекта не так уж глупо, но зачем тогда прятаться?

От размышлений на тему неочевидной сложности бытия телохранителем меня отвлёк Тобирама, наконец разместившийся в своём кресле и рассовавший всю ту кучу бумаг по ящикам стола, что похоже были снабжены хитрым комплектом пространственных печатей, иначе объяснить как эти центнеры пергамента влезли в пару небольших ящиков просто невозможно:

— Рад что ты не стал откладывать моё приглашение, — сухо отозвался седовласый, поднимая на меня взгляд своих ярко-красных, на зависть любому Учихе, глаз.

— Ну, скажем так, предмет нашего сегодняшнего разговора не мог оставить меня равнодушным.

— Ты знаешь, — констатировал Сенджу, сцепляя пальцы рук в замок.