— Да нет, вы же правы! — Алессия лучезарно улыбнулась, от чего женщину пробрал неприятный холодок. — Деток не будет, зато, я могу свободно «летать», пока меня не найдет возмущенный таким мракобесием жрец! А всё потому, что я с самого начала так задумала!

— Сволочи… — сквозь зубы выдавила Ольга, прикусив нижнюю губу до небольшой ранки.

— Ой, у вас!..

— Да не, забей, — она отмахнулась, наскоро утирая губы. — Слушай, малыш, как бы то сказать…

— Мм-м? — на лице послушницы уже не было ни следа от прежнего волнения.

— По своей воле, говоришь? Значит, ты с самого начала понимала, что все эти заповеди — бред сивой кобылы?

— Угу.

— Ты точно послушница?

— А вы посмотрите! — девушка улыбнулась, опуская ассиметричный воротник и демонстрируя выскобленный под правой ключицей рубец, в виде корявой вертикальной восьмерки. — Я сама его сделала, как и все остальные послушники!

— Метка Аргинала? — мрачно подметила охотница. — Почему ты показываешь ее далекому от Церкви человеку?

— Потому, что я не врушка! Да и потом, такая есть не у всех! — она мило улыбнулась и мечтательно подняла глаза.

— В каком смысле? — женщина вздрогнула. Она точно знала, что у каждого без исключения чада треклятого собора должны быть эти шрамы. Но знала ещё и о том, чего не могла говорить. Церковные тайны держали в строжайшем секрете, и даже Степановна понимала, что не может доверять свои догадки послушнице.

— Да не важно! — звонко отчеканила Лесс, поднимаясь с земли и отряхивая юбку. — Да и потом, вы не обращайте внимания! Всё ж равно атеистка! Толку настроение портить?

— Сама ты атеистка! — рассмеялась Ольга, подорвавшись следом и подхватывая секиру с земли. — Мы с Андрюшей, меж прочь, язычники! Так шо, не «ерстись», пока я тут тираду не залила!

— Ого! А что это? Вы что, языки коллекционируете?

— Пфф, да ты шо? Нет конечно! Аки, то вера предков наших древних!

— Ничего себе! — Лесса восторженно всплеснула руками. — Есть и другие вероисповедания?! Прошу, расскажите!

— А почему нет? — улыбнулась женщина. Ей даже не пришлось переводить стрелки, дабы не наносить воспаленному сознанию послушницы ещё больше увечий. — И кстати! Вот ты, по факту, сама-то каких божеств знаешь?

— По факту? — она искренне удивилась. — Не знаю никого, кроме Христа! И вообще, вы со своими «фактами» всё, наверное, знаете!

— Я знаю только то, что мне узнать удалось! — рассмеялась Степановна. — Что знаю, о том и говорю! А чего не знаю — о том и молчу!

— Почему?

— Негоже оно, трепаться, если не сном не духом, а от «бабки-культяпки» какой чего услыхал! Я только то, чего сумела прознать, констатирую, заради истинных знаний, а не мнений усяких! А уж о людях говорить, не узнав хорошенько — то вовсе нать пакостным быть!

— Чего?

— Не ставь за правду всё то, чего проверить не в силах. Аки, потому и пали предки, что нравы свои превыше всего вечно ставили! Да и не в том жизни толк, чтобы о таких глупостях спорить, когда кушоть нечего! Вот пойдем по воду и будет, — подмигнула она, поднимая с земли резное коромысло с висящими ведрами.

«Да уж, а о том, как на моей родине могли и за сережку в ухе убить — я тебе как нить потом расскажу», — про себя отметила Ольга, тоскуя по дому даже спустя целых двадцать шесть лет проведенных в бегах.

— Уф, и правда. Говорите точь-в-точь как… а расскажите мне о этом, как его? Ну, языках этих ваших!

— А я смотрю, ты и правда «неровная»! Аки, то ты о язычниках? Ну, слушай.

***

— Ну что? — пыхтя и смахивая капли пота поинтересовался сидящий в тени высокого кустарника Воробей, зафиксировав петлю и умостив приманку-фикцию на капкан.

— Там опять твой запах, — зевнул Андрей, почесывая подбородок и глядя на раздосадованную мину ученика.

— Вот блин! — сорвав с рук жесткие перчи, парень печально взглянул на краснеющий закат. — Так ты не шутил, насчёт недели?

— Нет. Но, вдруг ты и раньше наловчишься?

— А если я сбегу? — осушив бутылку воды улыбнулся Денис.

— А ты попробуй, — Палыч развел руками. — Можешь прямо сейчас начинать, мне-то чего?

— Серьёзно?

— Ну да. Раз уж такие «крысиные мысли» пошли, то смысла? Я тебя не держу.

— Да ладно?

— Ага. Уж иди, если хочешь.

— Ну хорошо, — неуверенно ответил пухляш и принялся демонстративно складывать вещи в ранец, наблюдая за реакцией наставника. — Слушай, Дрон. Ты извини, конечно, но, раз так, то я всё-таки пойду. Скоро стемнеет, нельзя же девчонок одних оставлять! — важно подметил тот поднимаясь с корточек.

— Ладушки-комрадушки. Ты иди, а я догоню. Только немного дел поделаю и за тобой сразу! — улыбнулся бородач, окинув юнца ехидным прищуром.

— Рад, что ты меня понимаешь! — Воробей добродушно улыбнулся в ответ и зашагал прочь с опушки.

Бредя по густо-заросшему лесу, возмущенный такими «поворотами» юноша то и дело чертыхался себе под нос, вспоминая, как хорошо к нему относились жители его родной деревушки. Каждая старушка и хлопец благодарили за помощь в переноске вещей, мать была довольна сыночком, а мужики с возами — даже прозвали его местной «палочкой-выручалочкой», за то, что Сперроу частенько и безвозмездно помогал таскать мешки, когда его об этом даже не просили! В отличии от русских эмигрантов, которые и думать забыли говорить простое, человеческое спасибо за все его старания!

— Вот ведь! — ругнулся Денис, поправляя давящие лямки рюкзака и уклоняясь от низких веток. — Неделю ему подавай! Я вообще не должен всем этим заниматься! И так много чего делаю! — не унимался тот, шмыгая носом и поправляя взъерошенные волосы, выбивающиеся из длинного хвоста. — Мне уже 24 года, а он со своими ловушками! Можно подумать, я мало стараюсь для дела, которым сроду не занимался!

Спустя минут двадцать блужданий, парень оглядел протекающий вдоль ручеек, который явно не замечал раньше. Решив отдохнуть, он удобно умостился под крупным валуном, скол которого мигом ободрил путника. Такой же точно он уже видел по пути из избы, а значит, до дома всяко не далеко!

— Вот это дя-я! — устало протянул Дэн, открывая запасную бутылку воды, которую удачно спрятал от Пала. — Неужели так далеко мы ушли? Я тут уже минут двадцать брожу!

Доставая из кармана тайком слямзенную сигарету, Дэн ловко чиркнул спичкой и глубоко затянулся, мечтательно глядя на небо и думая о чем-то своем. На очередной затяжке, он услышал странный шелест в кустах и тут же вскочил с места, в надежде наконец-то увидеть Андрея.

— Какие люди! Я уже заждал…ся. — ахнул тот, глядя, как из зарослей выходит довольно крупный кабан. — Ух ты! — восхитился парень, поднимаясь и закидывая рюкзак за спину. — Привет дружок, ты чего тут делаешь? — с широкой улыбкой, он подался перед, протягивая ладонь к настороженному животному. — Ну, не бойся, я тебя не обижу!

Боров недоверчиво хрюкнул и отшатнулся в сторону. Обходя чужака со стороны и грозно фыркая, зверь поспешно удалился прочь, оставив Воробья в полном одиночестве.

Пытаясь понять, что же он снова сделал не так, парень тяжело вздохнул и побрел дальше, понимая, что до темна оставалось не больше получаса. Спустя ещё пару минут, он снова услышал странную возню, но уже в соседних зарослях. Насупившись и собрав в кулак все свое мужество, Сперроу героически выставил грудь и направился к источнику звука, дабы проверить, что же там такое твориться?

— Ничего себе! — отодвигая густые ветви кустарника, парень довольно улыбнулся, увидев маленьких спящих кабанчиков. — Какие милашки! — с восхищением прошептал он, шагнув вперед, и тут же столкнулся со взглядом выскочившей кабанихи, по размерам чуть меньше предыдущего.

— А вот и миледи? Не волнуйтесь, миссис, я не обижу ваших малюток. — доброжелательно отозвался юнец, не взирая на настороженность матки.

Находясь в метрах в семи от лежки, Воробей начал медленно двигаться вперед, держа руки поднятыми, словно на того был наставлен ствол пистолета.