— Мы ж это знаим! — раздалось из толпы. — А довай про город, пожалсто! — звонкий голос малолетней девчушки ярко контрастировал с грамотной, пусть и самобытной речью Вадиса.

— Град-то? Поселок наш уж давно под защитой Маслянникова, даже и не сказать, сколько лет уж! — рассказчик как по щелчку перескакивал с темы на тему. — Много этот поселок пережил. И бунты, и набеги барбарские, и даже голод, когда зима аномальная приходила! Да и пал бы давно, если б не Рейха покров и сплоченность наша! — трактирщик важно повел искалеченным указательным пальцем, от которого осталась обрубленная половина.

— А можно, ит, ну. Мы ж кушоем, спим! А аткуда у нас усё это? — подал голос молоденький паренек лет шести.

— Давным-давно, когда ни голода, ни упадка не было, наши предки выращивали здесь много всячины. Тут-то огромное производство было! А следил за ним род Пэрлиосса, что торги ещё до разрухи здесь вел, — историк слегка напрягся, пытаясь хорошенько сформулировать нужное предложение. — Ой, так-с, что у нас там? А вот! — он смущенно продолжил, почесывая блестящую лысину. — Чутьё, предпринимательская жилка и острый ум передавали по наследству потомкам, и вот сейчас, Леди Грета — наследница усопшего Барона Филиппа, соблюдая традиции, несет на себе груз ответственности за процветание наше!

— А правда, что она видит будущее?

— Правда ли вера, да только всегда знает наша провидица, что сулит грядущий день, и когда лучше семя садить! А если хотите, то дар ей по наследству достался! И будь я молнией сражен, если хоть раз подвели нас прогнозы её!

— А расскажите историю о «дружбе» Рейха и Церкви! — невольно воскликнула Вуншкинд. Перешептываюшиеся зрители тут же затихли, а Кристин устало потерла лицо и укоризненно посмотрела на спутницу. Никто не рисковал обсуждать хозяев у них же за спинами, кроме тех самых историков которых уже не страшила расправа.

— Тоже могу, — беззаботно ответил Вад, ковыряя мизинцем в обрубке зашитого уха. — Нету здесь тайн никаких, простая политика нейтралитета. Держалась она на взаимной выгоде, а когда страшенная дурость народа за все края перевалила, там уж и знания стали бесценными, вот. Да и несут их только те, кто уж совсем наказанья не боится, за перекуп и сокрытие.

— Слышь, Вад! — возмутился мужчина, сидящий за крепким деревянным столом. — Так это правда, что всё нарочно? Или почему ребятня чушь порет? Мы же стараемся как можем, а они: «аткуд» и так далее!

— Так тут просто! Оно ж смена поколений никуда не делась, в отличие от образования! — нахмурился дед. — Одни в силу возраста с навыком ценным не справлялись, других — силовики вербовали. А откель у молодых тому взяться, когда родителям дела уж нет? — недовольно проворчал Вад, оглядывая слушателей. Старшие медленно и уверенно отупели под гнетом крепостного права из-за чего попросту не могли дать детям больше положенного. — Молодежь и вовсе от рук отбилась! Не в силах черпать знания у старшего поколения, рабочей силой уж стали. Все пашут у нас, нет делений особых. Вот, разве что, девиц помоложе «счастливицами» Рейха — дай Бог, когда отберут! Ну, что б солдат, как они говорят, «инкубировать». Да ребят покрепче в добровольцы приймают. Оно на вас ответственность, родители мои дорогие, что вы им грамоты не додали!

— Инку… ин… бурку… что?! — загалдели младшие. А вот среди старших повисло молчание. Кто-то отводил тяжелый взгляд, а кто-то мечтательно улыбался, глядя на красавиц дочурок. Воспитывать детей было попросту некогда.

— Да рожениц, тьфу! Видно, что вырос не в той я среде, — на тяжелом выдохе вымолвил старец. — Может и хотел бы знать больше, болезни лечить, чинить чего посложнее лампочки, да куда там, когда навык сбора урожая есть, а понимания его переработки — нет? Вот и крутимся как шестеренки, да друг без друга уж шагу не ступим. Чтобы мы делали без родовых знаний и блага хозяев — ума не приложу!

Старик был прав, мало кто мог похвастать большим спектром умений. Получение знаний жестко контролировалось силовыми структурами, которые пресекали любое публичное выражение изобретательности, а также попытки заниматься «не своим делом». Общеобразовательные школы представляли собой небольшие собрания, где молодежь учили базовым навыкам чтения, а вот письму обучали уже немногих, из-за чего даже изложить полученные знания на продажу или обмен было довольно непросто. Да и учителя с каждым поколением становились все безграмотнее, полагаясь исключительно на стариков, которые с такой важной задачей справлялись с трудом. Грубо говоря — если бы кто-то сказал, что детей приносят аисты, а заваривать чай могут только румыны — ему бы охотно поверили, за неимением возможности как-либо это всё опровергнуть.

Лесса устало вздохнула, а вот Харенс напротив — с интересом навострила уши и даже думать забыла о сытном ужине, вовсю прислушиваясь к словам старика. Он не читал с бумаги, как остальные историки, и это было чертовски непривычно!

— Так, если у нас тут такая байда, почему бы им не присылать сюда гнедых кадетов?! Вместо изгнания на Холм тот, лучше бы их людям в хозяйство сплавляли! — возмущенно зашумели сменившиеся патрульные. — Что мы-то? Призывники ни о чём! Дали в руки ствол и иди, значит? У нас подготовки той кот плакал, почему так мало опытных в конвое? Нет народа — нет ресурса!

— Свободы слова у вас не отнять, — иронично улыбнулся Вад. — Они и не будут, а знаете почему? Без толку. Чего не говори, мы сами должны уметь себя защитить! Если безумцы нагрянут, вы сами, без патрулей на окраинах, что делать будете? Аль Магма вулканическая не воспитала вас достойными воинами? — он рассмеялся и разочарованно покачал головой. — Им не до нас, славные мои. Тут надо варваров контролировать, дабы они наши земли ордой не смели!

— Ну как же это?! — теперь возмутились рабочие. — А как же наш труд?

— Ну как вам сказать? — старец с трудом распрямил затекшие ноги и поправил затертые шаровары. — Ни у военных, ни у церковников нет повода растрачивать своих драгоценных людей попусту. Зато им достаточно всего одной несвоевременной сдачи добытого, чтоб на народ Восточных земель Славии свалилась жестокая кара, а на Западные — Гневность Господня. В ссылку никто не хочет, даже я, вот и трудимся, в надежде до старости лет уж дожить.

— А что централы? — подали голос молодые девушки. — Они-то, при своем остались! До сих пор ничейны! Чем таким?

— Да и тут просто всё, — ухмыльнулся дедок. Судя по всему, таких вопросов ему давно не задавали. — Варварские набеги как раз от центральных и южных руин ведь исходят! Взять штурмом целую сеть былых городов владыки не смогли, а тамошние «сепары» были предоставлены самим себе. Да и зачем рисковать? Пока их безумцы штурмуют, работяги спокойно живут себе, вот!

— Центральные земли, — тихо произнесла Харенс, уже не слушая распинающегося деда.

— А чего, чего? — шепнула Алессия.

— Не имея достойной защиты и пропитания, не подчинившиеся режиму сбились в закрытые общины и живут по вымышленным традициям. Насколько я знаю, таких группировок бродяг всего несколько, и они не лезут за пределы своих территорий, — Кристин пришлось немного подвинуться к спутнице, дабы их не услышали окружающие.

— А ты там была?

— Внутри нет. Ошивалась поблизости, когда была мелкой. У них там правило: запускать только элитных бродяг. — сухо буркнула Крис, отпивая немного из чашки, и продолжила шептать что-то на ухо Вуншкинд.

— Находясь в постоянной опасности, централы продолжают балансировать на тонкой грани, с которой могут сорваться в любой момент, вот и дичают себе спокойненько, — с умным видом подметил рассказчик. — Одни живут до первой облавы, другие — сооружают немыслимые ограждения, на которые слетаются головорезы, в надежде урвать что-то ценное. Это ж пригороды крупных городов, которые умудрились от Рейха отбиться. Безумные люди, я б так сказал! Да их уж почти всех безумцы дикарские смели, единицы остались!

— Вад, а что с церковниками? Они же, вроде, вояк обогнать захотели! Расскажи малым, а?