— Они так же молоды, как и наши новые ангелы, — она тихо вздохнула, не обращая никакого внимания на окружающих. — Ах, если бы только было кому защитить наших чад… Не наша это война. Не наша…

— Слухай, чужак, — обратился к Райану тот самый мужчина, который едва сумел убаюкать тихие рыдания соплеменницы, — спасибо, шо ли, тебе. Вроде не наш, а ведь подсобил с переездом спокойным. Да уж хоть как, но всё ж сердца наши растерзанные успокоил. Пускай даж что местью благой.

— Это моя работа, — холодно ответил наёмник, вертя в руках игрушечную модель осколочной гранаты, которой с ним расплатился Марсини. — Если точнее: нажился на вашей проблеме, как и любой бродяга.

— Видно, похвалы тебе и не надо, — тяжело вздохнула Энни, снимая тугую шапочку и поправляя упавшую за спину копну длинных растрепанных волос. — То уже воя скорбного отголоски. Уж не помочь нам теперь, да и детям нашим помочь было некому, вот и сгинули у варваров в лапах. Что ни потеря — урок. Жаль только болючий такой. Аннишка моим единственным светом была, да всё равно, что уж сейчас? Только скорбеть да сетовать на «месть священную» и «ярость благородную». Я знаю, ты тут не по своей воле, но ведь работал по оной, значит уже подсобил. Хотя бы горе родительское унял, да души убивец погреб. Может быть там, наверху, им и воздастся, а может и нет. Мы-то не знаем, что за житиё у варваров этих, что так они уж целый век бесятся. Быть может, для них уж и нет других путей к выживанию, вот и бьются как могут. А может, как звери сдичали. Куда нам понять? Мы то и сами как дикари живем, разве что не только рушить умеем.

Её монолог не был прямым обращением к кому бы то ни было. Глядя в одну точку, Энни монотонно излагала всем очевидную мантру, даже не задумываясь о том, слушают её или нет. Сидящие рядом притихли и молча внимали словам медноволосой жрице, которая вот-вот собиралась выдавать доченьку замуж. Даже Вэнс начал невольно прислушиваться к словам скорбящей матери, хотя это было ему совершенно несвойственно.

— Так что да, как бы там ни было, заслужил ты благодарность сероглазый, — коротко добавила женщина, одарив наёмника абсолютно пустым и безжизненным взглядом. — Чем уж ещё мог ты помочь, когда уж такое случилось? Только работу свою выполнять, даже если то всё безразлично тебе. В этом, родные мои, наша вина. Не уберегли потомков, да хоть каратели ихни усопли им вслед, только по сторону другую, уж это так точно.

Зрелая дама вновь погрузилась в свои мысли; барышня помоложе опять зашлась в ужасных рыданиях, уткнувшись в плечо отрешенного мужчины, который по-прежнему находился в полу-амебном состоянии; старик ушел в общую комнату, а Райан внезапно почувствовал жуткое отвращение к сложившейся ситуации.

— Нет, не заслужил, — зло фыркнул тот, резко поднявшись и раздраженно захромал прочь к арендованной комнате, напрочь забывая об оставленном у ящика костыле.

Усевшись на твердую кушетку, Райан устало облокотился спиной о шероховатую стену и раздраженно вытаращился в потолок, слегка подрагивая распахнутыми веками. Всё, вроде бы, было в порядке, но где то на подкорке подсознания появилось настолько паршивое ощущение, словно ему на голову только что вылили ведро ледяной воды.

— Не за что меня благодарить! — вслух выругался Вэнс, с силой зажмурив глаза. — Я сам себе развлекуху устроил, только вот как-то не весело! — сквозь зубы добавил он, едва касаясь выпирающих из-под футболки военных жетонов.

Чувство стыда никогда не посещало грозного воина, который уже давно привык к холодному расчету, напрочь игнорируя любую мораль и человеческий фактор. Для совершения каких-либо действий ему всегда хватало одного четкого приказа или размеренной просьбы, за которыми всегда следовало вознаграждение и теплое местечко под властным крылом Бирму́нда, где он провел чертовых пятнадцать лет. Но теперь у него не было ни авторитетных столпов, ни честной награды. В отместку, сделанное дело аукнулось каким-то до жути неприятным для него ощущением, которое Райан вряд ли бы смог описать хотя бы навскидку, не то чтобы сделать из этого какие-то выводы. Но почему-то, именно сейчас, он был сам себе же противен.

— Странно, — сухо прохрипел долговязый, делая несколько внушительных глотков из фляги, в которую совсем недавно набирал кристально-чистую воду из того самого злополучного источника. — Может поэтому ты так злился, когда я бездействовал, брат?

Сидя в раздумьях до самого утра, Вэнс не сразу сообразил, куда именно делся его костыль и почему так сильно опухла забинтованная нога. Припоминая, где именно он мог его забыть, он мысленно отругал себя за идиотскую забывчивость и неспешно покинул комнату, двери которой даже не удосужился подпереть. Так и не разобравшись с нахлынувшим на него разочарованием в самом же себе, Райана поспешно направился к местному вождю за наградой и немногословно принял львиную долю отработанного свинца, покрывшую расход его амуниции на пару лишних магазинов. Собрав все нажитое в громоздкий рюкзак, он снова пожал руку Джейсона и, сухо пожелав тому удачи, направился прочь из богом забытого бункера, который к тому времени уже опустел, лишь смутно напоминая о следах пребывания в нем человека. Вэнс даже спросил об изначальном предназначении такой странной комнаты, посреди земляного укрытия, однако никто и знать не знал о планировке доанархических зданий и уж тем более катакомб, давно заброшенных предками.

Поднявшись на поверхность, Райан зажмурился от непривычно ярких лучей восходящего солнца и удивленно покосился на торговые повозки у входа, куда молодежь грузила весь накопленный провиант, поглаживая тягловых лошадей и получая нагоняи от совершенно не местного кучера.

— Не спрашивай, — негромко отозвался стоящий на предпоследней ступеньке Джейсон, упирая локоть в твердую стену и перекидывая ногу за ногу. — У всех свои секреты, парень. У тебя свои, а у меня — свои. Ты своё дело сделал, остальное за нами, и теми, кому я плачу за безопасность в дороге. — загадочно усмехнулся тот, закрывая за чужаком тяжелую дверь железного люка.

Конец 4 арки.

Глава 24 будет опубликована: 2 февраля в 20:02 (20:15)

Несмотря на солнечную погоду, на густо заросшей лесной поляне было довольно свежо. Натянув на голову легкую простынь, Алессия жалобно застонала и нехотя вылезла из-под покрывала.

— Что ты делаешь? — чавкая зевнула монашка, потирая глаза и убирая с лица прилипшие волосы.

— А на что это похоже? — ворчливо фыркнула Кристин, продолжая отжиматься с рывка.

— А как же отдых? — потянулась послушница, разгибая правым локтем вытянутую левую руку.

— Стараюсь не спать на улице, — тяжело дыша ответила Крис, покрепче сжимая выставленные кулаки. — А теперь ещё за тобой, блин, следить! Ещё раз загасишься посреди равнины — точно смотаюсь, клянусь!

— Но ты говорила, что до ближайшей деревни часов десять лошадиного ходу! — возмутилась Лесса, аккуратно сложив простынку без единой складочки, и принялась копаться в походной торбе.

— Фига себе — долго! — съязвила наёмница, перекатываясь на спину и принялась качать пресс, с каждым махом шикая подобно взбешенной змее. — Раз, два…

— Опять ты всю ночь не спала? — вяло поинтересовалась монашка, тихонько пожевывая черствую лепешку. — Ты же и так много чего умеешь, зачем же настолько перетруждаться? Это же опасно для организма!

— Двадцать шесть, семь… помнится, ты что-то говорила о зависти? — на миг задержавшись буркнула гончая, после чего продолжила упражнение со сбитым дыханием. — Нет практики — нет толка. Это тебе не из оптики стрелять!

— Вообще-то, в Церкви я стреляла даже лучше тех, кого корректировали напарницы, и много боролась за место на воле! — обиженно пробубнила Вуншкинд, запивая черствую корку застоявшейся родниковой водой. — Там слабых не любят, а у меня дестра, дистро… болезнь ну, в общем, какая-то. И вообще! Кушать надо хорошо, а то не вырастешь! Может позавтракаешь всё-таки?