— Я и сама хотела тебя убить, за злобу и жестокость, и если бы Аурил у того дерева не вмешалась, то обменяла бы твою душу на свою и стала свободной.

Эльф приподнялся над кроватью, посмотрел на нее и ошарашено произнес:

— Ах ты … Обманщица. Беру свои слова назад, ты тоже иногда змея коварная.

— Я коварна с врагами, а ты для меня тогда был чужим, жестоким, несговорчивым, высокомерным эльфийским…

Он смолкла, и эльф возмущенно насупился:

— Договаривай. Кто-кто?

Взгляд из под сведенных бровей возмущенно поблескивал.

— Прекрасно, — пробурчал он. — Убила бы и никогда не узнала меня лучше.

Тифлингесса погладила его по плечу и ласково прильнула, желая погасить огонек возмущения. Эльф немного расслабился от её мягкости:

— Даже если я останусь и сяду править, давай начистоту… Ты же не останешься.

— Я уже начала привыкать к Стране Фей. И я зря что-ли учила эльфийский?

Она сказала это как бы невзначай, превращая в шутку.

— Чтобы на Фаеруне соблазнять эльфов и ругаться изящно? — в ответ пошутил Эридан, а затем серьезно добавил. — Если останешься, я буду рад.

Ну вот, опять он это сказал. Кьяра чувствовала, какая это опасная тема, как легко было поддаться на эти слова и упасть в омут с головой. Она вновь заставила себя перевести тему и стать циничней.

— Они там зачастую ещё более высокомерные, — фыркнул она. — А если вам будет не до меня, найду кого-то из местных, посимпатичнее.

— Ты серьезно надеешься найти кого-то лучше меня? Это как от хорошего вина перейти на дешевые помои, а потом удивляться, что голова болит.

Опять самоуверенность.

— Голова у меня болеть не будет, а по вкусу, может, и буду скучать, — бросила она.

— Кошка, которая гуляет по дворцу, а когда ей скучно, ночует в чужих комнатах — угрюмо проговорил он. — Даже не думай, что я тебе это спущу с рук.

Рука, приобнимающая Кьяру, исчезла.

— Прости. Я не собиралась так делать, — она мягко потерлась об него, словно желая, чтобы он вновь положил руку, погладил, но он этого не сделал. Вместо этого сказал, отвернувшись:

— Это неважно. Мы говорим о призрачном будущем, которое, возможно, не настанет. Я меняюсь. Встаю утром, иду к зеркалу и вижу, как пробегает сияние по венам. Иногда что-то двигается странным образом, стоит мне протянуть руку. Вижу кошмары, в которых меня убивают. Иногда это происходит в Эйлеваре, а порой в странном месте, где все парит в воздухе, даже земля и корабли. Слышу слова на незнакомом языке, но почему-то все понимаю.

“Почему он не рассказал?” — подумала девушка, а вслух сказала:

— Надеюсь, что когда они получат свой меч, ты это переживаешь…

— Нужно быть готовым к худшему. Что не переживу.

Кьяра грустно промолчала в ответ, а затем добавила с обидой:

— Ты ничего не сказал…

— Не хотел беспокоить.

Он вдруг обернулся к ней, словно опомнившись.

— А знаешь, забудь. Все будет хорошо.

Кьяра дернула хвостом от досады.

— Пойду, полетаю, подышу свежим воздухом, — проронила она, вскочив с постели.

Быстро накинула одежду и побежала вниз, к подъемнику. Шаг за край, распахнутые крылья и невесомость полета. Как же он иногда бесит и обижает своей странной заботой. Не хотел беспокоить!

Полетав часок, она успокоилась. Вернувшись в спальню, скользнула под одеяло, свернувшись клубком под боком у своего эльфа, и мысленно взмолилась Кереске. Когда должен пробудиться меч, какова будет цена? Выживет ли Эридан после этого?

Богиня ответила в свойственной ею манере: туманом и загадочными видениями. “Меч пробудится очень скоро”, - сказала она, — “Ты должна сберечь его. Иначе это”.

Тифлингесса вновь оказалась во сне, где ей отрубали крылья, и она падала на стеклянные зубцы, где лежали тела всех, к кому успела прикипеть всей душой. Элледин, Арум, Эридан. Она вновь пережила этот ужас, и голос богини выхватил ее из видения: “Или это”. Кьяра увидела одинокого серебряного дракона, бредущего по ледяной пустыне, пока бесконечная пурга укрывает погибающий мир. “Выживание носителя важно, пока меч куется".

Тифлингесса проснулась в дурном настроении. Кьяре не нравилось, когда ей угрожали, это была именно угроза, она в этом не сомневалась. От этих мыслей стало плохо, и она вновь напилась отвара. Так можно и подсесть. Эридан раздавал последние распоряжения в тронном зале, а Кьяра забежала в сокровищницу забрать несколько полезных зелий, в лазарет за несколькими рулонами марли и склянками с зельями лечения и эликсирами здоровья. Спустившись к подъемнику, поздоровалась с Элледином и Сехтеном. Другие ребята облачались в казарме. Арадрив и Джадрим наперебой сыпали глупыми остротами, пытаясь справиться с волнением. Волков уже не было в конюшне, видимо их одоспешили и спустили вниз. Тифлингесса зашла на склад и на всякий случай взяла котелок побольше, а когда вышла, увидела оседланную кошмарку, прикованную цепью возле своей новой конюшни.

Все, что произошло дальше, случилось слишком быстро. Гигантская бабочка ударилась о защитный купол дворца, узоры плетения ярко вспыхнули и погасли, защитное заклинание рассыпалось. Одновременно с этим Кьяра услышала звон стекла со стороны тронного зала, хлопок массивных дверей и шелест множества крыльев. На площадке перед подъемником полыхнуло, из света выступило несколько незваных гостей, озираясь по сторонам.

Они собирались выйти навстречу войне, но война опередила их.

Кьяра юркнула за угол волчьего загона. Она успела увидеть, что вторгшиеся похожи на карг, пучеглазых, с ярко выраженными рыбьими чертами, а среди них стояла прекрасная статная эльфийка. “Мэб?” — мелькнуло в голове у тифлингессы, и внутренности сжались от ужаса. “Нам конец”. Карги похожи на морских. Не очень сильные твари, но обладающие смертоносным взглядом. Посмотрев в их глаза однажды, можно поддаться страху, посмотрев дважды — и сердце остановится от ужаса. Это стоило учесть во время битвы. “У Мэб есть крылья”, - внезапно вспомнила Кьяра. — “У этой дамочки их нет”. Не ускользнуло от внимания тифлингессы и падение хитросплетенной защиты, на которую Зариллон потратил много времени и сил. Потом подумает, кто предатель, а сейчас надо было сражаться и победить.

Выглянув из-за угла, Кьяра кинула шар ревущего пламени в самую гущу морских карг и юркнула обратно. Яркая вспышка мощного взрыва отразилась от стен, треск занявшегося пламенем дерева и крик привлеченных взрывом гвардейцев. “Не умрите там, ”- подумала Кьяра.

Она отступила еще немного. За пределами видимости послышались звуки завязавшегося сражения, и тут из-за угла прямо на тифлингессу вышла та самая прекрасная эльфийка. Огонь заклинания немного опалил ее платье, сама она выглядела невредимой и крайне злой. Приостановившись, она сделала глубокий вдох, и какое-то наитие заставило Кьяру заткнуть уши. Красавица исторгла пронзительный вопль, от которого свело болью даже плотно закрытые уши. За спиной эльфийки показалось несколько рыбьих морд. Тифлингесса слегка отвела взгляд, чтобы не поддаться на пугающую магию морских фей. Быстро отступив на несколько шагов, ударила разветвляющейся молнией по страшилищам и красотке. Эльфийка болезненно охнула, карги завопили от муки. Издалека послышался раскат грома. “Надеюсь, гвардейцы справятся”, - подумала чародейка, продолжая пятиться от этой странной женщины. Та кинулась было в сторону девушки, но метко пущенный снаряд сырой магии притормозил ее, а в следующее мгновение чародейка обернулась драконом. Пасть ощерилась рядами острых зубов, крылья хищно растопырились, в надежде запугать эльфийку, а затем Кьяра взлетела над загоном. Она должна была удостовериться, что с гвардией все в порядке. К ее облегчению, гвардейцы прямо на глазах добивали остатки вражеского отряда. Дефераер прикончил одну из карг точным ударом в горло, затем обернулся, приложил ладонь козырьком. Заметил дракона. “Молодцы, сами справляются”, - подумала Кьяра и камнем кинулась на эльфийку. Чешуйчатое тело сбило ее с ног, когти впились в хрупкое тело. Яркая вспышка, чародейка почувствовала дикую боль, словно ее кинули в печь, в которой металл превращается в пар. Страшно заслезились глаза, запахло паленой плотью, и тифлингесса вынуждена была отпустить окровавленное тело. Что это было? Какая немыслимая мощь! Одно крыло дракона оплавилось настолько, что безвольно повисло, лишая возможности взлететь.