— Вот если кваску молоденького ему захочется, этого — пожалуйста, мы завсегда рады. И хмельной не будет. И удовольствие.
И впрямь, когда супруги, розовые, счастливые, как молодые влюбленные, пришли из бани, на столе в графинчике уже поблескивало так себе, на донышке, для порядку. Рассчитанно налили, не разъедешься, это Архип понял не без душевной тоски. Он терпеливо дождался, пока Михаил Иларионович потянулся к графину, с ленцой взял непривычно легкую рюмку, такую проигрышную супротив обыкновенных граненых стаканов, которые он запросто брал с городских автоматов, и с какой-то дрожью в голосе сказал:
— За встречу нашу! За жизню, значит, добрую!
Проглотил без жадности, закусил. Вторую ему налила уже Зина, и опять далеко не до краев. Пустой графин после этого исчез со стола. Перед Архипом появился стакан с крепким чаем.
Подавив вздох, он принялся за ужин и чаепитие. А что поделаешь в таких, понимаешь ли, условиях?.. Один квас с мятой…
Когда убрали со стола, Зина и Катенька занялись вещами и узлами, привезенными Архипом. Михаил Иларионович и сам Архип, торжественный и смирившийся, отсели на диван, против старых часов. «Павел Буре» показывал десять минут двенадцатого.
И тогда Савин сказал:
— Значит, так. Этот вот бабушкин дом — для вас с Зинаидой. За собой оставлю одну угловую комнату, поскольку мы с женой и дальше будем к вам наезжать. Стеснять не будем, а Лужки для меня и для Григорьевны, честно говоря, дороже всех особняков и курортов. Да ведь и ты, Архип Филиппович, считай, на своей родине. Что Поповка, что Лужки.
Архип молча кивнул. Он был просто ошеломлен царским подарком тестя. Сразу — и дом! Один, значит, в Москве, второй — в деревне, вроде дачи получается. Как у профессора или у большого начальника.
— Работать ты начнешь сразу, такое сейчас время, что сидеть нельзя, все работают, даже гости лужковские. Только вот не знаю, что тебе поручить, Архип? Можно ли трактор?
Архип вздохнул. Последний раз он сидел за баранкой трактора лет, наверное, семь назад. Ну, правда, пришлось и пошоферить в городе на спецмашине. Мусор собирал и увозил, однако недолго, сбежал от этой пахучей работенки, было такое дело, вслух вспоминать не стоит.
— Да, пожалуй, трактор, — сказал между тем Савин. — На Митином МТЗ поработаешь. Неделю-другую постажируешься у Мити, вспомнишь былое. Инженеру скажем, тот по технике безопасности с тобой поработает, потом сдашь экзамен на третий класс, а дальше, надеюсь, дело у вас с Митей пойдет, он мастер на все руки. Он в Лужках главное лицо. Комбайн придется тебе тоже осваивать, уборка — вот она, ты, можно сказать, прибыл как раз к делу. Всем на радость.
— Все такие же копейки платят в колхозе? — Архип спросил без умысла и несколько испугался, как это вырвалось. Подумает еще, что за длинным рублем приехал.
Но Савин только улыбнулся.
— С копейками, милый зятек, давно покончено. Средний заработок у нас для механизаторов почти двести рублей в месяц. Как у главного агронома, у инженера. А если мастер на все руки, то и триста выходит, даже больше. Вот у Мити. Ты ведь мастеровой, знаю. Захочешь — у тебя все получится.
— Это уж точно…
— Вот я и подумал… Ты да Митя Зайцев, Вася на подхвате да Зина с Марией, Потифор с Настёной — это уже сила для наших лужковских забот, вы много чего можете. Звено фактически есть, и уже не первый год, но очень недоставало еще одного-двух механизаторов. Ты с Зиной приехал — уже лучше. И со скотиной, и с землей управитесь не хуже других. Работайте, делайте хлеб и мясо. Чем больше, тем и вам лучше, и колхозу. Считайте, что вы здесь полные хозяева. И за все в ответе. За план, за землю, за деревню, пусть она будет красивой и полной добра. За речку и за луг. Чем серьезней за дело возьметесь, чем больше урожай получите, тем выше заработок получится. Слышал о безнарядных звеньях? Да, да, в городах, на строительстве — это Злобин, о нем много пишут и говорят. Есть на Кубани Первицкий, ты вряд ли знаешь. Так вот, над вами никто стоять не будет. Договор, план, заработок по размеру урожая и мяса, сена и картошки, которые получите. Наше дело — обеспечить вас машинами, горючим, удобрениями, а в разгар уборки еще и людьми со стороны, их заработок уже из вашего пойдет. И без суеты-маеты, без начальства и без «давай-давай».
Архип недоверчиво усмехнулся.
— Без начальства нельзя, папаша. Начальство везде есть. И строго спрашивает, блюдет. Вот в нашем жэке командиров поболе, чем мастеровых. Шагу не ступишь без приказа. На троих работяг — один начальник. Положено-заведено не нами. И никто нам не позволит, так я думаю.
— То в жэке. А в нашем колхозе будет по-другому. Дело, конечно, новое, хотя уже опробовано, и довольно успешно. Надо больше продуктов делать, Архип, ты это знаешь. Вот и сделаем, чтобы больше. А для этого не приказы нужны, а дело, только дело. Хорошую голову, мастерство. Не без того, конечно, я заеду посмотреть и совет дать, Дьяконов наш, инженер, но для помощи, для грамотности в сельском деле, а не для команды. Командовать будете здесь сами.
— Да ведь это какой план, а то и с хорошей головой в лужу сядешь. — Архип никак не мог принять столь неожиданное предложение, все думалось, нет ли здесь подвоха, хитроумной ловушки. Но потом вспомнил: не чужой ему Савин, о дочери своей тоже должон беспокоиться. А вообще интересно, если хозяином на выселках. Все-таки он еще раз спросил: — И наряда по утрам никакого? У нас, бывалыча, в Поповке, так утром бригадир всех обойдет. Ты — туда, а ты — сюда. И так кажный, понимашь ли, божий день. Как солдатиков на поверке считает. И в жэке тоже. Придешь и сидишь покуриваешь, дожидаешься начальства. Заявится и пошел наряжать. Ты делай это, а ты другое, кого по квартирам, кого на аврал. Ну мы, конечно, тоже приспособились, один пишем, три в уме. Сделал, что сказано, за час, а потом по своим делам, где ремонт, где краник или утечка. Тары-бары. Тоже жизня, папаша, только бестолковая. А куда денешься, время такое, ну, с досады и соображаешь на троих…
— Ты это забудь. Давно другое просится. План и договор мы обговорим вместе. Тут без обману. А план? Возьмем среднюю урожайность за последние три года, вот и ваш план. Что сверх того получите, то, скажем, половина стоимости — ваша, добавок к зарплате. Этот добавок иной раз выше заработка чуть не вдвое. И вам хорошо, и государству прибыток, и колхозу почет.
— Сам, папаша, придумал? — Архип вежливо и недоверчиво улыбался.
— И сам думал. И кто повыше нас с тобой так же думали.
— Дети у нас. Если Зинушка на работе, куда детей-то?
— Ну, это дело решенное. Наша с Григорьевной забота. Есть детский сад в Кудрине, есть школа. Да и бабушка… Вы к нам. Мы к вам. Дорога теперь хорошая. Разбогатеете, тогда и «Жигули» себе купите. Еще проще.
— В колхоз вступать?
— Непременно! Иначе как же? Кто ты такой, чтобы колхозную землю тебе передать?
— Тут, понимать ли, квартира в городе. Прописка.
— Сложность, конечно. Придется обсудить с юристом. Думаю, что можно посчитать вас вроде договорников, которые едут на БАМ, в Тюмень или в другие страны. На два, на три года. Нечерноземье — тоже объект для приложения творческих сил. И тоже нуждается в рабочих руках. Для таких командировок есть положение: квартира остается за вами. Напишем в Москву, если что не получится. А вообще-то надо подумать: нужна ли вам эта прописка?
— Для детей, понимашь ли. Нам что? Мы решили в деревню, вот и все. И Зинаида довольна. И я тоже вроде при деле в родном месте. Только как подумаю о своей Поповке, так муторно мне, что запустела она. Опоздал я, выходит. И дом утерял, и место, где родители лежат.
— Помню твою Поповку, Архип. Прежде надо в Лужках испытать себя. Если все пойдет хорошо, мы и до Поповки доберемся, к Лужкам ее приложим. Полста гектаров земли, такими кусками не кидаются. Да огороды еще.
— Заросли, поди?
— Осина и ольха с краев подступают, трава дикая. От сурепки да пижмы все поля желтыми смотрятся. И твой дом, скажу честно, на ладан дышит.
